Москвичи против оккупации Крыма и против войны.
И все-таки я не согласна с теми, кто считает согласованные гражданские акции бессмысленными. В наших условиях это - доступный пока еще способ донести до людей, почему мы против этой войны, этой лжи, этой преступной оккупации Крыма.
И еще очень важно было показать, что нас немало. В условиях информационной изоляции, агрессивной телепропаганды и блокировки независимых инретнет-ресурсов нас все-таки вышло очень много, больше 50 тысяч. А сколько было бы нас, если бы призыв на этот марш показал бы хоть один общедоступный телеканал?
Пушкинская площадь, 15 марта. Уже больше 40 минут, как началось и идет по бульварам шествие, а очередь у входа на марш все не убывает.
И, как обычно, кружит над нами этот всем уже надоевший вертолет.
14-55. Мы все еще у входа на бульвар, и за нами еще много людей.
На шествии много молодежи.
На Трубной встречаю Михаила Кукобаку, бывшего политзэка, белоруса, отбывшего в советских политлагерях за инакомыслие около 18 лет.
Пока разговариваем с ним - проходят мимо колонны демонстрантов, а затем обнаруживается, что за демонстрантами движутся силы полиции. Только зачем их так много? Боятся нас?
(продолжение следует)
И еще очень важно было показать, что нас немало. В условиях информационной изоляции, агрессивной телепропаганды и блокировки независимых инретнет-ресурсов нас все-таки вышло очень много, больше 50 тысяч. А сколько было бы нас, если бы призыв на этот марш показал бы хоть один общедоступный телеканал?
Пушкинская площадь, 15 марта. Уже больше 40 минут, как началось и идет по бульварам шествие, а очередь у входа на марш все не убывает.
И, как обычно, кружит над нами этот всем уже надоевший вертолет.
14-55. Мы все еще у входа на бульвар, и за нами еще много людей.
На шествии много молодежи.
На Трубной встречаю Михаила Кукобаку, бывшего политзэка, белоруса, отбывшего в советских политлагерях за инакомыслие около 18 лет.
Пока разговариваем с ним - проходят мимо колонны демонстрантов, а затем обнаруживается, что за демонстрантами движутся силы полиции. Только зачем их так много? Боятся нас?
(продолжение следует)