(no subject)
С весеннего дня памяти святителя Николая для меня началось то, что наверное, можно назвать "сознательным христианством".
Тогда прошло уже больше двух лет с тех пор, как крестивший меня священник вызвал такое безусловное, абсолютное доверие, что стала ходить к нему на исповедь и к причастию. Переезжая из центра, намеревалась найти поблизости другой храм, помню, меня удивило его удивление, когда об этом сказала. Другой храм я так и не нашла - ребенок был еще маленький, на службу выбиралась не часто, а когда выбиралась - хотелось поехать к отцу Геннадию. Это тоже было безусловное и незыблемое - уверенность, что есть этот маленький храм, наполненный его присутствием, а у отца Геннадия есть ответы на все вопросы, и после исповеди жизнь кажется легкой и умытой утренней росой.
Той весной как обычно, довольно долго не была в храме, на Пасху, кажется, уезжала. Придя в храм, поразилась его какой-то внутренней пустоте и горестности, несмотря на пасхальную надпись. Первое, что спросила у девушки возле свечного ящика - "Где отец Геннадий?" Она подняла на меня удивленные глаза и сказала - "Он умер".
Прошла в придел, где он всегда исповедовал, чтобы справиться со слезами. Потом расспросила, где он похоронен, дорогу на кладбище, как найти могилу. Когда заходила в метро на Тверской, в аудио-киоске обычно громко играла запись испанской гитары. Музыка как всегда захватила, слезы моментально высохли. Подумала - какая я бесчувственная, неужели ритм для меня всегда будет властвовать над чем-то сокровенным.
На кладбище собиралась со дня на день. Наконец поняла, что больше не могу откладывать, и вечером после работы поехала найти могилу. Люберецкое кладбище в ближайшем подмосковье, добиралась на автобусе от конечной станции метро. Старые могилы вперемешку с новыми среди берез - прошла, казалось, как мне объяснили, но деревянный крест никак не могла найти. Несмотря на сумерки, решила, что не уйду, пока не разыщу где похоронили отца Геннадия. Вернулась, затем вновь пошла по одной из боковых тропинок. Ища глазами, через несколько соседних рядов увидела, что за одной из оградок женщина, склонившись, хлопочет над могилкой. Не знаю, откуда появилась уверенность, что там и есть могила отца Геннадия, а женщина - его жена. Никогда раньше не видела матушку Елену, и направляясь к ней по кладбищу, думала - как подойду, что скажу - ведь я одна из тех, кто измучили, истерзали ее мужа.
Когда подошла и остановилась рядом, мне не пришлось ничего говорить - матушка сама подняла ко мне улыбающееся лицо и сказала - "Праздник-то какой сегодня!" Увидев, что не понимаю, поделилась, что день - память святителя Николая. Я недоумевала - что за праздник, какой праздник, о чем она? У нее муж недавно умер, а она о каком-то празднике.
Потом мы сначала вместе шли по кладбищу, затем пешком до электрички. Она рассказала, как умер отец Геннадий - мне было важно узнать, что это случилось около пяти утра. Когда-то я просыпалась в те самые предрассветные часы, подавленная физическим, смертельным ужасом. Умер он от сердца, еще вечером как обычно допоздна исповедовал, перед Благовещением.
Матушка говорила - как хорошо, что она поехала на кладбище, была вечером в монастыре, и сестры уговаривали ее не ехать так поздно. Беспокоились, как бы не встретить там в это время плохих людей, а она не послушалась, и вот - встретила меня. Потом мы вместе ехали в электричке, она расспросила о сыне. По-матерински поделилась - дети теперь осиротевшие, приходят ко мне. Я не поняла - какие дети? Оказывается, она говорила о детях отца Геннадия, у нее и в мыслях не было кого-то из нас упрекать, ей за всех было больно.
А святителю Николаю мне легко молиться с тех пор, потому что знаю, что, как и отец Геннадий, он помогает, и устраивает встречи еще до всяких молитв и просьб. Отче Николае, моли Бога о нас. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков, Аминь.
