Зарисовка вне контекста...
- Хе, любишь ты поработать, зелёный брат, как я погляжу…
Ксэдри, как всегда, возник в комнате незаметно. Только когда он заговорил, я задним числом понял, что уже минут пять как слышу множество посторонних звуков: скрип двери, шаги, бряканье и шуршанье многочисленных подвесок на одежде шамана.
- Мэтр Ксэдри, а в Кен-Кхаю вообще кто-нибудь слышал о таком полезном обычае, как стук в дверь? - я убрал руки с очередной “аптечки” понемногу заполнявшейся энергией - Или, скажем, про экстерриториальность башен действительных членов ковена?
- Дверь надо запирать, тогда будет экстерриториальность… - Шаман протопал к груде подушек у ближайшей стены и по-хозяйски развалился на ней, шурша о стену торчащими в стороны пучками волос, перехваченными по всей длине десятками чёрных колец - В хорошо запертую дверь и постучать не жалко, хоть ногой, хоть тараном. Ты куда пропал?
- Сюда пропал! В своё официальное жилище и рабочее место! - пробурчал я. Да, старших надо уважать. Но… есть неписаное правило, которое в ковене соблюдалось строже многих писаных: Каковы бы ни были иерархические отношения между магами, говорить под руку во время работы (пускай и самой пустяковой) вправе только наставник.
- Мэтр Ксэдри, раз вы уж вы изволили посетить скромное жилище жалкого архимага, не откажите в любезности, просветите меня по одному животрепещущему вопросу: Как я заметил, в клане все весьма деликатно относятся к личным границам, как своим, так и чужим. Похоже, этот вопрос не касается одного только вас?
- Почему это только меня? - Ксэдри то ли действительно не понял, что ему хамят, то ли в очередной раз решил сыграть в дикого, непонимающего горца. Скорее второе… - Меня, Ллайх, Чёочь… Ну, и Ухрина, ясное дело. И ты ошибаешься, зелёный брат - нас вопрос чужих границ касается, и, пожалуй, больше, чем кого-либо другого. Просто это и есть дело шамана - нарушать чужие границы: границы людей, границы зверей, границы богов. Ну, и свои собственные, конечно - это в первую очередь.
Кажется, в чём-то он был прав. Меньше всего мне сейчас хотелось с кем-то общаться, но как выставить из башни незваного гостя, я себе не представлял. Впрочем, сидеть и бездумно заряжать кучу артефактного хлама, скопившуюся на рабочем столе, тоже не особо хотелось. Вообще не хотелось ничего конструктивного, даже спать. Настроение, единожды упав, вот уже неделю наотрез отказывалось подниматься. Пару раз выходил из башни в деревню - и впервые всерьёз почувствовал на своей шкуре “эффект какофонии”: человеческое присутствие, даже отдалённое, ощущалось как громкий, навязчивый шум, мельтешение в глазах и непрошеные прикосновения к голой коже одновременно. В башню я вернулся почти бегом, так и не разжившись свежей едой. Жареные сухарики с дорожным сыром - вот истинная пища магов…
Тело ныло в тон дурному настроению, вспомнив разом всё: заживающие рёбра, восстановленную верхнюю десну, отбитое бедро. Если честно, больше всего хотелось на ком-нибудь сорваться. И сейчас внезапно нагрянувший шаман словно задался целью довести меня окончательно, не столько словами, сколько присутствием, которое стало невозможно игнорировать. А огрызнуться как следует в ответ не удавалось. Никак. Совсем никак.
- Чайв про тебя спрашивал - Ксэдри достал из-за подушек невесть как попавшие туда ювелирные клещи - беспокоился, что тебя в Тямбре вот уже почти месяц не видно.
- Доблестный вождь Чайв Гремучий, возможно, помнит, что именно он дал мне пару десятков различных артефактов на перезарядку и настройку. Чтобы я когда-нибудь потом с ними разобрался.
