сон
утром опять мне приснился сон. это уже становится дурной традицией. правда, опасаясь цветов (а надо отвезти маме ирисов и пионов), я попросила Архангела Михаила... но...
мне приснилось, что я зашла в какое-то помещение, где у стены был развал компашек, и выбрала себе пару дисков, и заметила в коробке... дядю Федю Меркулова с кем-то невообразимым, как это бывает во сне. взяла в руки, и думаю: чума какая-то, но уж у меня этого полно, а такого нет, надо взять до кучи. и кладу в сумку. а тут какой-то парень подходит, и говорит: ну скажи, и зачем тебе это дерьмо? и я вижу, что это Цой. и думаю: вот! а у меня даже диска нет, попросить автограф. а он: пойдём - говорит, - я расскажу тебе... (и он что-то сказал, но я не помню, это было невнятно, как бывает во сне, ну, типа какую музыку надо слушать), обнял меня свободной рукой за плечи (а второй он придерживал сумку, свисающую на длинном ремне с его плеча; он был в яркой майке с разноцветными полосками) и повёл на лестницу, ведущую наверх. а я говорю: подожди, коробку-то я оставила, но у меня в сумке ещё два диска, надо их отдать... а он опять что-то сказал, не останавливаясь, но я не помню. помню, я только успела сказать ему: ты гений, - и проснулась.
это удивительно, конечно, такое, как Лермонтов или Цой. когда масштаб дарования не совмещается с масштабом жизни. даже не Пушкин, где всё более всё-таки равномерно выглядит. а у Лермонтова неровно, клочки, потому что оно не совмещалось. не знаю, как сказать. в случае Цоя, тем не менее, выглядит более естественно, за счёт жанра. но всё равно удивляет.
и вот я думаю: заводить тег «сны», или уже не надо :-)
P.S. Цоя я впервые услышала после его гибели. в том же, вроде, году.
мне приснилось, что я зашла в какое-то помещение, где у стены был развал компашек, и выбрала себе пару дисков, и заметила в коробке... дядю Федю Меркулова с кем-то невообразимым, как это бывает во сне. взяла в руки, и думаю: чума какая-то, но уж у меня этого полно, а такого нет, надо взять до кучи. и кладу в сумку. а тут какой-то парень подходит, и говорит: ну скажи, и зачем тебе это дерьмо? и я вижу, что это Цой. и думаю: вот! а у меня даже диска нет, попросить автограф. а он: пойдём - говорит, - я расскажу тебе... (и он что-то сказал, но я не помню, это было невнятно, как бывает во сне, ну, типа какую музыку надо слушать), обнял меня свободной рукой за плечи (а второй он придерживал сумку, свисающую на длинном ремне с его плеча; он был в яркой майке с разноцветными полосками) и повёл на лестницу, ведущую наверх. а я говорю: подожди, коробку-то я оставила, но у меня в сумке ещё два диска, надо их отдать... а он опять что-то сказал, не останавливаясь, но я не помню. помню, я только успела сказать ему: ты гений, - и проснулась.
это удивительно, конечно, такое, как Лермонтов или Цой. когда масштаб дарования не совмещается с масштабом жизни. даже не Пушкин, где всё более всё-таки равномерно выглядит. а у Лермонтова неровно, клочки, потому что оно не совмещалось. не знаю, как сказать. в случае Цоя, тем не менее, выглядит более естественно, за счёт жанра. но всё равно удивляет.
и вот я думаю: заводить тег «сны», или уже не надо :-)
P.S. Цоя я впервые услышала после его гибели. в том же, вроде, году.