Смерть
Две ссылки для проведения связи между ними. И несколько слов на тему.
http://yarcenter.ru/articles/culture/web/siniy-kit-prigovoril-k-smerti-russkiy-mir/
http://www.kommersant.ru/doc/3235729
"Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья -
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог".
У Толкина Творец говорит Первопадшему, что нет ничего, что не имело бы истока в Нём (Творце), и что всё, созданное даже вопреки Ему, всё равно обернётся к Его славе. Так смерть, самое противоестественное и противное Источнику Жизни, стало зеркалом, открывающим суть жизни и суть любви. Встречаясь со смертью (прежде всего, собственной), человек ставит перед собой самые важные вопросы и находит на них ответы; он осмысляет ценность и назначение жизни.
Для каждого человека ситуативная (по стечению обстоятельств) встреча со смертью всегда приносит огромный опыт и часто становится переломной. Людей, которые переживали вместе с нами смертельную опасность, мы наделяем особым доверием. Но помимо этого любая этническая культура всегда включала символизм, переживание и осмысление смерти и воскресения в ключевые мифы и обряды, в переживание всех важных жизненных циклов. Не знаю, каковы были (бы) жизненные циклы в неискажённом Мире, но наш искажённый Мир - волею падших, но, в конечном итоге, во славу победы Творца - постоянно твердит нам о смерти и воскресении - чередованием дней и ночей, зим и лет, прорастанием семени, круговоротом воды... Эта книга, которая твердит нам о смерти, чтобы мы могли жить.
Когда я училась в вузе, на первом занятии по этнографии мой педагог говорил о тяге подростков к переживанию и осмыслению смерти: о тех поступках, которые совершают в переломном возрасте, чтобы понять истинную ценность своей жизни. Традиционные культуры всегда предоставляли людям всех возрастов все возможности для встречи со смертью - не фатальной, конечно, но лицом к лицу. Прежде всего через включение темы смерти и воскресения в переживание событий дневного, недельного и годового цикла; родов, инициаций, сватовства, свадеб, посвящений, обетов, имянаречений и прочих важных событий. Кроме того, через особые объединения, практики и ритуалы. Всё, всё для того, чтобы человек мог сохранять ясность видения жизни через встречу со смертью.
И смотря через эту культурную призму, вполне можно понять, что современный бум «оградительства детей» вполне ожидаемо приводит к тому, что они будут погибать бессмысленно и жестоко в искусственных мирах или проживать жизнь настолько безыскусно и уныло, что это будет хуже смерти. Если дети и подростки не могут выйти на улицу без родителей, не могут жить в лесу и разжигать костры, не могут заплывать на глубину, не могут рисковать, испытывать себя, то да, да и ещё раз да - виртуальный мир компьютерных и онлайновых социальных игр становится для них более реальным, отвечающим важнейшей потребности переживать встречу со смертью. Лишь там, где существование смерти реально, есть и полноценная жизнь. А там, где испытание, переход, смерть - табу, а реальны лишь бесконечные часы за партой и хождение по заданной траектории от школы до дома, там нет жизни. Так что навязывание родителям обязательства ограждать детей от всего, никуда не пускать и ничего опасного не разрешать впору приписать всё к тому же заговору по уничтожению населения, поскольку это прямая дорога к увеличению бессмысленной смертности от противоестественных детских суицидов.
