Кругу друзей свободы и Великой французской революции посвящается: наши "не наши" историки
Для начала оговорюсь, что мои знания по истории Великой французской революции довольно скромные, поэтому неизбежно ограничено мое понимание исследований на эту тему - я не в состоянии проверить, насколько точен автор в своих утверждениях, не игнорирует ли он важные документы. Слежу я, в основном, за логикой исследования, за тем, как оно сделано. И именно поэтому обращаюсь к чтению исследований французских революции, в первую очередь, первой и самой великой из них снова и снова: они меня неизменно вдохновляют, наводят на новые мысли и повороты темы. Потому что, несмотря на временное, культурное и пространственное расстояние, динамика революционных обществ похожа: то же стремительный полет времени, невероятная плотность событий, гигантская трансформация общества, его представлений и планов, которые, в конечном итоге, фатально разводят людей, всего несколько лет назад начинавших путь вместе. Вот и в этот раз я обратилась к исследованиям французской революции за этим же - мне хотелось найти источник вдохновения для понимания, как сплетаются в революционную эпоху личное и политическое. Во франкоязычной литературе я, увы, ничего для себя нужного не нашла и обратилась к англоязычной.
Начну с утверждения авторитетного, как я понимаю, исследователя Keith Michael Baker (Inventing the French Revolution). В последние годы, говорит Бейкер, произошел « поворот от Маркса к Токвиллю ». Исследования социального в революции почти прекратились, все занялись исследованиями политического. Большую роль в этом перевороте сыграли «разочарование в марксизме » и « коллапс Французской коммунистической партии», а также всем нам известный Фуре. И не только коллапс компартии Франции, как Бэйкер не говорит, но мы все понимаем. Итак, для западной исследовательской сферы произошел разрыв политических решений и социальных процессов; политика повисла в воздухе. К обществу интерес полностью исчез. Это ли не прекрасный символ бессилия современного общества перед лицом неизвестно кем решенной политики? Когда тролли из некой страны сообщают, что не понимают, говоря о СССР или нацистской Германии, при чем тут пролетариат или буржуазия, они в предельно вульгаризированной, гротескной форме воплощают то же навязанное понимание разрыва общества и политиков.
Конечно, тогда возникает вопрос: а чем руководствуются политики, принимая те или другие решения? Ответ англоязычной литературы предельно прост: они просто делают « выбор », пресловутый choice. И тут я вижу проблему уже не понимания общественных процессов, а проявление яркого философского идеализма - так как эти воображаемые политики действуют в неком безвоздушном пространстве, где их выбор абсолютно свободен, не ограничен ни материальными условиями, ни другими какими-то не зависящими от их воли реалиями. Признается лишь ограничение « выборами » других политиков (конечно, потяни за эту ниточку как следует и мы внова вернемся к общественному. Поэтому за нее и не тянут). Значит, последовательно избегается любой содержательный разговор об обществе. Повторюсь, все это кажется мне ярким доказательством « падения » гуманизма, идеи человека , выразившаяся в игнорировании воль миллионов людей. Это конец демократически направленной истории. Но что имеем, то имеем.
Можно ли сделать в рамках этой парадигмы что-то интересное? Удивительно, но оказалось, что возможно. Можно перевернуть эту парадигму с « choice » с помощью школы Анналов и написать историю ментальности. В нашем случае, историю революционной ментальности. Здесь я сделаю последнее отступление, чтобы выразить мое собственое отношение к марксистской методологии истории и методологии школы Анналов. Марксистская идеология истории (если так она хорошо сделана, как у Покровского) создает широкое полотно общественных процессов, очень проясняющее не только сами события, но и то, что за этими событиями стоит, какие силы их вызвали и почему. Другими словами, исследование отвечает на вопрос, почему эти события происходили. Это огромное дело, освещение тайны истории, факел, проливающий свет на пройденную дорогу и позволяющий составить маршрут нового пути. Методология же школы Анналов, у нас в страну перенесенная исследованиями Арона Яковлевича Гуревича, описывает историко-культурный тип человека разных эпох, особенности его картины мира. Этот тип исследования кажется важным мне дополнением к марксистскому. Мне близок его фокус на человеке, его демократическое начало - так как историков интересует не mind элитариев, а наиболее распространенное миросозерцание того времени. На этом пока концу, а в ближайшие дни подробно напишу о понравившейся мне книги Marisa Linton.
Начну с утверждения авторитетного, как я понимаю, исследователя Keith Michael Baker (Inventing the French Revolution). В последние годы, говорит Бейкер, произошел « поворот от Маркса к Токвиллю ». Исследования социального в революции почти прекратились, все занялись исследованиями политического. Большую роль в этом перевороте сыграли «разочарование в марксизме » и « коллапс Французской коммунистической партии», а также всем нам известный Фуре. И не только коллапс компартии Франции, как Бэйкер не говорит, но мы все понимаем. Итак, для западной исследовательской сферы произошел разрыв политических решений и социальных процессов; политика повисла в воздухе. К обществу интерес полностью исчез. Это ли не прекрасный символ бессилия современного общества перед лицом неизвестно кем решенной политики? Когда тролли из некой страны сообщают, что не понимают, говоря о СССР или нацистской Германии, при чем тут пролетариат или буржуазия, они в предельно вульгаризированной, гротескной форме воплощают то же навязанное понимание разрыва общества и политиков.
Конечно, тогда возникает вопрос: а чем руководствуются политики, принимая те или другие решения? Ответ англоязычной литературы предельно прост: они просто делают « выбор », пресловутый choice. И тут я вижу проблему уже не понимания общественных процессов, а проявление яркого философского идеализма - так как эти воображаемые политики действуют в неком безвоздушном пространстве, где их выбор абсолютно свободен, не ограничен ни материальными условиями, ни другими какими-то не зависящими от их воли реалиями. Признается лишь ограничение « выборами » других политиков (конечно, потяни за эту ниточку как следует и мы внова вернемся к общественному. Поэтому за нее и не тянут). Значит, последовательно избегается любой содержательный разговор об обществе. Повторюсь, все это кажется мне ярким доказательством « падения » гуманизма, идеи человека , выразившаяся в игнорировании воль миллионов людей. Это конец демократически направленной истории. Но что имеем, то имеем.
Можно ли сделать в рамках этой парадигмы что-то интересное? Удивительно, но оказалось, что возможно. Можно перевернуть эту парадигму с « choice » с помощью школы Анналов и написать историю ментальности. В нашем случае, историю революционной ментальности. Здесь я сделаю последнее отступление, чтобы выразить мое собственое отношение к марксистской методологии истории и методологии школы Анналов. Марксистская идеология истории (если так она хорошо сделана, как у Покровского) создает широкое полотно общественных процессов, очень проясняющее не только сами события, но и то, что за этими событиями стоит, какие силы их вызвали и почему. Другими словами, исследование отвечает на вопрос, почему эти события происходили. Это огромное дело, освещение тайны истории, факел, проливающий свет на пройденную дорогу и позволяющий составить маршрут нового пути. Методология же школы Анналов, у нас в страну перенесенная исследованиями Арона Яковлевича Гуревича, описывает историко-культурный тип человека разных эпох, особенности его картины мира. Этот тип исследования кажется важным мне дополнением к марксистскому. Мне близок его фокус на человеке, его демократическое начало - так как историков интересует не mind элитариев, а наиболее распространенное миросозерцание того времени. На этом пока концу, а в ближайшие дни подробно напишу о понравившейся мне книги Marisa Linton.