Татьяна Бек
Очень люблю этого поэта и эту поэтическую серию книг:
Любимое занятие: открыть утром книгу на любой странице и посмотреть,
что день грядущий мне готовит...
Сегодня открылась вот на этом стихотворении:
***
И поздно молодеть,
и расставаться рано...
Наперерез толпе,
неистовой с утра,
По Риму шла карга
в чалме из целлофана,
Безумна и страшна.
(А я - ее сестра.)
Развалины ко мне
величественно-глухи,
Но я им посвящу
любительскую песнь...
- В Италии живут
могучие старухи,
Которым нипочем
душевная болезнь! -
...Я, следуя за ней,
дойду до Колизея,
А потеряв, скажу:
(Спаси и окрыли(.
Здесь ангел пролетал,
т а к и е зерна сея,
Что до сих пор растет
волнение земли
И ещё несколько:
***
Я буду старой, буду белой,
Глухой, нелепой, неумелой,
Дающей лишние советы,
(Ну, словом, брошка и штиблеты.
А все-таки я буду сильной!
Глухой к обидам и двужильной.
Не на трибуне тары-бары,
А на бумаге мемуары.
Да! Независимо от моды
Я воссоздам вот эти годы
Безжалостно, сердечно, сухо...
Я буду честная старуха.
***
Я любила неровню -- дышала неровно
К человеку, чей немолодой макинтош
И дыряв, и замызган, но светится, словно
Жизнь, которая -- дар, как ее ни корежь.
Я любила неровню. Я знала о риске.
Но влекла, как медведицу -- мед, кабала.
Я писала во вне по четыре записки
И к почтовому ящику ощупью шла.
Эти письма бежали гурьбой, догоняли
Адресата, врывались в его перекур --
И ответ возвращался по диагонали:
-- Испарись, нежеланная! Чур меня, чур.
Испарялась. Но в виде дождя или града
Выпадала обратно с небесных высот.
...И зачинщик ненастья, свистя виновато,
Не любил, но казалось -- полюбит вот-вот.
***
В темном детстве,
от старших в сторонке,
Я читала, светлея лицом,
Эту сказку о гадком утенке
С торжествующе-лживым концом.
Я считала, что я некрасива...
Только лучше сказать - неточна:
Ведь прекрасна и грубая грива,
Если выразит лет скакуна!
Ненавижу свою оболочку!
Понимаю, что,
как не смотри,
Видно черную зимнюю почку,
А не слабую зелень внутри.
Любимое занятие: открыть утром книгу на любой странице и посмотреть,
что день грядущий мне готовит...
Сегодня открылась вот на этом стихотворении:
***
И поздно молодеть,
и расставаться рано...
Наперерез толпе,
неистовой с утра,
По Риму шла карга
в чалме из целлофана,
Безумна и страшна.
(А я - ее сестра.)
Развалины ко мне
величественно-глухи,
Но я им посвящу
любительскую песнь...
- В Италии живут
могучие старухи,
Которым нипочем
душевная болезнь! -
...Я, следуя за ней,
дойду до Колизея,
А потеряв, скажу:
(Спаси и окрыли(.
Здесь ангел пролетал,
т а к и е зерна сея,
Что до сих пор растет
волнение земли
И ещё несколько:
***
Я буду старой, буду белой,
Глухой, нелепой, неумелой,
Дающей лишние советы,
(Ну, словом, брошка и штиблеты.
А все-таки я буду сильной!
Глухой к обидам и двужильной.
Не на трибуне тары-бары,
А на бумаге мемуары.
Да! Независимо от моды
Я воссоздам вот эти годы
Безжалостно, сердечно, сухо...
Я буду честная старуха.
***
Я любила неровню -- дышала неровно
К человеку, чей немолодой макинтош
И дыряв, и замызган, но светится, словно
Жизнь, которая -- дар, как ее ни корежь.
Я любила неровню. Я знала о риске.
Но влекла, как медведицу -- мед, кабала.
Я писала во вне по четыре записки
И к почтовому ящику ощупью шла.
Эти письма бежали гурьбой, догоняли
Адресата, врывались в его перекур --
И ответ возвращался по диагонали:
-- Испарись, нежеланная! Чур меня, чур.
Испарялась. Но в виде дождя или града
Выпадала обратно с небесных высот.
...И зачинщик ненастья, свистя виновато,
Не любил, но казалось -- полюбит вот-вот.
***
В темном детстве,
от старших в сторонке,
Я читала, светлея лицом,
Эту сказку о гадком утенке
С торжествующе-лживым концом.
Я считала, что я некрасива...
Только лучше сказать - неточна:
Ведь прекрасна и грубая грива,
Если выразит лет скакуна!
Ненавижу свою оболочку!
Понимаю, что,
как не смотри,
Видно черную зимнюю почку,
А не слабую зелень внутри.