Порядочность как вымерший динозавр
«На девятнадцатом году революции Сталину пришла мысль (назовем это так) устроить в Ленинграде «чистку». Он изобрел способ, который казался ему тонким: обмен паспортов. И десяткам тысяч людей, главным образом дворянам, стали отказывать в них.
А эти дворяне давным-давно превратились в добросовестных советских служащих с дешевенькими портфелями из свиной кожи. За отказом в паспорте следовала немедленная высылка: либо поближе к тундре, либо - к раскаленным пескам Каракума.
Ленинград плакал.
Незадолго до этого Шостакович получил новую квартиру. Она была раза в три больше его прежней на улице Марата. Не стоять же квартире пустой, голой. Шостакович наскреб немного денег, принес их Софье Васильевне и сказал:
- Пожалуйста, купи, мама, чего-нибудь из мебели.
И уехал по делам в Москву, где пробыл недели две. А когда вернулся в новую квартиру, глазам своим не поверил: в комнатах стояли павловские и александровские стулья красного дерева, столики, шкаф, бюро. Почти в достаточном количестве.
- И все это, мама, ты купила на те гроши, что я тебе оставил?
- У нас, видишь ли, страшно подешевела мебель, - ответила Софья Васильевна.
- С чего бы?
- Дворян высылали. Ну, они в спешке чуть ли не даром отдавали вещи. Вот, скажем, это бюро раньше стоило…
И Софья Васильевна стала рассказывать, сколько раньше стоила такая и такая вещь и сколько теперь за нее заплачено.
Дмитрий Дмитриевич посерел. Тонкие губы его сжались.
- Боже мой!…
И, торопливо вынув из кармана записную книжку, он взял со стола карандаш.
Сколько стоили эти стулья до несчастья, мама?… А теперь сколько ты заплатила?… Где ты их купила?… А это бюро?… А диван?… и т. д.
Софья Васильевна точно отвечала, не совсем понимая, для чего он ее об этом спрашивает.
Все записав своим острым, тонким, шатающимся почерком, Дмитрий Дмитриевич нервно вырвал из книжицы лист и сказал, передавая его матери:
- Я сейчас поеду раздобывать деньги. Хоть из-под земли. А завтра, мама, с утра ты развези их по этим адресам. У всех ведь остались в Ленинграде близкие люди. Они и перешлют деньги - туда, тем… Эти стулья раньше стоили полторы тысячи, ты их купила за четыреста, - верни тысячу сто… И за бюро, и за диван… За все… У людей, мама, несчастье, как же этим пользоваться?… Правда, мама?…
- Я, разумеется, сделала все так, как хотел Митя, - сказала мне Софья Васильевна.
- Не сомневаюсь.
Что это?…
Пожалуй, обыкновенная порядочность. Но как же нам не хватает ее в жизни! Этой обыкновенной порядочности!»
А. Мариенгоф «Это вам, потомки!»
* * * * *
Вскоре был схвачен и казнен поклонник и покровитель Шостаковича маршал Тухачевский, были арестованы многие близкие друзья и родственники Шостаковича: муж его сестры, известный физик Всеволод Фредерикс; его теща, астроном Софья Варзар; его дядя Максим Кострикин; его коллеги Борис Корнилов и Адриан Пиотровский.
В 1937 году на допрос вызвали и самого Шостаковича, но ему повезло: следователь был арестован раньше.
Доходы композитора упали, деньги заканчивались. Его жена была беременной. На случай ареста он держал наготове собранный чемоданчик и по ночам выходил с ним на лестничную клетку.
"Трудно представить, насколько сильным был этот страх. Невозможно понять, каково жить с ним в качестве ежедневной составляющей существования", - говорит британский дирижер Марк Уигглсворт.
* * * * *
Через четыре года после смерти Сталина Шостакович написал свой восхитительный Второй концерт для фортепиано с оркестром - в качестве подарка на 19-летие сыну Максиму, способному пианисту.
Вторая часть этого произведения очень проникновенна, а первая и последняя наполнены жизнью и радостью.
Говорят, что Шостакович зашифровал в этой музыке много внутренних, семейных отсылок и шуток, понятных только ему и Максиму.
