Попытки сравнительного театроведения
Когда-то давно во времена поздней юности и ранней молодости я мечтала о том, чтобы изучать историю театрального искусства. Я училась на филологическом факультете, поэтому историю западноевропейской драматургии, входящую в курс истории литературы, мы худо-бедно проходили, но западноевропейская драматургия - это лишь часть истории мирового театра. В какое-то время я отдельно читала работы, посвященные истории именно театрального искусства, но так как все это было свехпрограммы, систематичности в этом не было, и постепенно интересы поменялись, а история театра ушла на на второй, третий, четвертый планы. И тут я стала замечать, что она как-то сама стала входить в мою жизнь вместе с диссертациями, которые пишут мои студенты и которые я хочу-не хочу, но читаю, редактирую и снова читаю. Мечты имеют свойство сбываться.
Так, я уже могу считать себя специалистом в области корейского театра, искусства пекинской оперы, могу поговорить немного о современных бразильских драматургах и режиссёрах, и вот теперь в мою жизнь входит театр арабских стран, чему я не могу не радоваться.
Несмотря на то, что на настоящем этапе я лишь начинаю исследование сирийского театра вместе с моими студентами, уже заметила некоторые сходства с корейским народным театром: и в Сирии, и в Корее в определенный момент времени существовали сказители (кстати, если вспомнить греческих аэдов, которые воспевали подвиги древних греков ещё до нашей эры, а также наших родных гусляров с их былинами, то кажется, что сказительство является определенной закономерностью в развитии театрального искусства). Так вот эти арабские и корейские сказители как-то уж очень похоже обращались с подаваемым материалом: рассказывая историю, они пользовались не только приемами риторики, но и в какой-то момент переходили на пение. В корейских пхансори (балладах, исполняемых под аккомпанемент барабана госу) песня (точнее вокал) появлялася в те моменты, когда прозой было уже невозможно выразить эмоциональное напряжение; когда появлялся вокал в сирийском театре, мы ещё не обнаружили, но что-то мне подсказывает, что тогда же.
Также все без исключения сказители вещают обязательно под музыку: это или барабан госу (в Корее), или гусли у русских, или арфа у греков, или такой смычковый инструмент, который стоит на коленях (типа скрипки), названия которого я сегодня не запомнила, в Сирии.
Мало того, все эти сказители, ну по крайней мере корейские и сирийские точно, вещали среди народа: на площадях, рынках и других скоплениях людей.
И ещё один примечательный момент. Как известно, в V - VII веках нашей эры в арабских странах искусство поэзии, и искусство слова вообще, процветало, и риторы и поэты устраивали своеобразные соревнования в словесном творчестве. Примерно то же отношение к слову было в Корее, но чуть позже, в средние века во время расцвета государства Чосон. Причем чтобы устроиться на работу, чиновник должен был уметь слагать стихи, и чем выше был государственный пост, тем большим мастерством стихосложения должен был обладать соискатель. (А теперь представим наших чиновников...)
В общем такое сравнительное театроведение в отдельно взятом преподавателе русского языка.
Будем считать этот текст незаконченным в надежде на продолжение моих размышлений на данную тему...
Так, я уже могу считать себя специалистом в области корейского театра, искусства пекинской оперы, могу поговорить немного о современных бразильских драматургах и режиссёрах, и вот теперь в мою жизнь входит театр арабских стран, чему я не могу не радоваться.
Несмотря на то, что на настоящем этапе я лишь начинаю исследование сирийского театра вместе с моими студентами, уже заметила некоторые сходства с корейским народным театром: и в Сирии, и в Корее в определенный момент времени существовали сказители (кстати, если вспомнить греческих аэдов, которые воспевали подвиги древних греков ещё до нашей эры, а также наших родных гусляров с их былинами, то кажется, что сказительство является определенной закономерностью в развитии театрального искусства). Так вот эти арабские и корейские сказители как-то уж очень похоже обращались с подаваемым материалом: рассказывая историю, они пользовались не только приемами риторики, но и в какой-то момент переходили на пение. В корейских пхансори (балладах, исполняемых под аккомпанемент барабана госу) песня (точнее вокал) появлялася в те моменты, когда прозой было уже невозможно выразить эмоциональное напряжение; когда появлялся вокал в сирийском театре, мы ещё не обнаружили, но что-то мне подсказывает, что тогда же.
Также все без исключения сказители вещают обязательно под музыку: это или барабан госу (в Корее), или гусли у русских, или арфа у греков, или такой смычковый инструмент, который стоит на коленях (типа скрипки), названия которого я сегодня не запомнила, в Сирии.
Мало того, все эти сказители, ну по крайней мере корейские и сирийские точно, вещали среди народа: на площадях, рынках и других скоплениях людей.
И ещё один примечательный момент. Как известно, в V - VII веках нашей эры в арабских странах искусство поэзии, и искусство слова вообще, процветало, и риторы и поэты устраивали своеобразные соревнования в словесном творчестве. Примерно то же отношение к слову было в Корее, но чуть позже, в средние века во время расцвета государства Чосон. Причем чтобы устроиться на работу, чиновник должен был уметь слагать стихи, и чем выше был государственный пост, тем большим мастерством стихосложения должен был обладать соискатель. (А теперь представим наших чиновников...)
В общем такое сравнительное театроведение в отдельно взятом преподавателе русского языка.
Будем считать этот текст незаконченным в надежде на продолжение моих размышлений на данную тему...