- А когда-нибудь-потом уже наступило? - Шаман удивлённо поднял брови - Ты, главное, никому об этом не говори. А то придётся нашему клану Чайва свергать - он столько всего обещал сделать когда-нибудь-потом, а до сих пор не сделал, нехорошо получится, хе.
- Нехорошо… - я забрал у шамана клещи, попутно пытаясь вспомнить, где, собственно, они должны лежать. Так и не вспомнив, засунул их в стол - А что ему от меня вообще надо?
- Да ничего особенного. Просто хотел убедиться, что ты опять во что-нибудь не вляпался.
Я невольно потёр рёбра.
- Передай ему, что всё в порядке. Просто как-то не сложилось у меня с вашей столицей. В первый раз приехал - на чистом недоразумении ввязался в драку, чуть не до смертоубийства. Второй раз приехал - умудрился чем-то насолить верховному шаману… И ведь до сих пор не могу понять, чем именно.
В комнату через так и не закрытую дверь прошуршал один из бесчисленных здешних дикобразов. Ксэдри почесал зверя за ухом, потом достал из поясной сумки несколько ломтей сушёного лука, и начал скармливать дикобразу.
- С верховным не твоя ошибка. Но тебе стоит понять, что именно произошло.
- И что? - утихшее было раздражение заворочалось во мне снова - Я вёл себя с ним непочтительно? Сказал что-то не то? Нарушил какие-то законы и обычаи клана? Оскорбил ненароком вашего Дикобраза-Прародителя?
- Ой… - Ксэдри обхватил ладонями голову. Дикобраз повторил его жест, пряча голову между передними лапами - Да всё ты правильно сделал. Это был единственный раз, когда ты всё-всё правильно сделал. А теперь ещё раз сделай правильно: сядь и вспомни: как оно было.
- Как оно было… - Я начал прокручивать в голове разговор с Ухрином - Ну, расспрашивал он меня про Ковенгард, про Мёртвый Лес, про наставников в академии… Мэтр Ухрин говорил со мной спокойно, даже доброжелательно, но при этом казалось, что он не очень слушает, что я ему отвечаю - точнее, слушает, но не слова…
Я замялся, пытаясь придумать, как объяснить получше. Ксэдри махнул рукой.
- Я понял, что ты хочешь сказать. Продолжай, зелёный брат.
- Он спросил, что такое Школа Зрячей Руки и зачем меня к ним послали. Я начал объяснять, и вдруг мэтр Ухрин подпрыгнул как ужаленный, повернулся ко мне спиной и закричал мне, чтобы я уходил прочь и не возвращался… он ещё произнёс несколько слов… В учебнике кхаю их не было, но по тону я примерно понял смысл. Ну, вышел я из дома, а через минуту-другую услышал, как внутри задвигают засов. Я ещё подумал: может, это какое-то испытание? Только так и не смог понять его смысл.
- Хе, испытание… - Эта мысль явно позабавила Ксэдри - Расскажи это Ухрину когда-нибудь потом, когда он будет в настроении, пусть посмеётся.
- А мне как-то не смешно.
- Ничего, он тебе расскажет что-нибудь другое. А пока подумай: с чего это Ухрин на тебя так взъелся?
- Если не испытание, то я, наверное, всё-таки что-то не то брякнул. Но чем ему та Школа Зрячей Руки могла не угодить?
Шаман досадливо дёрнул головой.
- Ничего такого ты не брякнул. Ты же сам говорил: Ухрин не очень слушал слова.
- Значит, с тоном что-то было не так? Но я же…
- И с тоном всё хорошо. Я же сказал: твоей ошибки здесь не было.
- Тогда что? У мэтра Ухрина маразм на старости лет?
- Хе, а вот этого ему лучше не говори. А то Ухрин посмеётся, потом обидится, потом отомстит. Или обидится, потом отомстит, потом посмеётся. Или сначала обидится, потом посмеётся, а потом всё-таки отомстит. И будет совсем-совсем прав.
- А в чём тогда дело? - Ксэдри сумел-таки меня заинтриговать.
