Курсивом
Интересно - ходишь каждое утро почти одним и тем же марштуром - и не сразу, а со временем, начинаешь замечать какие-то вещи - обыденные, простые и жизненные - обыденные для тех, других обитальцев - а ведь ты тоже такой же обиталец для других... Они, эти вещи, почти ритуальные, почти постоянные, сложившиеся в той маленькой системе, что ты слегка касаешься, проходя мимо утром. Ты гость, а там, в этом лоскутке, кто-то живёт и вырабатыват привычное и удобное себе, пытается систиматезировать, внести смысл и придать значение. Сложно это назвать постоянством, но что-то, несомненно, так называемое "постоянство или что им зовётся или что создаёт картинку этого" есть - есть в этом мире, который ты пересёк опять этим утром, в этой системе координат. И как-будто это уже и у тебя и с тобой и часть твоего постоянства. Ты пересекаешь этот участок так же ритуально каждое утро, и бабушка, что сидит привычно в определённый час на балконе второго этажа - наблюдает меня, тоже как частичку утреннего мациона.
Рука держит гребешок, рука заносит себя с гребешком над головой, рука совершает расчёсывающие движения - ты можешь думать о чём угодно, твоё присутствие над процессом не обязательно - рука и сама всё знает и сделает как должно. А я прохожу в определённое время - и ты можешь в это время думать о чём-то своём - твоё усилие не нужно - я и так пройду.
И хоть оно и постоянно, его замечаешь не сразу - оно проявляется, потом, когда привычные тени, движения, мазки, эмоции и прочее начинают вдруг становиться выпуклыми. Они всегда такими были, но на поверхности твоего существа - они проявились не сразу. Поначалу видишь резкие, яркие, берущие на себя взгляд и внимание детали - ты приглядываешься, ты сам ищешь то, что сразу и в короткий миг сложит как можно более разрозненно-целую картину неизвесного. Ты поглощаешь это жадно, и съедаешь в раз. А то, что заполняет просветы между ярко-пестрящим - оно обнаружится потом. И будет как открытие - и более впечатлит, и более тронет и свяжет внутри твои просветы и ляжет матрицей - потому что ты уже тоже часть. Ты в этом пульсирующем потоке давно, но заметил вкус только когда выпуклость ощутилась изнутри.
В тени прохладно, на солнце мягко. Ласточки летают и звонко трилинькают, люди деловиты и целенаправленны - наверняка я такая же со стороны.
Неожиданно ощущаешь, что жмуришься. Наверное смешно.
У последнего подъезда пятиэтажки чёрная машина. Её облюбовала кошка - частенько спит на капоте.
Навтречу бабушка, ноги колесом. В мятом спортивном костюме с истёртыми коленями. Впереди неё бежит откормленая собачёнка. Собачёнка переодически тупенько тявкает в космос. Бабушка держит курс, руки за спиной.
Старичёк-завсегдатай бойко перебирает ручками по ограде, что ведёт аккурат в закусочную. Его клонит тяжёлая голова к земле - он её вздёргивает, подтягивает себя вверх и продолжает шествие в состоянии "безсознанческое вожделение". Осталось ещё немного прутьев - дверь приветливо открыта.
Рука держит гребешок, рука заносит себя с гребешком над головой, рука совершает расчёсывающие движения - ты можешь думать о чём угодно, твоё присутствие над процессом не обязательно - рука и сама всё знает и сделает как должно. А я прохожу в определённое время - и ты можешь в это время думать о чём-то своём - твоё усилие не нужно - я и так пройду.
И хоть оно и постоянно, его замечаешь не сразу - оно проявляется, потом, когда привычные тени, движения, мазки, эмоции и прочее начинают вдруг становиться выпуклыми. Они всегда такими были, но на поверхности твоего существа - они проявились не сразу. Поначалу видишь резкие, яркие, берущие на себя взгляд и внимание детали - ты приглядываешься, ты сам ищешь то, что сразу и в короткий миг сложит как можно более разрозненно-целую картину неизвесного. Ты поглощаешь это жадно, и съедаешь в раз. А то, что заполняет просветы между ярко-пестрящим - оно обнаружится потом. И будет как открытие - и более впечатлит, и более тронет и свяжет внутри твои просветы и ляжет матрицей - потому что ты уже тоже часть. Ты в этом пульсирующем потоке давно, но заметил вкус только когда выпуклость ощутилась изнутри.
В тени прохладно, на солнце мягко. Ласточки летают и звонко трилинькают, люди деловиты и целенаправленны - наверняка я такая же со стороны.
Неожиданно ощущаешь, что жмуришься. Наверное смешно.
У последнего подъезда пятиэтажки чёрная машина. Её облюбовала кошка - частенько спит на капоте.
Навтречу бабушка, ноги колесом. В мятом спортивном костюме с истёртыми коленями. Впереди неё бежит откормленая собачёнка. Собачёнка переодически тупенько тявкает в космос. Бабушка держит курс, руки за спиной.
Старичёк-завсегдатай бойко перебирает ручками по ограде, что ведёт аккурат в закусочную. Его клонит тяжёлая голова к земле - он её вздёргивает, подтягивает себя вверх и продолжает шествие в состоянии "безсознанческое вожделение". Осталось ещё немного прутьев - дверь приветливо открыта.