"Игра в аду". Часть I.

Aug 25, 2013 18:14




Н.Гончарова. Обложка к 1-му изданию поэмы «Игра в аду». Литография. 1912 г.

Творческие и человеческие взаимоотношения Крученых с Хлебниковым начались в 1912 году, а их сотрудничество оказалось продолжительным и плодотворным, несмотря на неровность личных отношений. Первое издание совместно написанной поэмы А.Е.Крученых и В.В.Хлебникова «Игра в аду» с иллюстрациями Н.Гончаровой, вышло в 1912 г.

--------------------------------------------



Н.Гончарова. Страница к 1-му изданию поэмы «Игра в аду». Литография. 1912 г.

Это была первая совместная работа и одновременно первая увидевшая свет книга обоих поэтов. В своей книге «Наш выход» Крученых вспоминал: «В одну из следующих встреч, кажется, в неряшливой и студенчески-голой комнате Хлебникова, я вытащил из коленкоровой тетрадки (зампортфеля) два листка - наброски, строк 40-50, своей первой поэмы «Игра в аду». Скромно показал ему. Вдруг, к моему удивлению, Велимир уселся и принялся приписывать к моим строчкам сверху, снизу и вокруг - собственные. Это было характерной чертой Хлебникова: он творчески вспыхивал от малейшей искры. Показал мне испещренные его бисерным почерком странички. Вместе прочли, поспорили, еще поправили. Так неожиданно и непроизвольно мы стали соавторами». Крученых в своих книгах неоднократно писал об интересе русских футуристов к иррациональному, алогичному, абсурдному миру произведений Гоголя. Сам поэт характеризовал поэму «Игра в аду» как «ироническую, сделанную под лубок, издевку над архаическим чертом». В поэме просматривается также апелляция авторов к пушкинской традиции (позже, в «Заумной гниге», Крученых предложил свой вариант «Евгения Онегина» в двух строчках). Позже Пушкин окажет влияние на Крученых при разработке им теории «сдвигологии».

Второе издание «Игры в аду» с дополнениями вышло в 1913 году с иллюстрациями Ольги Розановой и Казимира Малевича. Позже поэма была переиздана во 2-м томе «Собраний произведений В.Хлебникова в 5 т. 1928-1933», с. 119-135. Ниже приводим вариант поэмы, опубликованный в этом издании.



К.Малевич. Обложка ко 2-му изданию поэмы «Игра в аду». 1913 г.

ИГРА В АДУ

Свою любовницу лаская
В объятьях лживых и крутых,
В тревоге страсти изнывая,
Что выжигает краски их,
Не отвлекаясь и враждуя,
Давая ходам новый миг,
И всеми чарами колдуя,
И подавляя стоном крик, -
То жалом длинным, как орехом
По доскам затрещав,
Иль бросив вдруг среди потехи
На станы медный сплав, -
Разятся черные средь плена,
И злата круглых зал,
И здесь вокруг трещат полена,
Чей души пламень сжал.
Людские воли и права
Топили высокие печи -
Такие нравы и дрова
В стране усопших встречи!
Из слез, что когда-либо лились,
Утесы стоят и столбы,
И своды надменные взвились -
Законы подземной гурьбы.





О.Розанова. Страница ко 2-му изданию поэмы «Игра в аду». 1913 г.

Покой и мрачен и громоздок,
Деревья - сероводород.
Здесь потны лица, спертый воздух,-
Тех властелинов весел сброд.
Здесь жадность, обнажив копыта,
Застыла, как скала,
Другие, с брюхом следопыта,
Приникли у стола.
Сражаться вечно в гневе, в яри,
Жизнь вздернуть за власа,
Иль вырвать стон лукавой хари,
Под визг верховный колеса.
Ты не один - с тобою случай,
Призвавший жить - возьми отказ!
Иль черным ждать благополучья,
Сгорать для кротких глаз?
Они иной удел избрали -
Удел восстаний и громов;
Удел расколотой скрижали,
Полета в область странных снов.
Они отщепенцы, но строги,
Их не обманет верный стан,
И мир любви и мир убогий
Легко вместился в их карман!..



О.Розанова. Страница ко 2-му изданию поэмы «Игра в аду». 1913 г.