- Всё дело в том, кто как смотрит на мир. Ухрин Колотый Глаз хороший шаман. Лучший шаман в клане. А ещё он очень старый шаман и давно привык быть шаманом. Понимаешь? А это значит, что смотрит он первым делом на то, что видит глазами шамана. На родню по зверю. Тебя он видит. Меня он видит. Его… - Ксэдри почесал горло дикобразу, который улёгся с ним рядом, прижав иглы к туловищу - Тоже видит. Хорошо видит. Я так хорошо не увижу, я не такой хороший шаман. Чёочь так хорошо не увидит - ей ещё много-много лет учиться. Ллайх так хорошо не увидит - но это уже дела Ллайх. А Ухрин увидит хорошо. Потому что для Ухрина и я, и ты, и брат наш меньший, и весь наш клан очень-очень есть, понимаешь?
- Ну… допустим…
- Вот только именно поэтому то, что для него не родное, Ухрин видит плохо. Не потому, что глаза от старости плохие. Просто для него оно не очень есть. Чтобы увидеть ложку на столе, кошку под столом или нашего зелёного друга мэтра Нэврина, который от него что-то хочет, Ухрину надо немножко собраться, проморгаться, да и то мэтр Нэврин будет для него немножко призраком, которому, чтобы не исчезнуть, надо говорить очень громко, прыгать у Ухрина перед носом, а лучше бить Ухрина палкой по голове. А ещё Ухрину, чтобы смотреть не как шаман, надо начать слушать слова, а не голос, думать слова, а не мысли, глядеть знаки, а не вещи. Ухрину надо для этого постараться, а мне или Чёочь наоборот - нужно постараться, чтобы не видеть лишнего, а получше видеть своё, так хорошо, чтобы мыслями с ним всякое делать. Ну, ты понимаешь?
- Извини, не очень. Я вообще плохо сегодня соображаю.
Ксэдри тяжело вздохнул.
- Вижу, объяснить по-вашему, по умному, не получается. Буду объяснять по-простому. Смотри…
Он цапнул со столика в углу пару сухариков и кругляш дорожного сыра. Обнюхал, с хрустом сгрыз один сухарик, чуть поразмыслив, слопал сыр, а второй сухарик положил на рабочий стол. Порывшись в поясной сумке, добыл из неё ещё ломоть сушёного лука и положил рядом. Длинным обломанным ногтем указал на сухарик.
- Вот это…
- …Вероятный противник, а это, - я ткнул пальцем в лук, - вероятные мы.
- Вероятный противник? - Ксэдри подозрительно посмотрел на сухарик. Потом на всякий случай схрумкал и его, заменив куском лепёшки всё из той же сумки. - Хе, теперь уже точно не противник, если, конечно, не испорченный был.
- Может, и был, - мстительно предположил я. - Этими сухарями я запасался ещё в Ковенгарде.
- Значит, я выполнил нашу общую клятву ковену - беречь тебя от неприятностей. Живота не пожалел в борьбе с вероятными и невероятными противниками… - Ксэдри собрал со стола оставшиеся три сухарика и яростно истребил. Потом вытряхнул крошки из бороды и продолжил.
- Как кто смотрит на мир? Скажем, ты обычный воин клана… Вот это, - шаман поднял двумя пальцами кусок лука, - для тебя своё. Вот это, - он взял в другую руку кусок лепёшки - для тебя чужое. Но и то, и другое от тебя равно далеко. Поэтому ты и видишь их обоих одинаково, не очень плохо и не очень хорошо, а уж дотянуться, и что-то с ними сделать совсем не можешь. Теперь, скажем, ты шаман, но не очень хороший. - Ксэдри двинул вперёд руку с сушёным луком, - своё к тебе сильно ближе, ты видишь его сильно лучше, если постараешься, можешь дотянуться до него и чего-нибудь с ним сделать. А вот чужое видишь уже похуже - своё сильно близко к глазам.
