Лето. Беляй. Из детства.
На Беляе каждое место связано с воспоминаниями. Каждый отрезок времени сливается в вещь под названием “прошлое”.
Оказалось, что прошлое умеет подкрадываться тихо. Вот мы проезжаем Пологое Займище - село в Астраханской области. На невзрачном повороте сворачиваем с трассы, затем спускаемся по пыльной дороге вниз с горы и медленно катимся по займищу в сторону реки Подстепка. Наша конечная остановка часть берега под названием Беляй.
Займище со своими скошенными полями и выжженной на солнце травой восстает воспоминания. Сначала вспышкой озаряет прошлое в голове, потом эхом метнется в угол сердца, чуть кольнет, и быстрой поступью в середину грудной клетки. И щемит там приятной тоской, разливается теплом по телу, забирается иногда под горло и вызывает легкую грустную улыбку. Эх, было… А сколько всего здесь было хорошего, прекрасного, запоминающегося.
Лето. Как только приближаются выходные папа начинает настаивать: “Завтра едем на Беляй”. Мама вспыхивает возмущениями: “Огород не полит, грядки не прополоты, на полках недельная пыль царствует! Какой Беляй?” Папа супит брови, повышает голос, чтобы мягко поспорить о чистоте дома и количестве воды в огороде. Мама встанет в позу, не уступит так сразу. Но утром следующего дня бежит чуть свет на рынок, чтобы закупиться мясом для шашлыка, пока папа доделывает последние дела на работе. Потом мама будет собирать чашки-ложки, укладывать еду и между делом поливать огород, чтобы не высох.
На Беляй я ездила с родителями, кажется, миллион раз. Прошло десять лет, как меня здесь не было, а будто всё было вчера. Еще вчера я выбирала между гулянок с подружками и поездкой на Беляй. Конечно, я ехала на природу. Теперь за рулем мой муж, сзади сидит дочь, а во второй машине едет сестра с мужем. Дорогу я вспоминаю быстро, складываю, как пазл знакомые места - руковожу маршрутом как настоящий штурман.
Пока едем, смотрю по сторонам и улыбаюсь чувствам внутри….
Любимое сочетание, которое поймет только житель здешних мест - голая степь и зеленое займище. Здесь на фоне скошенного сухого поля ерики и озера хвалятся высокой травой. Трава жирная, сочная, лоснящаяся, с фиолетовыми и желтыми цветами по краям. Озера голубо-синие, с бьющем где-то внизу холодным источником ледяной чистой воды. А запах от низины и травы - вкусный, насыщенный, такое чувство, что пить его можно большими глотками.
Солнце в нашей области летом беспощадно. Но возле речки этого не замечаешь. Возле речки такой и должна быть погода - жаркой, томительной, чтобы с разбегу, даже не потрогав ногой и не оценив температуру воды, врезаться в охлаждающую прохладу реки телом. Можно целый день в речке просидеть - наслаждаться.
И хоть Беляй - наше заезженное место, мы с сестрой и мужьями едем именно сюда. Здесь спокойно и хорошо. По-особенному хорошо.
Иногда мы проезжали через село и понтонный мост реки Подстепка, долго-долго ехали, чтобы оказаться на другой стороне, где барханы песка, где косы чередуются с холодными ямками, где рядом ни души. Но в основном отправлялись на Беляй. И каждое место с чем-то связано:
“А помнишь, тогда еще еж прибежал прямо к столу?
А помнишь Заботкины приезжали. Мы в лесу поляну нашли хорошую, но нас там комары закусали. Поляны уже нет, в лес дорога заросла. Да, заросла.
А на том месте осы в августе одолели и нам пришлось уехать.
А вот это место “Три тополя на Плющихе” мы прозвали за высокие тополя.
А сколько раков, рыбы, песен и смотрений в ночное небо было”
“Было….” - отдают щемящим эхом воспоминания.
