«Опечатка - это неизбежно. И нормально»
Борьба с опечатками идёт издавна. «Как говорил Илья Ильф: если был первопечатник, то обязательно должен быть и первоопечатник. Иоханн Гутенберг действительно стал и тем и другим. Первой «официально признанной» опечаткой в мире можно признать перевернутую литеру q в одном из учебников, изданных им.
Со времен Гутенберга и пошло-поехало. Ни один опубликованный автор в мире не избежал опечаток. Ни один!»
Издания великого Альда Мануция вошли в историю как образец качества. И все равно…
*Отрывок из книги Дмитрия Шериха:
«Знаменитый венецианский издатель Альд Мануций сражался с опечатками в своих книгах не за страх, а за совесть. Создал даже „Новую академию“ - своего рода коллегию из 30 ученых мужей, которые собирались по назначенным дням и тщательнейшим образом выверяли набранные листы. Этого было мало: Альд Мануций стал вывешивать пробные оттиски на публике, обещая вознаграждение за каждую замеченную опечатку или иную оплошность. Удалось ли ему избежать опечаток в своих книгах? Увы!
Шотландский издатель Роберт Фулис из Глазго пошел по той же тропе: в 1744 году он твердо решил издать сочинения Горация без каких-либо опечаток. Для этого вычитанные корректурные листы книги были вывешены на воротах местного университета, и каждому нашедшему опечатку было обещано вознаграждение. Да какое - 50 фунтов стерлингов! Когда книга вышла, в ней было найдено шесть неисправленных ошибок. В истории этот том известен под слегка ироническим (потому что в кавычках) именем „безупречного“ Горация».
Вообще хочется отступить и сказать ещё совсем чуть-чуть об альдинах.
Это издания венецианских типографов 15 - 16 вв., они характеризуются небольшим форматом ин-октаво (если в пропорциях, то 2 к 3), переплетом из тисненой золотом кожи, издательской маркой (дельфин, обвивающий якорь).
Альд долго и плодотворно сотрудничал с Гриффо и все до одной книги, вышедшие в свет при жизни основателя фирмы Альдов, были напечатаны шрифтами, которые гравировал для него лично Гриффо. «Альдины приобрели свое характерное лицо в первую очередь благодаря своеобразию этих прекрасных новых шрифтов. Изданные Альдом книги получили еще при его жизни заслуженное признание не только как произведения искусства книгопечатания. Содержание этих книг и та добросовестная, исключительно тщательная подготовка публикуемых текстов, которая с самого начала была краеугольным камнем всей издательской деятельности этого умного, талантливого, широко образованного человека, - вот что прежде всего способствовало успеху Альдин с принесло им мировую славу.»
А теперь вновь к книге Дмитрия Юрьевича Шериха.
В ней приводятся примеры, когда за опечатки наказывали строго и жестоко. Это не только сталинские, но и времена инквизиции, когда за ошибку в религиозной книге можно было отправиться на костер. Да и в Российской империи, оказывается, корректор мог за «политическую ошибку» поплатиться как минимум свободой.
Дмитрий Шерих цитирует известного советского фельетониста 20-х годов Зорича:
«Корректор был хороший парень, голубоглазый, оборванный и немножко пьяный, с душой андреевского студента, о которой известно, что она больше, чем Иван Великий на Пасху.
Как и где, и почему произошла ошибка - осталось не выясненным, но в торжественный день, когда двору, милостью Божьей, явлен был рахитичный наследник незадачливого российского престола - в газете появилось сообщение, что наследника родила императрица Мария Федоровна. (…)
Губернатор кричал, выкатывая глаза:
- Пятнадцать лет вдовствующая императрица… Позор! Оскорбление величества, свободомыслие! Знаю, знаю, у вас даже птица тлетворные слова говорит!
Редактор невнятно лепетал:
- Корректор, ваше п-ство…
Вызвали корректора. Корректор, голубоглазый и оборванный парень, в передней угостил губернаторского швейцара папиросой „Любовь цыганки“, поговорил со швейцаром и о боге, и о смысле жизни, губернатору же сказал, что пропустил сообщение, не вникая в тайну зачатия, ибо ему, корректору, представляется неприличным вмешиваться в интимные императорские дела.
Корректора судили и сослали…»
«Дмитрий Шерих приводит случай в пересказе того же Зорича, как ответственного секретаря газеты «посадили на двадцать суток за какую-то досадную опечатку, в которой усмотрели «дерзкую сатиру». А вот - воспоминания будущего профессора Ленинградского университета:
«Мне удалось получить работу корректора в военной газете. Зарплата в счет не шла, но корректору давался красноармейский паек, а в эти дни хлеб был основным продуктом питания. Я проработал в газете несколько дней, но затем от редактора газеты, уехавшего на фронт, пришла телеграмма с приказом арестовать меня за допущенную в корректуре ошибку. Мне с трудом удалось доказать, что ошибку я выправил, но наборщик не выправил ее в тексте набора. После этого я бросил работу в газете, и никакие пайки не могли больше соблазнить меня».
«Иногда трудно доказать, что корректор не виноват в той или иной ошибке. Можно заметить опечатку, но по тем или иным причинам она окажется не поправленной. А читатель уверен: во всем виноват корректор…
Поэтому скажу, несколько забегая вперед: гранка и верстка с корректорской правкой - это, если хотите, документ строгой отчетности, который способен, случись что, подтвердить твою вину или алиби.
