Сводки с полей
Напомню, что я собиралась внедрять «крамольные» идеи о привязанности в садике, родителям и воспитателям.
Начала я с того, что издала на каждый «лагерь» по брошюре. В «книжке для родителей» было приложение, которое открывалось несколькими статьями Ольги П. (http://olgapisaryk.livejournal.com/). Естественно, повырезав все страшные посты про вредоносность садиков. В книжке для воспитателей было много цитат в самом тексте, а брошюру О.П. я распечатала им целиком, и про сады попросила прочитать особенно внимательно.
На педсоветах в августе мы чуть-чуть затронули тему пресловутой самостоятельности. Заронили, так сказать, зерно сомнения в непоколебимой убежденности в том, что «потакать - во вред» .
Потом случилось непредвиденное: одна из новеньких вдруг нам отказала, и мы вынуждены были вновь шерстить базы резюме и проводить собеседования. Соискательницам предлагалось ответить на вопросы типа «как вы располагаете к себе ребёнка?», «что вы можете дать нашим детям?», «контакты какого рода вы считаете наиболее значимыми для ребёнка со стороны взрослого?», «почему ребёнок «плохо себя ведёт»?», «что вы сделаете, если ребёнок будет плакать и просить, чтобы его одели/накормили?» и проч. Многие широко раскрывали глаза. Кто-то ждал тестирования по работе с Монтессори-материалами. Кто-то отвечал на вопросы по-ученически чётко, используя педагогическую терминологию. Кого-то мы даже не начинали тестировать: по виду было ясно, что человек пришёл искать эдакий совдеповский стандарт, садик обычный, но с оплатой отличной: списки, графики, планы, построения-перестроения… Из десяти добравшихся до нас кандидаток мы выбрали ту, которая обратила внимание на детей (а мы устраивали собеседование прямо в группе) и отвечала настолько интересно, что я записывала её формулировки, чтобы потом использовать в своей работе (я ведь знатный плагиатор!).
И потом как-то вдруг оказалось, что две из трёх новеньких воспитательниц были какое-то время волонтёрами в центрах лечебной педагогики, а у третьей есть личный опыт общения с ребёнком с особыми нуждами. Этот опыт - не полуторамесячные курсы в АМПР с получением сертификата Монтессори-педагога. Его не сравнить с четырёх-пяти-девятилетним «дошкольным образованием». Мы жестоко «завернули» всех кандидатов, имеющих опыт работы в государственных садах. Мы попросили вступить в ряды Хранительниц нашей монтесолнечной системы, если не ошибаюсь, историка, фотографа и технолога лёгкой промышленности (оговорка: все в процессе получения дополнительного педобразования).
В конце первой недели (полутора) у нас состоялся педсовет. Девочки заполнили очередной опросник - по прочитанному. Там были вопросы про завоевание, первичную потребность мозга, причины плохого поведения и проч. Результат превзошёл мои ожидания! Это было девять идеальных работ. Да, списали. Но ведь, списывая, перечитывали, конспектировали, причём все разными словами написали. Ещё поглубже копнули зависимость-самостоятельность. Самая оппозиционеристая воспитательница рассказала историю про мальчика, который не умел одеваться в пять лет из-за того, что мама ему это дело не доверяла, и пока эта вот оппозиционеристая воспитательница не попросила у мамы дать ему возможность попробовать сделать это самостоятельно, эта тягомотина продолжалась. А с тех пор, как с помощью оппозиционеристой воспитательницы «мальчик оделся самостоятельно на глазах у изумлённой публики, он отказывался от какой бы то ни было помощи». Так гордо она закончила свой рассказ и вопросительно повисла. Я также гордо (раз она привела себя в пример, надо её поддержать!) обратила внимание слушателей на то, КАК оппозиционеристая воспитательница решила вопрос одевания ленивого мальчика. Она попросила маму ОБ ОДОЛЖЕНИИ. Она попросила маму одолжить ей ребёнка для некоего неопасного эксперимента. Получила согласие обоих - и результат не заставил себя ждать. Это был пример сотрудничества: мы не отнимали у мамы шапку или курточку и не воспитывали её, заявляя о единой «политике невмешательства», мы не оставляли ребёнка в раздевалке одного, плачущего и путающегося в шнурках, мы сделали что-то, к чему все (а главное - ребёнок) были готовы. Морально и физически. Получается, нужно потихонечку разматывать клубок запутанных намерений. Помочь - когда нуждается. Если нуждается из-за того, что ему никогда не дают возможности проявить себя - найти эту возможность.
