Три сестры К.Богомолова в МХТ
Это случилось. В разгар московского чемпионатного буйства я добралась до МХТ - Московского художественного театра (тот, который им А.П. Чехова). Отношения у меня с ним как-то сначала не задались, ибо я пыталась туда попасть несколько раз безрезультатно, в предпоследний раз даже взяла билеты заранее, но спектакль отменили из-за болезни актрисы. И вот, свершилось.
Надо признаться, я никогда не смотрела в театре классику русской драматургии, Островский и Чехов почему-то прошли мимо меня в театральном смысле. Один раз смотрела Вампилова на одном из дипломных в ГИТИСе и, кажется, один раз Арбузова, а вот великие русские драматурги почему-то не попались на моем пути. И вот я решила восполнять пробелы, тем более что в МХТ К. Богомолов поставил "Три сестры" Чехова. (Я и не знала, что попала сегодня на один из премьерных показов.)
Обычно пишу впечатления, не читая рецензий профессиональных критиков, но сегодня не смогла, ибо мое личное мнение к концу спектакля так и не сложилось. Однозначно могу сказать, что мой скепсис относительно назначения Дарьи Мороз на роль Тузенбаха абсолютно не оправдался. Она, то есть он, абсолютно органична\ органичен в роли, и уже в середине спектакля мысль о том, что это женщина даже не приходит в голову. Да, голос
высоковат и немного нежен для мужчины, да, рост невысокий, да, стройность и мягкость линий фигуры, но представляется скорее несколько женоподобный мужчина, нежели женщина в мужском костюме. В остальном же и походка, и руки в карманах, и расстегивание пиджака, когда садится на диван, а главное - сигарета сбоку рта, когда играет на фортепиано и поет "Давайте выпьем, Наташа, сухого вина" - барон, он и есть барон в лучшем смысле.
Ещё одна актерская удача вполне предсказуема - Александр Семчев в роли доктора Чебутыкина. «Может быть, я и не существую вовсе, а только кажется мне, что я хожу, ем, сплю», - вот это вот чебутыкинское, кажется, применимо к каждому из персонажей спектакля, ибо поначалу создаётся полное впечатление, что ты не в театре, а в некоем безэмоциональном пространстве, где люди на сцене что-то быстро и тихо говорят в головные микрофоны, но текст этот не имеет смысла, ибо не отражается на эмоциях персонажей, их лица остаются спокойными и не выражают ничего.
Позднее в тексте прорывается знакомое: "В Москву", начинают происходить события, которые, вопреки заветам всех педагогов ГИТИСа, не изменяют атмосферу спектакля.
Несмотря на заявленные на огромном экране, расположившемся в крыше неонового дома Прозоровых, даты 1884, 1885, 1886, персонажи одеты в современное: длинные женские юбки имеют современный силуэт, Кулыгин, муж Маши, одет в джинсы, Андрей Прозоров появляется даже спортивном костюме. И это несоответствие дат и внешнего вида создаёт настолько странный контраст, что, в конце концов, либо начинаешь видеть в костюмах старинные платья, либо прибавляешь к выводимым на экране датам ещё сто лет, переводя действие в наши дни. Что, в общем, соответствует философским изысканиям Вершинина о том, как будет жить человечество "через 200 - 300 лет".
В спектакле задействованы три человека, не имеющих отношения к пьесе Чехова, но важные для спектакля. Операторы. По бокам дома стоят три камеры, снимающие лица актеров. Мебель на сцене стоит самым несценическим образом: боком к зрителю, но крупные планы в прямом эфире выводятся на три больших экрана, расположенных над неоновым домом. При этом в крупный план может попасть не только лицо, но и кисть руки, или пальцы выстукиваюшие ритм на обивке дивана.
И вот эта съёмка происходящего в прямом эфире даёт отсылку к Дому-2, когда мы видим все, что происходит внутри со всеми нюансами отношений.
Однако несмотря ни на что чеховское из Чехова выбить невозможно, и остаются все эти люди, живущие будто не свою жизнь и несбыточной мечтающие о реальном.
Надо признаться, я никогда не смотрела в театре классику русской драматургии, Островский и Чехов почему-то прошли мимо меня в театральном смысле. Один раз смотрела Вампилова на одном из дипломных в ГИТИСе и, кажется, один раз Арбузова, а вот великие русские драматурги почему-то не попались на моем пути. И вот я решила восполнять пробелы, тем более что в МХТ К. Богомолов поставил "Три сестры" Чехова. (Я и не знала, что попала сегодня на один из премьерных показов.)
Обычно пишу впечатления, не читая рецензий профессиональных критиков, но сегодня не смогла, ибо мое личное мнение к концу спектакля так и не сложилось. Однозначно могу сказать, что мой скепсис относительно назначения Дарьи Мороз на роль Тузенбаха абсолютно не оправдался. Она, то есть он, абсолютно органична\ органичен в роли, и уже в середине спектакля мысль о том, что это женщина даже не приходит в голову. Да, голос
высоковат и немного нежен для мужчины, да, рост невысокий, да, стройность и мягкость линий фигуры, но представляется скорее несколько женоподобный мужчина, нежели женщина в мужском костюме. В остальном же и походка, и руки в карманах, и расстегивание пиджака, когда садится на диван, а главное - сигарета сбоку рта, когда играет на фортепиано и поет "Давайте выпьем, Наташа, сухого вина" - барон, он и есть барон в лучшем смысле.
Ещё одна актерская удача вполне предсказуема - Александр Семчев в роли доктора Чебутыкина. «Может быть, я и не существую вовсе, а только кажется мне, что я хожу, ем, сплю», - вот это вот чебутыкинское, кажется, применимо к каждому из персонажей спектакля, ибо поначалу создаётся полное впечатление, что ты не в театре, а в некоем безэмоциональном пространстве, где люди на сцене что-то быстро и тихо говорят в головные микрофоны, но текст этот не имеет смысла, ибо не отражается на эмоциях персонажей, их лица остаются спокойными и не выражают ничего.
Позднее в тексте прорывается знакомое: "В Москву", начинают происходить события, которые, вопреки заветам всех педагогов ГИТИСа, не изменяют атмосферу спектакля.
Несмотря на заявленные на огромном экране, расположившемся в крыше неонового дома Прозоровых, даты 1884, 1885, 1886, персонажи одеты в современное: длинные женские юбки имеют современный силуэт, Кулыгин, муж Маши, одет в джинсы, Андрей Прозоров появляется даже спортивном костюме. И это несоответствие дат и внешнего вида создаёт настолько странный контраст, что, в конце концов, либо начинаешь видеть в костюмах старинные платья, либо прибавляешь к выводимым на экране датам ещё сто лет, переводя действие в наши дни. Что, в общем, соответствует философским изысканиям Вершинина о том, как будет жить человечество "через 200 - 300 лет".
В спектакле задействованы три человека, не имеющих отношения к пьесе Чехова, но важные для спектакля. Операторы. По бокам дома стоят три камеры, снимающие лица актеров. Мебель на сцене стоит самым несценическим образом: боком к зрителю, но крупные планы в прямом эфире выводятся на три больших экрана, расположенных над неоновым домом. При этом в крупный план может попасть не только лицо, но и кисть руки, или пальцы выстукиваюшие ритм на обивке дивана.
И вот эта съёмка происходящего в прямом эфире даёт отсылку к Дому-2, когда мы видим все, что происходит внутри со всеми нюансами отношений.
Однако несмотря ни на что чеховское из Чехова выбить невозможно, и остаются все эти люди, живущие будто не свою жизнь и несбыточной мечтающие о реальном.