Ксэдри сделал паузу, поскрёб бороду, вытряхивая крошки, и продолжил:
- А теперь, скажем, ты могучий шаман Ухрин, - он вдруг резко двинул вперёд руку с сушёным луком в пальцах, придвигая её к моему лицу почти вплотную. - Своё ты видишь так хорошо, что иногда хочется это своё немножко развидеть: каждую прожилку, каждое пятнышко. Ты можешь, не сильно стараясь, достать до него хоть руками, хоть ногами, хоть носом, хоть чем-нибудь ещё. А вот чужое ты если и видишь, то только совсем немножко, сквозь щели между колечками лука, если сильно-сильно присмотришься.
Ксэдри снова замолчал. Дикобраз взобрался к нему на колени и начал тереться мордой о его бороду.
- Кто-то думает, что Ухрин не верит чужакам. Это он неправильно думает: Ухрин не верит в чужаков. Глазами видит, ушами слышит, головой понимает, а вот нутром всё равно не верит.
- Он что, своим глазам и ушам не верит? И своей голове тоже?
- Ну, почему же… Глазам верит. Ушам верит. Голове - и то верит. Вот ты, скажем, книжку читаешь, а в книжке история… Ну, скажем, про вашего первого магистра. Как он жил, как творил всякое волшебство, как ходил в походы на кесарийцев, как строил Ковенгард… Хорошая история, интересная, может, даже всё-всё в ней правда. Ты эту историю читаешь глазами - и веришь глазам. Читаешь головою - и веришь голове. Но всё равно, для тебя одно дело - первый магистр с его друзьями и врагами, а совсем другое - я или мэтр Нэврин. Мы, может быть, не такие интересные, и уж точно не такие великие и могучие, зато мы сильно больше есть.
- Есть вы точно сильно больше. Я бы даже сказал - жрать сильно больше. Первый магистр у меня завтрак не таскал!
- Не таскал? - ухмыльнулся Ксэдри. - Хе, тогда я, пожалуй, в чём-то более великий и могучий чем он. Но я вообще-то не про магистра, я про Ухрина. Для него и купец из клана ондатры, и мэтр Нэврин, и мыша за печкой - все как из книжки, даже если таскают у него лепёшки из-под носа, или наоборот, чем-нибудь вкусным угощают. Из книжки интересной, умной, может, даже про важные вещи. А вот я, Чайв, Вьярх, дитё, мающееся животом, или меньший брат, шебуршащий за дверью - не из книжки.
- А я?
- А с тобой вышло так. Ухрин тебя увидел. Хорошо увидел. А с чего бы ему тебя не видеть - ты же дикобраз. Увидел - и стало ему любопытно. Начал он с тобой говорить. Ты с ним тоже начал говорить. И говорил про много разных вещей, про которые Ухрину было непонятно, но интересно. И понемножку, чтобы лучше понять, Ухрин начал слушать слова вместо голоса, думать слова вместо мыслей, видеть знаки, а не вещи. И тогда он перестал смотреть как шаман и посмотрел по-другому. Он услышал, как ты говоришь по-чужому. Увидел, как ты выглядишь по-чужому. Хорошо понял, про что ты говоришь - а говоришь ты о делах совсем-совсем чужих. Напугал ты старика. Если у тебя на глазах человек превращается даже не в зверя, а, скажем, в кусок стенки - это страшновато. А тут даже не так. Тут сидел ты, говорил-говорил с человеком, и вдруг оказалось, что говорил ты всё время со стенкой. Тут и не хочешь, а за голову схватишься.
Я представил.
- И что теперь делать?
- В первую очередь - вылезти из башни и раздобыть чего-нибудь съедобное, окромя сухарей. А потом, когда поешь как следует, сходи к Ухрину.
- Зачем?
- Во-первых - чтобы не держать зла друг на друга. Не вздумай просить прощения и уж тем более не жди, что прощения будет просить Ухрин, просто приходи. Во вторых - тебе есть чему у него научиться. А в третьих… Когда он начнет думать словами, передай ему мои слова: дело шамана - нарушать границы людей, границы зверей и границы богов. Но ещё дело шамана - нарушать свои собственные границы. И запомни: даже лучшим из нас надо иногда напоминать об этом.