Хочет ли кто-то этого или нет, но с момента первого осознания реальности смерти около 5 лет человек всю жизнь нуждается в возвращении к этой теме. Каждый человек вступает в личную битву со смертью и страхом, цель которой - окончательная и бесповоротная победа. Многие взрослые переживают эту тему в более философском духе, и забывают о накале страстей, свойственном детству и юношеству. Но, хотят этого взрослые или нет, дети и подростки будут вступать в битву со смертью в самых откровенных формах - в виде игровых сражений, испытаний, тайных кружков и попыток проводить обряды, нарушать запреты и совершать опасные вылазки. Дети хотят жить - и поэтому они хотят посмотреть в лицо страху и понять, как его победить. И чтобы дети не предавались бесовщине, не занимались чёрной магией или не попадали под влияние подозрительных личностей, соответствующий опыт встречи со страхом должна давать семья, община, культура - в традиционных формах. Конечно, я не призываю к кровавым и жестоким вариантам, лишённым христианского духа, к безумствам и вседозволенности. Я говорю о том, что детей нельзя растить как индийских принцев, и о том, что огромный опыт "безопасного" ритуального переживания смерти в традиционных культурах имеет самое непосредственное отношение к выживанию родов и народов.
Через замысел Бога, через Смерть и Воскресенье Его Сына, полноценной и осмысленной становится даже очень и очень малая жизнь. Я вспоминаю не только святых Вифлеемских младенцев, но и слова псалмопевца: «Блажен, кто разобъёт младенцев твоих о камень» - и в этих страшных словах вижу утверждение бесконечной ценности даже малой жизни погибшего новорождённого. Библия, на самом деле, очень часто упоминает младенцев, особо подчеркивая их роль и голос в хоре Жизни, утверждая торжество жизни даже в кратком миге существования. Настоящая смерть делает настоящей и прожитую жизнь, поэтому люди всегда боялись позорной смерти. Всегда. Именно позорная смерть, побеждающая жизнь, и заслуживает того, чтобы её бояться. Но для того, чтобы настоящая смерть не была позором, нужно, пока есть время, прямо смотреть смерти в лицо.
Смерти не избежать. Она придёт. Что мы можем дать нашим детям - это знание о смерти, смелость при встрече с ней и силу умереть достойно, свободно и разумно отдать жизнь за другого, если это нужно, и спокойно встретить смерть, если она придёт тихо, своим чередом. От чего мы должны спасти их - не от смерти, а от смерти никчёмной, ничтожной и позорной.
"Не бойся смерти, бойся непрожитой жизни"(с).
http://yarcenter.ru/articles/culture/web/siniy-kit-prigovoril-k-smerti-russkiy-mir/
http://www.kommersant.ru/doc/3235729
"Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья -
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог".
У Толкина Творец говорит Первопадшему, что нет ничего, что не имело бы истока в Нём (Творце), и что всё, созданное даже вопреки Ему, всё равно обернётся к Его славе. Так смерть, самое противоестественное и противное Источнику Жизни, стало зеркалом, открывающим суть жизни и суть любви. Встречаясь со смертью (прежде всего, собственной), человек ставит перед собой самые важные вопросы и находит на них ответы; он осмысляет ценность и назначение жизни.
Для каждого человека ситуативная (по стечению обстоятельств) встреча со смертью всегда приносит огромный опыт и часто становится переломной. Людей, которые переживали вместе с нами смертельную опасность, мы наделяем особым доверием. Но помимо этого любая этническая культура всегда включала символизм, переживание и осмысление смерти и воскресения в ключевые мифы и обряды, в переживание всех важных жизненных циклов. Не знаю, каковы были (бы) жизненные циклы в неискажённом Мире, но наш искажённый Мир - волею падших, но, в конечном итоге, во славу победы Творца - постоянно твердит нам о смерти и воскресении - чередованием дней и ночей, зим и лет, прорастанием семени, круговоротом воды... Эта книга, которая твердит нам о смерти, чтобы мы могли жить.
Когда я училась в вузе, на первом занятии по этнографии мой педагог говорил о тяге подростков к переживанию и осмыслению смерти: о тех поступках, которые совершают в переломном возрасте, чтобы понять истинную ценность своей жизни. Традиционные культуры всегда предоставляли людям всех возрастов все возможности для встречи со смертью - не фатальной, конечно, но лицом к лицу. Прежде всего через включение темы смерти и воскресения в переживание событий дневного, недельного и годового цикла; родов, инициаций, сватовства, свадеб, посвящений, обетов, имянаречений и прочих важных событий. Кроме того, через особые объединения, практики и ритуалы. Всё, всё для того, чтобы человек мог сохранять ясность видения жизни через встречу со смертью.