Короче, оппозиция таковой и не являлась. Мы все «за ребёнка». А «не помочь» из принципа - это вообще не о нас, такие люди у нас больше не работают.
Это что касается теории. А на практике?
На протяжении этих первых дней от одной воспитательницы я несколько раз слышала: «Витя (Петя,Мотя), давай обнимемся». На второй увидела грустного ребёнка - на коленях, и «на ручках» - у третьей. Сейчас большинство «грустных детей» бодро и мирно успокаивает новых грустных (не все пришли в сентябре, кто-то догуливал отпуска). Мамы пишут записочки (у нас есть специальное место для записочек детям и воспитателям): «раньше Алиса ходила в садик, как на работу, потому что «так надо», а сейчас бежит «потому, что там весело», «воспитатели - просто золото», «Егору нравится, как воспитатели поют и красиво рассказывают сказку перед сном», «спасибо всем за трепетное отношение к моей Аксюше». В нашей группе все воспитатели в этом году сменились. Моя Маруська в конце первой недели шепнула мне на ушко секретик: «я уже люблю новых воспитателей».
Есть неувязки типа: «хочешь поплакать? Ну, поплачь» - с уходом в сторону, или: «ему больно, извинись» - не увидев причины «лобового столкновения», а также разные другие штуки, требующие всяких «я-сообщений» и активного слушания, но это постепенно должно прийти, над этим будем работать.
Мы в этом году дико разбогатели. У нас есть два клада: новый чудесный педсостав, перед которым «старый» не хочет ударить лицом в грязь, и… гуманистическая педагогика в лице Роджерса, Ньюфельда, Монтессори.
Начала я с того, что издала на каждый «лагерь» по брошюре. В «книжке для родителей» было приложение, которое открывалось несколькими статьями Ольги П. (http://olgapisaryk.livejournal.com/). Естественно, повырезав все страшные посты про вредоносность садиков. В книжке для воспитателей было много цитат в самом тексте, а брошюру О.П. я распечатала им целиком, и про сады попросила прочитать особенно внимательно.
На педсоветах в августе мы чуть-чуть затронули тему пресловутой самостоятельности. Заронили, так сказать, зерно сомнения в непоколебимой убежденности в том, что «потакать - во вред» .
Потом случилось непредвиденное: одна из новеньких вдруг нам отказала, и мы вынуждены были вновь шерстить базы резюме и проводить собеседования. Соискательницам предлагалось ответить на вопросы типа «как вы располагаете к себе ребёнка?», «что вы можете дать нашим детям?», «контакты какого рода вы считаете наиболее значимыми для ребёнка со стороны взрослого?», «почему ребёнок «плохо себя ведёт»?», «что вы сделаете, если ребёнок будет плакать и просить, чтобы его одели/накормили?» и проч. Многие широко раскрывали глаза. Кто-то ждал тестирования по работе с Монтессори-материалами. Кто-то отвечал на вопросы по-ученически чётко, используя педагогическую терминологию. Кого-то мы даже не начинали тестировать: по виду было ясно, что человек пришёл искать эдакий совдеповский стандарт, садик обычный, но с оплатой отличной: списки, графики, планы, построения-перестроения… Из десяти добравшихся до нас кандидаток мы выбрали ту, которая обратила внимание на детей (а мы устраивали собеседование прямо в группе) и отвечала настолько интересно, что я записывала её формулировки, чтобы потом использовать в своей работе (я ведь знатный плагиатор!).