   

Один широк был, как котел,
По нем текло ручьями сало,
Другой же хил, и вера сёл
В чертей не раз его спасала.
В очках сидели здесь косые,
Хвостом под мышкой щекоча,
Хромые, лысые, рябые,
Кто без бровей, кто без плеча.
Рогатое, двуногое,
Вращает зрачки.
И рыло с тревогою,
Щиплет пучки.
Здесь стук и грохот кулака
По доскам шаткого стола,
И быстрый говор: - “Какова?
Его семерка туз взяла!”
Перебивают, как умело,
Как загоняют далеко,
Играет здесь лишь только смелый,
Глядеть и жутко и легко.



О.Розанова. Страница ко 2-му изданию поэмы «Игра в аду». 1913 г.

Вот один совсем зарвался, -
Отчаянье пусть снимет гнет! -
Удар, смотри - он отыгрался,
Противник охает, клянет.
О, как соседа мерзка харя,
Чему он рад, чему?
Или он думает, ударя,
Что мир покорствует ему?
И рыбы катятся и змеи,
Скользя по белым шеям их,
Под взглядом песни чародея,
Вдруг шепчут заклинанья стих.
- “Моя!” - черней, воскликнул, сажи,
Четой углей блестят зрачки! -
В чертог восторга и продажи.
Ведут съедобные очки!
Сластолюбивый грешниц сейм,
Виясь, как ночью мотыльки,
Чертит ряд жарких клейм
По скату бесовской руки.
Ведьмина пестрая, как жаба,
Сидит на жареных ногах,
У рта приятная ухаба
Смешала с злостью детский: “Ах!”
И проигравшийся тут жадно
Сосет разбитый палец свой,
Творец систем, где всё так ладно,
Он клянчит золотой!..
А вот усмешки, визги, давка
- Что? что? зачем сей крик? -
Жена стоит как банка ставка,
Ее держал хвостач старик.
Пыхтит, рукой и носом тянет,
Сердит, но только лезут слюни,
Того, кто только сладко взглянет,
Сердито тотчас рогом клюнет.
Она, красавица исподней,
Склонясь, дыхание сдержала,
И дышит грудь ее свободней
Вблизи веселого кружала.
И взвился вверх веселый туз,
И пала с шелестом пятерка,
И крутит свой мышиный ус
Игрок суровый, смотрит зорко.
И, в муках корчившийся, шулер
Спросил у чорта: “Плохо, брат?”
Затрепетал... “Меня бы не надули!”
Толкнул соседа: “Виноват!”
Старик уверен был в себе,
Тая в лице усмешку лисью,
И не поверил он судьбе -
Глядит коварно, зло и рысью.
С алчбой во взоре, просьбой денег,
Сквозь гомон, гам и свист,
Свой спустя стыдливо веник,
Стояла ведьма, липнул лист.
Она на платье наступила,
Прибавив щедрые прорехи,
На все взирала горделиво,
Волос торчали стрехи.
А между тем варились в меди,
Дрожали, выли и ныряли
Ее несчастные соседи -
Здесь судьи строго люд карали!
И влагой той, в которой мыла
Она морщинистую плоть,
Они, бежа от меди пыла,
Искали муку побороть!..
И черти ставят единицы
Уставшим мучиться рабам,
И птиц веселые станицы
Глаза клюют, припав к губам.
И мрачный бес, с венцом кудрей,
Колышет вожжей, гонит коней;
Колеса крутят сноп мечей
По грешной плоти - род погони.
Новину обморков пахал,
Сохою вонзенною пахарь,
Рукою тяжелой столбняк замахал -
Искусен в мучениях знахарь...
Здесь дружбы нет: связует драка,
Законом песни служат визги,
И к потолку - гнездовьям мрака -
Взлетают огненные брызги.
Со скрежетом водят пилу
И пилят тела вчетвером,
Но бес, лежащий на полу,
Всё ж кудри чешет гребешком.
Смотрелася в зеркале,
С усмешкою прыткою,
Ее же коверкали
Медленной пыткою.
У головешки из искор цветок -
То сонный усопший по озеру плыл,
Зеленой меди кипяток
От слез погаснул, не остыл.
Тут председатель вдохновенно
Прием обмана изъяснял,
Все знали ложь, но потаенно
Урвать победу всяк мечтал.
С давнишней раной меч целует,
Приемля жадности удар,
О боли каждый уж тоскует
И случай ищется как дар.
Здесь клятвы знают лишь на злате,
Прибитый долго здесь пищал,
Одежды странны: на заплате,
Надежды луч не трепетал.
Под пенье любится легко,
Приходят нравы дикарей,
И нож вонзился глубоко
И режет всех без козырей.

