(no subject)
На меня сейчас, точнее, три часа назад, по дороге с работы домой, напали два юноши марокканской наружности. Пытались ограбить, повалили на дорогу, и немножко испинали. Я жива и относительно здорова, только рука и колени сильно болят и немножко кровоточат.
В одном из самых живописных уголков старого Лейдена, с видом на мельницу, каналы и старинные корабли. Я всегда хожу домой этим сквериком, возле мельницы. Там красиво, и короче получается. А в скверики этом стоят две скамейки и на них, бывает, вечерами тусуется шпанского вида цветная молодежь. Но что мне до них. Обычно я иду с работы в восьмом часу, а сегодня обещалась многомудрому мужу вернуться к шести, поэтому спешила.
В скверике тусовалось четыре-пять турецко-марокканской наружности юнцов. При виде меня они как-то оживились, обернулись и что-то радостно залопотали. Ну я не придала значения, но неприятный осадочек остался. Гоблины, что с них взять.
Перешла через красивый мост, и, вместо того, чтобы пойти прямо, по улице, где родился Рембрандт, свернула налево, чтобы пройти дворами, так короче. Когда шла через арку, услышала, что за мной бегут. Обернулась, смотрю, два марокканских юноши из той группы. Я почему-то сразу догадалась, с какой целью. Я сумку поближе к себе прижала, и бежать. Они вроде как рассмеялись и за мной. Догнали быстро, сумку с плеча тянут, я давай орать. Визжать, скорее. В переулке ни души. И две стены вокруг, без окон, метров через пять бар, но и около него никого. Повалили меня на землю, один начал меня пинать, рвать сумку. Я давай орать еще громче. А второй его видимо уговаривал бежать, бросить это грязное дело. Тут видимо моя громкость дошла до уровня воя сирены, так что у второго нервишки тоже не выдержали, а может показалось, что кто-то идет, и убежали.Сумку я им не отдала.
Я поднялась, дошла до перекрестка с баром, до дома мне оставалось ровно три минуты. Поднялась, смотрю, коленки разодраны в клочья, одна рука сильно ободрана и саднит, но в остальном повреждений нет. Многомудрый муж немедленно вызвал полицию, я рассказала это все пару раз им по телефону. Потом пришли еще две милых девушки в форме, име еще раз пять. Они, конечно, немедленно поехали в тот скверик, ну да этих поганцев, конечно, и след простыл. "В следуюший раз, - говорят, - "как их увидите, непременно сфотографируйте". Непременно. Но вряд ли я их узнаю, они мне все на одно лицо ("все они в кожаных куртках, все небольшого роста"). На дорожку сфотографировали мои разбитые конечности и пообещали быть на связи.
Пока я говорила по телефону, уже перезвонили и попросили придти завтра в участок, подписать заявление.
Как говаривала Хиллари Клинтон: "Всего одно мгновение отделяет нас то того, что, казалось бы, никогда не могло с нами произойти."
Именно со мной. Именно здесь, в благословенном уголке одной из самых безопасных стран мира, в центре университетского городка. Не в Москве, не в Автозаводском районе Нижнего Новгорода, не в Екатеринбурге и не в Неаполе.
Такие дела.
В одном из самых живописных уголков старого Лейдена, с видом на мельницу, каналы и старинные корабли. Я всегда хожу домой этим сквериком, возле мельницы. Там красиво, и короче получается. А в скверики этом стоят две скамейки и на них, бывает, вечерами тусуется шпанского вида цветная молодежь. Но что мне до них. Обычно я иду с работы в восьмом часу, а сегодня обещалась многомудрому мужу вернуться к шести, поэтому спешила.
В скверике тусовалось четыре-пять турецко-марокканской наружности юнцов. При виде меня они как-то оживились, обернулись и что-то радостно залопотали. Ну я не придала значения, но неприятный осадочек остался. Гоблины, что с них взять.
Перешла через красивый мост, и, вместо того, чтобы пойти прямо, по улице, где родился Рембрандт, свернула налево, чтобы пройти дворами, так короче. Когда шла через арку, услышала, что за мной бегут. Обернулась, смотрю, два марокканских юноши из той группы. Я почему-то сразу догадалась, с какой целью. Я сумку поближе к себе прижала, и бежать. Они вроде как рассмеялись и за мной. Догнали быстро, сумку с плеча тянут, я давай орать. Визжать, скорее. В переулке ни души. И две стены вокруг, без окон, метров через пять бар, но и около него никого. Повалили меня на землю, один начал меня пинать, рвать сумку. Я давай орать еще громче. А второй его видимо уговаривал бежать, бросить это грязное дело. Тут видимо моя громкость дошла до уровня воя сирены, так что у второго нервишки тоже не выдержали, а может показалось, что кто-то идет, и убежали.Сумку я им не отдала.
Я поднялась, дошла до перекрестка с баром, до дома мне оставалось ровно три минуты. Поднялась, смотрю, коленки разодраны в клочья, одна рука сильно ободрана и саднит, но в остальном повреждений нет. Многомудрый муж немедленно вызвал полицию, я рассказала это все пару раз им по телефону. Потом пришли еще две милых девушки в форме, име еще раз пять. Они, конечно, немедленно поехали в тот скверик, ну да этих поганцев, конечно, и след простыл. "В следуюший раз, - говорят, - "как их увидите, непременно сфотографируйте". Непременно. Но вряд ли я их узнаю, они мне все на одно лицо ("все они в кожаных куртках, все небольшого роста"). На дорожку сфотографировали мои разбитые конечности и пообещали быть на связи.
Пока я говорила по телефону, уже перезвонили и попросили придти завтра в участок, подписать заявление.
Как говаривала Хиллари Клинтон: "Всего одно мгновение отделяет нас то того, что, казалось бы, никогда не могло с нами произойти."
Именно со мной. Именно здесь, в благословенном уголке одной из самых безопасных стран мира, в центре университетского городка. Не в Москве, не в Автозаводском районе Нижнего Новгорода, не в Екатеринбурге и не в Неаполе.
Такие дела.