Чеслав Милош
Записная книжка
(Перевод Анатолия Ройтмана)
* * *
Что можно выразить? Ничего нельзя выразить.
Огонь под конфорками. Настя печёт блины.
Декабрь. Перед рассветом. В деревне возле Яшун.
* * *
Я должен уже умереть, а труд всё ещё не окончен.
* * *
От человеческой речи до немых стихов как далеко!
* * *
Простирается долина, знаки, свет.
* * *
Сильным я не был, Боже,
И мужества нет во мне.
Над безднами, над невозможным
Вёл меня Ты в вышине.
И, навсегда незрелый,
Знаю лишь сам, как смешон...
* * *
Тёплая долина живущих вечно.
Прохаживаются над зелёными водами.
У меня на груди красной тушью рисуют
Сердце и знаки благосклонного приёма.
* * *
Восхвалять. Только это, пожалуй, осталось
Помнящему, который неспешно обдумывает
Несчастье за несчастьем и откуда ударило.
* * *
Эти люди рядом не знают, как трудно делать вид,
что всё ничего, нормально.
* * *
Я любил Господа Бога изо всех моих сил
на песчаных лесных дорогах.
* * *
Где память дней, что были на земле днями твоими,
И доставляли радость и боль, и были тебе вселенной.
* * *
Внизу, ниже низа, в бездне,
Стол, на нем толстая книга,
И вписывающая в неё рука...
* * *
У ворот Ада стояла обнажённая
* * *
Мир я хотел описать, как у Лукреция,
Но что-то слишком всё усложнённым стало,
И в словаре выражений было бы слишком мало,
Потому я лишь восклицал: "А всё-таки она вертится!"
* * *
Снимает трусики Поликсена.
* * *
Я говорил ей: всегда только Тебя я любил, - и знаю
теперь откуда берётся утрата.
* * *
Моя любовь во сне, белка в лещине.
* * *
Города! Неописанными вы остались.
* * *
Впереди шли взрослые, в глуповатых своих разговорах...
* * *
Течёт река Вилия, равнодушна.
* * *
Жалостью и отвращением поражённый
(Чеслав Милош "Второе пространство. Орфей и Эвридика" Санкт-Петербург, Азбука, 2011, С.85-89)