П е с н я в е д ь м
Вы, наши юноши, что же сидите?
Девицы дивятся, стали сердитей!
Бровям властелиновым я высока,
Ведьманы малиново блещет щека.
Полосы синие и рукоять...
К чорту уныние! Будет стоять!
“Я, походкой длинной сокола,
Прохожу сутул и лих,
Мчусь в присядке быстрой около
Ряда стройных соколих”.
“Черных влас маша узлами,
Мы бежим, бия в ладони,
Точно вспуганы орлами,
Козы мчались от погони”.
“Скрыться в темные шатры,
Дальней радости быстры,
Прижимая по углам
Груди к трепетным ногам...”
И жирный вскрикнул: “Любы бесу,
Тому, кто видел роз тщету,
И, как ленивого повесу,
Мою щекочете пяту!..
Смотрите, душ не растеряйте -
Они резвей весною блох!
И петель зайца не мотайте,
Довольно хныкать: ух и ох!..”
Разгул растет, и ведьмы сжали
В когтях ребенка - горбуна,
Добычу тощую пожрали
Верхом на угольях бревна.
“Пойми, узнай... тебе я дадена!
Меня несут на блюде слуги!”
И полуобраз, полугадина
Локтями тянется к подруге...
И вот на миг сошло смятенье, -
Игрок отброшенный дрожал, -
Их суд не ведал снисхожденья:
Он душу в злато обращал.
Смеюн, что тут бросал беспечно,
Упал, как будто в западню,
Сказать хотелось сердцу речь, но
Все сожигалось данью дню.
Любимец ведьм, венец красы
Под нож тоскливый подведен,
Ничком упал он на весы,
А чуб (гляди) белей, чем лен!
У злата зарево огней,
И седина больней,
Она ничтожна и слаба,
Пред ней колышется резьба.
И чорт распиленный, и стружки,
Как змейки в воздухе торчат -
Такие резвые игрушки
Глаза сожженные свежат!



К.Малевич. Страница ко 2-му изданию поэмы «Игра в аду». 1913 г.

Быть отпущенным без песни,
Без утехи и слезы,
Точно парубки на Пресне,
Кладбищ выходцы мерзлы.
Любовниц хор, отравы семя,
Над мертвым долго хохотал,
И - вкуса злость - златое темя
Их коготь звонко скрежетал.
Обогащенный новым даром
Игры, счастливец стал добрее
И, опьянен огней угаром,
Играет резче и смелее.
Но замечают щелки: счастье
Все валит к одному,
Такой не видели напасти -
И все придвинулись к нему.
А тот с улыбкой скромной девы
И дерзко синими глазами,
Был страшен в тихом севе,
Все ворожа руками.
И жутко и тихо было близ беглеца,
Крыл ускользают силы,
Такого ли ждали конца?
Такое дитя просили?
Он, чудилося, скоро
Всех обыграет и спасет
Для мук рожденных и надзора, -
Чертей бессилит хладный пот!
И в самый страшный миг
Он услыхал высокий вой,
Но, быть страдающим привык,
О стол ударил головой.
И все увидели: он ряжен,
Что рана в нем давно зияла,
И труп сожжен, обезображен,
И крест одежда обнажала.
Мгновенье - нет креста...
Глядящий ловит сотню жал
И слышит резь хлыста -
Все там заметили кинжал.
Спасенный чует мести ярость
И сил прилив богатый,
Шипит забвению усталость,
И строен стал на час горбатый.


О.Розанова. Страница ко 2-му изданию поэмы «Игра в аду». 1913 г.

интересности, иллюстрации, поэзия

Previous post Next post
Up