Это не помогло эпизодическому герою знаменитого романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», который работал корректором и «отсидел семь лет за то, что допустил опечатку в газетной передовой, - в фамилии товарища Сталина наборщики перепутали одну букву».
Что ж, Сергей Довлатов заметил: «В наших газетах только опечатки правдивы».
Иногда спасение для корректора и наборщика приходило с неожиданной стороны…
«Это случилось в тридцатых годах, накануне Всемирной выставки в Париже. Как-то раз в известную московскую типографию на Пятницкой улице явился старый наборщик. Он уже был на пенсии и зашел к своим приятелям просто повидаться и пообщаться. Между прочим, он высказал такую мысль:
- В любой книге при желании можно обнаружить опечатку. Пусть самая незначительная, но она всегда найдется.
- Хорошо, - сказали ему приятели, - а сколько времени тебе на это потребуется?
- Я полагаю, самое большее - час.
- Давай поспорим на литр водки. Мы тебе сейчас дадим книгу. Если ты в течение часа найдешь в ней опечатку, то мы тебе ставим литр. Если не найдешь, ты нам ставишь. Идет?
- Идет, - сказал старый наборщик.
Тогда его молодые коллеги, посмеиваясь, открыли сейф и вытащили оттуда сверток. В нем была уникальная книга - напечатанная едва ли не в единственном экземпляре, золотой краской, на лучшей бумаге недавно принятая „сталинская конституция“. А предназначался этот уникальный экземпляр для витрины в советском павильоне на Всемирной выставке. Разумеется, там было выверено все - до последней запятой.
Старый наборщик тщательно вымыл руки, уселся за стол и развернул пергаментную бумагу…
- Ну, привет, - сказали ему приятели, - через час купишь нам водку…
Но они не успели дойти до двери, как услышали голос старика:
- Постойте, постойте…
И он указал им на титульный лист. Там в слове „ГосполиТиздат“ вместо первой буквы „т“ была напечатана буква „п“…
Легко вообразить, что бы произошло, коли „сталинская конституция“ с подобной опечаткой попала на витрину в парижском павильоне. Кто-нибудь из эмигрантских журналистов это бы заметил и предал гласности. После чего все люди, так или иначе причастные к выпуску книги, были бы объявлены «вредителями» и отправлены в ГУЛАГ… А может быть, и прямо на тот свет. Так что надлежало бы купить старику не литр водки, а целую цистерну».
Это Дмитрий Юрьевич процитировал знаменитого писателя Михаила Ардова, его книгу «Вокруг Ордынки».
…Хорошо, что сейчас за опечатки просто штрафуют.
А в конце своей замечательной книги Дмитрий Шерих собрал высказывания знаменитых и выдающихся людей, объединенных общей темой: опечатки неизбежны!
Вот что сказал Владимир Иванович Даль: «Сколько ни старайся править, а опечаток не избежать». Это о собственном эпохальном труде - Словаре живого великорусского языка. При том, что автор сам держал несколько корректур.
Антон Павлович Чехов: «При самом лучшем, идеальнейшем корректоре нельзя избежать опечаток».
«А не повесить ли такой лозунг в нашей корректорской?» - подумал я, прочитав эти строки.
Венгр Иштван Рат-Росс написал об этом изысканно: «Опечатки бессмертны. Они, словно легендарная птица Феникс, восстают из пепла. И напрасно корректор пытается выловить безликого и бесплотного интервента. Исправляя ошибку, наборщик сажает новую, и так до бесконечности».
«Исправляя ошибку, наборщик сажает новую…» Дмитрий Юрьевич посвятил целую главу легендарной, известной многим серии опечаток, о которой пишет и Набоков в своем англоязычном романе «Бледный огонь»:
«В газетном отчете о коронации русского царя вместо „корона“ (crown) напечатали „ворона“ (crow), а когда на другой день опечатку с извинениями „исправляли“, вместо нее появилась иная - „корова“ (cow). Изысканность соответствия английского ряда „crown - crow - cow“ русскому „корона - ворона - корова“ могла бы, я в этом уверен, привести моего поэта в восторг. Больше ничего подобного мне на игрищах лексики не встречалось, а уж вероятность такого двойного совпадения и подсчитать невозможно».
Хотя Дмитрий Юрьевич провел свое собственное расследование - и не нашел ни в одной газете царского времени такой опечатки. Легенда!
А какой бальзам на душу корректора проливают слова Дмитрия Писарева - о том, что иные критики придираются «к шрифту и опечаткам по неспособности к более серьезной умственной работе». :)
И, конечно, очень приятно прочитать в финале этой книги: «Опечатка - это неизбежно. И нормально».
Источник: http://1001.vdv.ru/arc/ivanoff/issue5/
Почитать про Альдо: http://forstudent.msk.ru/12/18958b.htm
Не удалось, к сожалению, найти самой эл. книги Д. Ю. Шериха «А упало, Б пропало». Если кто наткнётся - дайте знать. :)
P.S.: А привела к этому посту как ни странно книга Яна Чихольда, конкретно глава про набор текста и альдины. Всё, убежала работать дальше. :)