П.С. Спасибо, Потаня, за корректуру!
Ксэдри, как всегда, возник в комнате незаметно. Только когда он заговорил, я задним числом понял, что уже минут пять как слышу множество посторонних звуков: скрип двери, шаги, бряканье и шуршанье многочисленных подвесок на одежде шамана.
- Мэтр Ксэдри, а в Кен-Кхаю вообще кто-нибудь слышал о таком полезном обычае, как стук в дверь? - я убрал руки с очередной “аптечки” понемногу заполнявшейся энергией - Или, скажем, про экстерриториальность башен действительных членов ковена?
- Дверь надо запирать, тогда будет экстерриториальность… - Шаман протопал к груде подушек у ближайшей стены и по-хозяйски развалился на ней, шурша о стену торчащими в стороны пучками волос, перехваченными по всей длине десятками чёрных колец - В хорошо запертую дверь и постучать не жалко, хоть ногой, хоть тараном. Ты куда пропал?
- Сюда пропал! В своё официальное жилище и рабочее место! - пробурчал я. Да, старших надо уважать. Но… есть неписаное правило, которое в ковене соблюдалось строже многих писаных: Каковы бы ни были иерархические отношения между магами, говорить под руку во время работы (пускай и самой пустяковой) вправе только наставник.
- Мэтр Ксэдри, раз вы уж вы изволили посетить скромное жилище жалкого архимага, не откажите в любезности, просветите меня по одному животрепещущему вопросу: Как я заметил, в клане все весьма деликатно относятся к личным границам, как своим, так и чужим. Похоже, этот вопрос не касается одного только вас?
- Почему это только меня? - Ксэдри то ли действительно не понял, что ему хамят, то ли в очередной раз решил сыграть в дикого, непонимающего горца. Скорее второе… - Меня, Ллайх, Чёочь… Ну, и Ухрина, ясное дело. И ты ошибаешься, зелёный брат - нас вопрос чужих границ касается, и, пожалуй, больше, чем кого-либо другого. Просто это и есть дело шамана - нарушать чужие границы: границы людей, границы зверей, границы богов. Ну, и свои собственные, конечно - это в первую очередь.
Кажется, в чём-то он был прав. Меньше всего мне сейчас хотелось с кем-то общаться, но как выставить из башни незваного гостя, я себе не представлял. Впрочем, сидеть и бездумно заряжать кучу артефактного хлама, скопившуюся на рабочем столе, тоже не особо хотелось. Вообще не хотелось ничего конструктивного, даже спать. Настроение, единожды упав, вот уже неделю наотрез отказывалось подниматься. Пару раз выходил из башни в деревню - и впервые всерьёз почувствовал на своей шкуре “эффект какофонии”: человеческое присутствие, даже отдалённое, ощущалось как громкий, навязчивый шум, мельтешение в глазах и непрошеные прикосновения к голой коже одновременно. В башню я вернулся почти бегом, так и не разжившись свежей едой. Жареные сухарики с дорожным сыром - вот истинная пища магов…
Тело ныло в тон дурному настроению, вспомнив разом всё: заживающие рёбра, восстановленную верхнюю десну, отбитое бедро. Если честно, больше всего хотелось на ком-нибудь сорваться. И сейчас внезапно нагрянувший шаман словно задался целью довести меня окончательно, не столько словами, сколько присутствием, которое стало невозможно игнорировать. А огрызнуться как следует в ответ не удавалось. Никак. Совсем никак.
- Чайв про тебя спрашивал - Ксэдри достал из-за подушек невесть как попавшие туда ювелирные клещи - беспокоился, что тебя в Тямбре вот уже почти месяц не видно.
- Доблестный вождь Чайв Гремучий, возможно, помнит, что именно он дал мне пару десятков различных артефактов на перезарядку и настройку. Чтобы я когда-нибудь потом с ними разобрался.
- А когда-нибудь-потом уже наступило? - Шаман удивлённо поднял брови - Ты, главное, никому об этом не говори. А то придётся нашему клану Чайва свергать - он столько всего обещал сделать когда-нибудь-потом, а до сих пор не сделал, нехорошо получится, хе.