Спали в палатках, воровали сено (да простят нас сенокосцы за их тяжелый труд). Поначалу палатка была у нас огромная. Военная. Человек на десять. Ставилась она под бесконечное количество чертыханий взрослых, и, конечно, не “на сухую”. “На сухую” такую тяжеленную тканевую палатку - ни один здравомыслящий человек ставить не пойдет. Стол же расстилали на полу, сначала брезент, потом клеенка, по краям мягкие подстилки, чтобы сидеть удобнее. Это уже позже появились в миг собирающаяся палатка, столы, стулья и удобный шатер для ночных посиделок.
А ночи какие! Теплые и всегда звездные. Потому что если звезд много - то завтра будет жарко, а жарко здесь бесконечное количество дней.
Спать в палатке на природе - это отдельный вид удовольствия. Сверху шумят тополя, переговариваются, наигрывают свою мелодию шелестом листьев. Лежишь в палатке и кажется, что это не тополя, а дождь идет. А к трем часам ночи опустится прохладная дымка от реки, начнет стелить землю, одаривать ее коротким отдыхом. В палатке станет холодно, начнешь укутываться одеялом и втягивать в себя приятный насыщенный речной воздух.
Утром следующего дня встанешь рано. Да и спать в палатках как только солнце поднимется выше деревьев - невозможно. Потому что палатка превращается в душегубку.
С папой мы всегда ходили по утрам гулять. Пройтись по наезженным дорогам, выйти в поле, насобирать цветов - самое лучшее приключение. А еще приключение - переплыть речку.
“Зачем переплывать речку с детьми?” - спрашивают нас с сестрой мужья и с недоумением поглядывают.
“Как зачем? - искренне не понимаем мы с сестрой. - Потому что надо!”
Переплыли с надувными кругами на крутой обрывистый берег.
“А зачем лезть наверх, да еще и с детьми?” - качают головами мужья. - “Это обязательно?”
“Да, обязательно!” - не уступаем мы.
И нам всё равно, что, забравшись на высокий обрыв, мы увидим простор зеленеющего займища. Вроде ничего интересного. Низкорослые деревья, тростник качается золотыми верхушками, где-то вдалеке лошади пасутся. Но так всегда делали наши папы. Мы с сестрой понимаем друг друга, даже слов не нужно. Есть вещи, которые надо передавать негласно.
К примеру, папа гулял на Беляе со мной по утрам. Теперь я веду на прогулку дочку.
“Зачем?” - не понимает Полина.
“Просто”, - пожимаю плечами и тяну за собой. Сначала я брезгую идти через выжженную траву, прямо в поле, а вдруг там…. А потом переступаю. Ничего там, в траве, страшного нет и никогда не было.
Выхожу на широкое открытое пространство - от края до края земля, усыпанная золотом скошенной травы, берега же полыхают зеленым лесом. Смотрю по сторонам. Всё настолько знакомое, близкое, из самого детства, что с моих губ невольно слетает слово: “Папа”. И я понимаю, что его здесь больше, чем где бы то ни было. В сухой траве, в ериках, в невысоких качающихся ивах, раскидистых тополях, в фиолетовом иван-чае, в желтом крестовнике, похожем на звездочки, или голубом цикории. В речке, которая отдает утром прохладой, терпко пахнет илом и коричневой глиной. В ветре, который может быть горячим с ароматом сухостоя, а возле речки - шумным по утрам и убаюкивающим громким “шууу-шууу” ночью.
И знаете, я поняла, что умеют делать родные места. Когда ты приезжаешь туда, где тебе хорошо - природа по капелькам, тихими шажками начинает прокрадываться в самые потаенные уголки души, мнется там, стучит во все закрытые двери, чтобы ты смог почувствовать то, чего никогда не разрешаешь чувствовать себе за пеленой будничной суеты и жизненной беготни. Поэтому мы бежим в парки и к водоемам, чтобы не забывать, что значит чувствовать. Чтобы вопреки всему душа и наша внутренняя хрупкая составляющая никогда не начинали черстветь.