Дмитрий Шостакович за роялем: как утверждало агентство ТАСС, на этом снимке он работает над своей знаменитой Седьмой ("ленинградской") симфонией
А эти дворяне давным-давно превратились в добросовестных советских служащих с дешевенькими портфелями из свиной кожи. За отказом в паспорте следовала немедленная высылка: либо поближе к тундре, либо - к раскаленным пескам Каракума.
Ленинград плакал.
Незадолго до этого Шостакович получил новую квартиру. Она была раза в три больше его прежней на улице Марата. Не стоять же квартире пустой, голой. Шостакович наскреб немного денег, принес их Софье Васильевне и сказал:
- Пожалуйста, купи, мама, чего-нибудь из мебели.
И уехал по делам в Москву, где пробыл недели две. А когда вернулся в новую квартиру, глазам своим не поверил: в комнатах стояли павловские и александровские стулья красного дерева, столики, шкаф, бюро. Почти в достаточном количестве.
- И все это, мама, ты купила на те гроши, что я тебе оставил?
- У нас, видишь ли, страшно подешевела мебель, - ответила Софья Васильевна.
- С чего бы?
- Дворян высылали. Ну, они в спешке чуть ли не даром отдавали вещи. Вот, скажем, это бюро раньше стоило…
И Софья Васильевна стала рассказывать, сколько раньше стоила такая и такая вещь и сколько теперь за нее заплачено.
Дмитрий Дмитриевич посерел. Тонкие губы его сжались.
- Боже мой!…
И, торопливо вынув из кармана записную книжку, он взял со стола карандаш.
Сколько стоили эти стулья до несчастья, мама?… А теперь сколько ты заплатила?… Где ты их купила?… А это бюро?… А диван?… и т. д.
Софья Васильевна точно отвечала, не совсем понимая, для чего он ее об этом спрашивает.
Все записав своим острым, тонким, шатающимся почерком, Дмитрий Дмитриевич нервно вырвал из книжицы лист и сказал, передавая его матери:
- Я сейчас поеду раздобывать деньги. Хоть из-под земли. А завтра, мама, с утра ты развези их по этим адресам. У всех ведь остались в Ленинграде близкие люди. Они и перешлют деньги - туда, тем… Эти стулья раньше стоили полторы тысячи, ты их купила за четыреста, - верни тысячу сто… И за бюро, и за диван… За все… У людей, мама, несчастье, как же этим пользоваться?… Правда, мама?…
- Я, разумеется, сделала все так, как хотел Митя, - сказала мне Софья Васильевна.
- Не сомневаюсь.
Что это?…
Пожалуй, обыкновенная порядочность. Но как же нам не хватает ее в жизни! Этой обыкновенной порядочности!»
А. Мариенгоф «Это вам, потомки!»
* * * * *
Вскоре был схвачен и казнен поклонник и покровитель Шостаковича маршал Тухачевский, были арестованы многие близкие друзья и родственники Шостаковича: муж его сестры, известный физик Всеволод Фредерикс; его теща, астроном Софья Варзар; его дядя Максим Кострикин; его коллеги Борис Корнилов и Адриан Пиотровский.
В 1937 году на допрос вызвали и самого Шостаковича, но ему повезло: следователь был арестован раньше.
Доходы композитора упали, деньги заканчивались. Его жена была беременной. На случай ареста он держал наготове собранный чемоданчик и по ночам выходил с ним на лестничную клетку.
"Трудно представить, насколько сильным был этот страх. Невозможно понять, каково жить с ним в качестве ежедневной составляющей существования", - говорит британский дирижер Марк Уигглсворт.
* * * * *
Через четыре года после смерти Сталина Шостакович написал свой восхитительный Второй концерт для фортепиано с оркестром - в качестве подарка на 19-летие сыну Максиму, способному пианисту.
Вторая часть этого произведения очень проникновенна, а первая и последняя наполнены жизнью и радостью.
Говорят, что Шостакович зашифровал в этой музыке много внутренних, семейных отсылок и шуток, понятных только ему и Максиму.
Дмитрий Шостакович за роялем: как утверждало агентство ТАСС, на этом снимке он работает над своей знаменитой Седьмой ("ленинградской") симфонией