И смотря через эту культурную призму, вполне можно понять, что современный бум «оградительства детей» вполне ожидаемо приводит к тому, что они будут погибать бессмысленно и жестоко в искусственных мирах или проживать жизнь настолько безыскусно и уныло, что это будет хуже смерти. Если дети и подростки не могут выйти на улицу без родителей, не могут жить в лесу и разжигать костры, не могут заплывать на глубину, не могут рисковать, испытывать себя, то да, да и ещё раз да - виртуальный мир компьютерных и онлайновых социальных игр становится для них более реальным, отвечающим важнейшей потребности переживать встречу со смертью. Лишь там, где существование смерти реально, есть и полноценная жизнь. А там, где испытание, переход, смерть - табу, а реальны лишь бесконечные часы за партой и хождение по заданной траектории от школы до дома, там нет жизни. Так что навязывание родителям обязательства ограждать детей от всего, никуда не пускать и ничего опасного не разрешать впору приписать всё к тому же заговору по уничтожению населения, поскольку это прямая дорога к увеличению бессмысленной смертности от противоестественных детских суицидов.
Хочет ли кто-то этого или нет, но с момента первого осознания реальности смерти около 5 лет человек всю жизнь нуждается в возвращении к этой теме. Каждый человек вступает в личную битву со смертью и страхом, цель которой - окончательная и бесповоротная победа. Многие взрослые переживают эту тему в более философском духе, и забывают о накале страстей, свойственном детству и юношеству. Но, хотят этого взрослые или нет, дети и подростки будут вступать в битву со смертью в самых откровенных формах - в виде игровых сражений, испытаний, тайных кружков и попыток проводить обряды, нарушать запреты и совершать опасные вылазки. Дети хотят жить - и поэтому они хотят посмотреть в лицо страху и понять, как его победить. И чтобы дети не предавались бесовщине, не занимались чёрной магией или не попадали под влияние подозрительных личностей, соответствующий опыт встречи со страхом должна давать семья, община, культура - в традиционных формах. Конечно, я не призываю к кровавым и жестоким вариантам, лишённым христианского духа, к безумствам и вседозволенности. Я говорю о том, что детей нельзя растить как индийских принцев, и о том, что огромный опыт "безопасного" ритуального переживания смерти в традиционных культурах имеет самое непосредственное отношение к выживанию родов и народов.
Через замысел Бога, через Смерть и Воскресенье Его Сына, полноценной и осмысленной становится даже очень и очень малая жизнь. Я вспоминаю не только святых Вифлеемских младенцев, но и слова псалмопевца: «Блажен, кто разобъёт младенцев твоих о камень» - и в этих страшных словах вижу утверждение бесконечной ценности даже малой жизни погибшего новорождённого. Библия, на самом деле, очень часто упоминает младенцев, особо подчеркивая их роль и голос в хоре Жизни, утверждая торжество жизни даже в кратком миге существования. Настоящая смерть делает настоящей и прожитую жизнь, поэтому люди всегда боялись позорной смерти. Всегда. Именно позорная смерть, побеждающая жизнь, и заслуживает того, чтобы её бояться. Но для того, чтобы настоящая смерть не была позором, нужно, пока есть время, прямо смотреть смерти в лицо.
Смерти не избежать. Она придёт. Что мы можем дать нашим детям - это знание о смерти, смелость при встрече с ней и силу умереть достойно, свободно и разумно отдать жизнь за другого, если это нужно, и спокойно встретить смерть, если она придёт тихо, своим чередом. От чего мы должны спасти их - не от смерти, а от смерти никчёмной, ничтожной и позорной.
"Не бойся смерти, бойся непрожитой жизни"(с).