Тогда прошло уже больше двух лет с тех пор, как крестивший меня священник вызвал такое безусловное, абсолютное доверие, что стала ходить к нему на исповедь и к причастию. Переезжая из центра, намеревалась найти поблизости другой храм, помню, меня удивило его удивление, когда об этом сказала. Другой храм я так и не нашла - ребенок был еще маленький, на службу выбиралась не часто, а когда выбиралась - хотелось поехать к отцу Геннадию. Это тоже было безусловное и незыблемое - уверенность, что есть этот маленький храм, наполненный его присутствием, а у отца Геннадия есть ответы на все вопросы, и после исповеди жизнь кажется легкой и умытой утренней росой.
Той весной как обычно, довольно долго не была в храме, на Пасху, кажется, уезжала. Придя в храм, поразилась его какой-то внутренней пустоте и горестности, несмотря на пасхальную надпись. Первое, что спросила у девушки возле свечного ящика - "Где отец Геннадий?" Она подняла на меня удивленные глаза и сказала - "Он умер".
Прошла в придел, где он всегда исповедовал, чтобы справиться со слезами. Потом расспросила, где он похоронен, дорогу на кладбище, как найти могилу. Когда заходила в метро на Тверской, в аудио-киоске обычно громко играла запись испанской гитары. Музыка как всегда захватила, слезы моментально высохли. Подумала - какая я бесчувственная, неужели ритм для меня всегда будет властвовать над чем-то сокровенным.
На кладбище собиралась со дня на день. Наконец поняла, что больше не могу откладывать, и вечером после работы поехала найти могилу. Люберецкое кладбище в ближайшем подмосковье, добиралась на автобусе от конечной станции метро. Старые могилы вперемешку с новыми среди берез - прошла, казалось, как мне объяснили, но деревянный крест никак не могла найти. Несмотря на сумерки, решила, что не уйду, пока не разыщу где похоронили отца Геннадия. Вернулась, затем вновь пошла по одной из боковых тропинок. Ища глазами, через несколько соседних рядов увидела, что за одной из оградок женщина, склонившись, хлопочет над могилкой. Не знаю, откуда появилась уверенность, что там и есть могила отца Геннадия, а женщина - его жена. Никогда раньше не видела матушку Елену, и направляясь к ней по кладбищу, думала - как подойду, что скажу - ведь я одна из тех, кто измучили, истерзали ее мужа.
Когда подошла и остановилась рядом, мне не пришлось ничего говорить - матушка сама подняла ко мне улыбающееся лицо и сказала - "Праздник-то какой сегодня!" Увидев, что не понимаю, поделилась, что день - память святителя Николая. Я недоумевала - что за праздник, какой праздник, о чем она? У нее муж недавно умер, а она о каком-то празднике.
Потом мы сначала вместе шли по кладбищу, затем пешком до электрички. Она рассказала, как умер отец Геннадий - мне было важно узнать, что это случилось около пяти утра. Когда-то я просыпалась в те самые предрассветные часы, подавленная физическим, смертельным ужасом. Умер он от сердца, еще вечером как обычно допоздна исповедовал, перед Благовещением.
Матушка говорила - как хорошо, что она поехала на кладбище, была вечером в монастыре, и сестры уговаривали ее не ехать так поздно. Беспокоились, как бы не встретить там в это время плохих людей, а она не послушалась, и вот - встретила меня. Потом мы вместе ехали в электричке, она расспросила о сыне. По-матерински поделилась - дети теперь осиротевшие, приходят ко мне. Я не поняла - какие дети? Оказывается, она говорила о детях отца Геннадия, у нее и в мыслях не было кого-то из нас упрекать, ей за всех было больно.
А святителю Николаю мне легко молиться с тех пор, потому что знаю, что, как и отец Геннадий, он помогает, и устраивает встречи еще до всяких молитв и просьб. Отче Николае, моли Бога о нас. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков, Аминь.