- Нехорошо… - я забрал у шамана клещи, попутно пытаясь вспомнить, где, собственно, они должны лежать. Так и не вспомнив, засунул их в стол - А что ему от меня вообще надо?
- Да ничего особенного. Просто хотел убедиться, что ты опять во что-нибудь не вляпался.
Я невольно потёр рёбра.
- Передай ему, что всё в порядке. Просто как-то не сложилось у меня с вашей столицей. В первый раз приехал - на чистом недоразумении ввязался в драку, чуть не до смертоубийства. Второй раз приехал - умудрился чем-то насолить верховному шаману… И ведь до сих пор не могу понять, чем именно.
В комнату через так и не закрытую дверь прошуршал один из бесчисленных здешних дикобразов. Ксэдри почесал зверя за ухом, потом достал из поясной сумки несколько ломтей сушёного лука, и начал скармливать дикобразу.
- С верховным не твоя ошибка. Но тебе стоит понять, что именно произошло.
- И что? - утихшее было раздражение заворочалось во мне снова - Я вёл себя с ним непочтительно? Сказал что-то не то? Нарушил какие-то законы и обычаи клана? Оскорбил ненароком вашего Дикобраза-Прародителя?
- Ой… - Ксэдри обхватил ладонями голову. Дикобраз повторил его жест, пряча голову между передними лапами - Да всё ты правильно сделал. Это был единственный раз, когда ты всё-всё правильно сделал. А теперь ещё раз сделай правильно: сядь и вспомни: как оно было.
- Как оно было… - Я начал прокручивать в голове разговор с Ухрином - Ну, расспрашивал он меня про Ковенгард, про Мёртвый Лес, про наставников в академии… Мэтр Ухрин говорил со мной спокойно, даже доброжелательно, но при этом казалось, что он не очень слушает, что я ему отвечаю - точнее, слушает, но не слова…
Я замялся, пытаясь придумать, как объяснить получше. Ксэдри махнул рукой.
- Я понял, что ты хочешь сказать. Продолжай, зелёный брат.
- Он спросил, что такое Школа Зрячей Руки и зачем меня к ним послали. Я начал объяснять, и вдруг мэтр Ухрин подпрыгнул как ужаленный, повернулся ко мне спиной и закричал мне, чтобы я уходил прочь и не возвращался… он ещё произнёс несколько слов… В учебнике кхаю их не было, но по тону я примерно понял смысл. Ну, вышел я из дома, а через минуту-другую услышал, как внутри задвигают засов. Я ещё подумал: может, это какое-то испытание? Только так и не смог понять его смысл.
- Хе, испытание… - Эта мысль явно позабавила Ксэдри - Расскажи это Ухрину когда-нибудь потом, когда он будет в настроении, пусть посмеётся.
- А мне как-то не смешно.
- Ничего, он тебе расскажет что-нибудь другое. А пока подумай: с чего это Ухрин на тебя так взъелся?
- Если не испытание, то я, наверное, всё-таки что-то не то брякнул. Но чем ему та Школа Зрячей Руки могла не угодить?
Шаман досадливо дёрнул головой.
- Ничего такого ты не брякнул. Ты же сам говорил: Ухрин не очень слушал слова.
- Значит, с тоном что-то было не так? Но я же…
- И с тоном всё хорошо. Я же сказал: твоей ошибки здесь не было.
- Тогда что? У мэтра Ухрина маразм на старости лет?
- Хе, а вот этого ему лучше не говори. А то Ухрин посмеётся, потом обидится, потом отомстит. Или обидится, потом отомстит, потом посмеётся. Или сначала обидится, потом посмеётся, а потом всё-таки отомстит. И будет совсем-совсем прав.
- А в чём тогда дело? - Ксэдри сумел-таки меня заинтриговать.