И потом как-то вдруг оказалось, что две из трёх новеньких воспитательниц были какое-то время волонтёрами в центрах лечебной педагогики, а у третьей есть личный опыт общения с ребёнком с особыми нуждами. Этот опыт - не полуторамесячные курсы в АМПР с получением сертификата Монтессори-педагога. Его не сравнить с четырёх-пяти-девятилетним «дошкольным образованием». Мы жестоко «завернули» всех кандидатов, имеющих опыт работы в государственных садах. Мы попросили вступить в ряды Хранительниц нашей монтесолнечной системы, если не ошибаюсь, историка, фотографа и технолога лёгкой промышленности (оговорка: все в процессе получения дополнительного педобразования).
В конце первой недели (полутора) у нас состоялся педсовет. Девочки заполнили очередной опросник - по прочитанному. Там были вопросы про завоевание, первичную потребность мозга, причины плохого поведения и проч. Результат превзошёл мои ожидания! Это было девять идеальных работ. Да, списали. Но ведь, списывая, перечитывали, конспектировали, причём все разными словами написали. Ещё поглубже копнули зависимость-самостоятельность. Самая оппозиционеристая воспитательница рассказала историю про мальчика, который не умел одеваться в пять лет из-за того, что мама ему это дело не доверяла, и пока эта вот оппозиционеристая воспитательница не попросила у мамы дать ему возможность попробовать сделать это самостоятельно, эта тягомотина продолжалась. А с тех пор, как с помощью оппозиционеристой воспитательницы «мальчик оделся самостоятельно на глазах у изумлённой публики, он отказывался от какой бы то ни было помощи». Так гордо она закончила свой рассказ и вопросительно повисла. Я также гордо (раз она привела себя в пример, надо её поддержать!) обратила внимание слушателей на то, КАК оппозиционеристая воспитательница решила вопрос одевания ленивого мальчика. Она попросила маму ОБ ОДОЛЖЕНИИ. Она попросила маму одолжить ей ребёнка для некоего неопасного эксперимента. Получила согласие обоих - и результат не заставил себя ждать. Это был пример сотрудничества: мы не отнимали у мамы шапку или курточку и не воспитывали её, заявляя о единой «политике невмешательства», мы не оставляли ребёнка в раздевалке одного, плачущего и путающегося в шнурках, мы сделали что-то, к чему все (а главное - ребёнок) были готовы. Морально и физически. Получается, нужно потихонечку разматывать клубок запутанных намерений. Помочь - когда нуждается. Если нуждается из-за того, что ему никогда не дают возможности проявить себя - найти эту возможность.
Короче, оппозиция таковой и не являлась. Мы все «за ребёнка». А «не помочь» из принципа - это вообще не о нас, такие люди у нас больше не работают.
Это что касается теории. А на практике?
На протяжении этих первых дней от одной воспитательницы я несколько раз слышала: «Витя (Петя,Мотя), давай обнимемся». На второй увидела грустного ребёнка - на коленях, и «на ручках» - у третьей. Сейчас большинство «грустных детей» бодро и мирно успокаивает новых грустных (не все пришли в сентябре, кто-то догуливал отпуска). Мамы пишут записочки (у нас есть специальное место для записочек детям и воспитателям): «раньше Алиса ходила в садик, как на работу, потому что «так надо», а сейчас бежит «потому, что там весело», «воспитатели - просто золото», «Егору нравится, как воспитатели поют и красиво рассказывают сказку перед сном», «спасибо всем за трепетное отношение к моей Аксюше». В нашей группе все воспитатели в этом году сменились. Моя Маруська в конце первой недели шепнула мне на ушко секретик: «я уже люблю новых воспитателей».
Есть неувязки типа: «хочешь поплакать? Ну, поплачь» - с уходом в сторону, или: «ему больно, извинись» - не увидев причины «лобового столкновения», а также разные другие штуки, требующие всяких «я-сообщений» и активного слушания, но это постепенно должно прийти, над этим будем работать.
Мы в этом году дико разбогатели. У нас есть два клада: новый чудесный педсостав, перед которым «старый» не хочет ударить лицом в грязь, и… гуманистическая педагогика в лице Роджерса, Ньюфельда, Монтессори.