- Всё дело в том, кто как смотрит на мир. Ухрин Колотый Глаз хороший шаман. Лучший шаман в клане. А ещё он очень старый шаман и давно привык быть шаманом. Понимаешь? А это значит, что смотрит он первым делом на то, что видит глазами шамана. На родню по зверю. Тебя он видит. Меня он видит. Его… - Ксэдри почесал горло дикобразу, который улёгся с ним рядом, прижав иглы к туловищу - Тоже видит. Хорошо видит. Я так хорошо не увижу, я не такой хороший шаман. Чёочь так хорошо не увидит - ей ещё много-много лет учиться. Ллайх так хорошо не увидит - но это уже дела Ллайх. А Ухрин увидит хорошо. Потому что для Ухрина и я, и ты, и брат наш меньший, и весь наш клан очень-очень есть, понимаешь?
- Ну… допустим…
- Вот только именно поэтому то, что для него не родное, Ухрин видит плохо. Не потому, что глаза от старости плохие. Просто для него оно не очень есть. Чтобы увидеть ложку на столе, кошку под столом или нашего зелёного друга мэтра Нэврина, который от него что-то хочет, Ухрину надо немножко собраться, проморгаться, да и то мэтр Нэврин будет для него немножко призраком, которому, чтобы не исчезнуть, надо говорить очень громко, прыгать у Ухрина перед носом, а лучше бить Ухрина палкой по голове. А ещё Ухрину, чтобы смотреть не как шаман, надо начать слушать слова, а не голос, думать слова, а не мысли, глядеть знаки, а не вещи. Ухрину надо для этого постараться, а мне или Чёочь наоборот - нужно постараться, чтобы не видеть лишнего, а получше видеть своё, так хорошо, чтобы мыслями с ним всякое делать. Ну, ты понимаешь?
- Извини, не очень. Я вообще плохо сегодня соображаю.
Ксэдри тяжело вздохнул.
- Вижу, объяснить по-вашему, по умному, не получается. Буду объяснять по-простому. Смотри…
Он цапнул со столика в углу пару сухариков и кругляш дорожного сыра. Обнюхал, с хрустом сгрыз один сухарик, чуть поразмыслив, слопал сыр, а второй сухарик положил на рабочий стол. Порывшись в поясной сумке, добыл из неё ещё ломоть сушёного лука и положил рядом. Длинным обломанным ногтем указал на сухарик.
- Вот это…
- …Вероятный противник, а это, - я ткнул пальцем в лук, - вероятные мы.
- Вероятный противник? - Ксэдри подозрительно посмотрел на сухарик. Потом на всякий случай схрумкал и его, заменив куском лепёшки всё из той же сумки. - Хе, теперь уже точно не противник, если, конечно, не испорченный был.
- Может, и был, - мстительно предположил я. - Этими сухарями я запасался ещё в Ковенгарде.
- Значит, я выполнил нашу общую клятву ковену - беречь тебя от неприятностей. Живота не пожалел в борьбе с вероятными и невероятными противниками… - Ксэдри собрал со стола оставшиеся три сухарика и яростно истребил. Потом вытряхнул крошки из бороды и продолжил.
- Как кто смотрит на мир? Скажем, ты обычный воин клана… Вот это, - шаман поднял двумя пальцами кусок лука, - для тебя своё. Вот это, - он взял в другую руку кусок лепёшки - для тебя чужое. Но и то, и другое от тебя равно далеко. Поэтому ты и видишь их обоих одинаково, не очень плохо и не очень хорошо, а уж дотянуться, и что-то с ними сделать совсем не можешь. Теперь, скажем, ты шаман, но не очень хороший. - Ксэдри двинул вперёд руку с сушёным луком, - своё к тебе сильно ближе, ты видишь его сильно лучше, если постараешься, можешь дотянуться до него и чего-нибудь с ним сделать. А вот чужое видишь уже похуже - своё сильно близко к глазам.
Ксэдри сделал паузу, поскрёб бороду, вытряхивая крошки, и продолжил:
- А теперь, скажем, ты могучий шаман Ухрин, - он вдруг резко двинул вперёд руку с сушёным луком в пальцах, придвигая её к моему лицу почти вплотную. - Своё ты видишь так хорошо, что иногда хочется это своё немножко развидеть: каждую прожилку, каждое пятнышко. Ты можешь, не сильно стараясь, достать до него хоть руками, хоть ногами, хоть носом, хоть чем-нибудь ещё. А вот чужое ты если и видишь, то только совсем немножко, сквозь щели между колечками лука, если сильно-сильно присмотришься.
Ксэдри снова замолчал. Дикобраз взобрался к нему на колени и начал тереться мордой о его бороду.
- Кто-то думает, что Ухрин не верит чужакам. Это он неправильно думает: Ухрин не верит в чужаков. Глазами видит, ушами слышит, головой понимает, а вот нутром всё равно не верит.
- Он что, своим глазам и ушам не верит? И своей голове тоже?
- Ну, почему же… Глазам верит. Ушам верит. Голове - и то верит. Вот ты, скажем, книжку читаешь, а в книжке история… Ну, скажем, про вашего первого магистра. Как он жил, как творил всякое волшебство, как ходил в походы на кесарийцев, как строил Ковенгард… Хорошая история, интересная, может, даже всё-всё в ней правда. Ты эту историю читаешь глазами - и веришь глазам. Читаешь головою - и веришь голове. Но всё равно, для тебя одно дело - первый магистр с его друзьями и врагами, а совсем другое - я или мэтр Нэврин. Мы, может быть, не такие интересные, и уж точно не такие великие и могучие, зато мы сильно больше есть.
- Есть вы точно сильно больше. Я бы даже сказал - жрать сильно больше. Первый магистр у меня завтрак не таскал!
- Не таскал? - ухмыльнулся Ксэдри. - Хе, тогда я, пожалуй, в чём-то более великий и могучий чем он. Но я вообще-то не про магистра, я про Ухрина. Для него и купец из клана ондатры, и мэтр Нэврин, и мыша за печкой - все как из книжки, даже если таскают у него лепёшки из-под носа, или наоборот, чем-нибудь вкусным угощают. Из книжки интересной, умной, может, даже про важные вещи. А вот я, Чайв, Вьярх, дитё, мающееся животом, или меньший брат, шебуршащий за дверью - не из книжки.
- А я?
- А с тобой вышло так. Ухрин тебя увидел. Хорошо увидел. А с чего бы ему тебя не видеть - ты же дикобраз. Увидел - и стало ему любопытно. Начал он с тобой говорить. Ты с ним тоже начал говорить. И говорил про много разных вещей, про которые Ухрину было непонятно, но интересно. И понемножку, чтобы лучше понять, Ухрин начал слушать слова вместо голоса, думать слова вместо мыслей, видеть знаки, а не вещи. И тогда он перестал смотреть как шаман и посмотрел по-другому. Он услышал, как ты говоришь по-чужому. Увидел, как ты выглядишь по-чужому. Хорошо понял, про что ты говоришь - а говоришь ты о делах совсем-совсем чужих. Напугал ты старика. Если у тебя на глазах человек превращается даже не в зверя, а, скажем, в кусок стенки - это страшновато. А тут даже не так. Тут сидел ты, говорил-говорил с человеком, и вдруг оказалось, что говорил ты всё время со стенкой. Тут и не хочешь, а за голову схватишься.
Я представил.
- И что теперь делать?
- В первую очередь - вылезти из башни и раздобыть чего-нибудь съедобное, окромя сухарей. А потом, когда поешь как следует, сходи к Ухрину.
- Зачем?
- Во-первых - чтобы не держать зла друг на друга. Не вздумай просить прощения и уж тем более не жди, что прощения будет просить Ухрин, просто приходи. Во вторых - тебе есть чему у него научиться. А в третьих… Когда он начнет думать словами, передай ему мои слова: дело шамана - нарушать границы людей, границы зверей и границы богов. Но ещё дело шамана - нарушать свои собственные границы. И запомни: даже лучшим из нас надо иногда напоминать об этом.
П.С. Спасибо, Потаня, за корректуру!