(no subject)
Вот скажите, какой фильм из отечественных ваш любимый?
У меня их много, и один из занимающих почетное место в моей любимой видеотеке - "Плащ Казановы", в котором, кроме действия главных и второстепенных героев, витает дух предрождественской Венеции: унылость пьяццале Рома, оживленность ярко-пестрой толпы у моста Риальто, сверкающий тусклым золотом купол базилики Сан-Марко, свинцово-серые воды Гранд Канала со скользящими по ним гондолами, кумачoвые герани на подоконниках, которые пожилые сеньоры, кажется, ровесники этого удивительного города, даже в декабрьскую сырость поливают из облупленных леек...
O, этот ни с чем несравнимый, смачный запах венецианских баров и кофеен!
И - грусть, пронзительная, до слёз, грусть от публичного "разоблачения".
Всегда, когда я смотрю этот фильм, мне вспоминается моя первая в сознательном возрасте поездка за границу, но не в Венецию, нет, а в предрождественский Париж, перед которым я с самого детства испытывала священный трепет. На мой взгляд, тогда я едва говорила по-французски, но почему-то меня все понимали и - главное - как же я хотела говорить! Говорить с портье в отеле, с продавцом в газетном киоске, с официантом в кафе, с прохожими, праздно гуляющими по блестящим от фирменного шика и рождественских иллюминаций бульварам и проспектам! В отличие от героини Инны Чуриковой, я не была зачислена в группу в качестве переводчицы, а заплатила те же деньги, что и все остальные, и тем не менее, как нещадно и беспрерывно я была эксплуатируема в магазинах, музеях, ресторанах! Но мне нравилось говорить по-французски, и я спрашивала, переводила, объясняла, уточняла...
Главные героини как будто срисованы с моих компаньонок по тому путешествию. К счастью, я попала в один номер с наиболее адекватной из них: мы не набивали яблоками карманы во время завтрака, не разогревали воду привезенным из Москвы кипятильником и затем не растворяли в бокалах супики и кашки из пакетиков. Да, но при этом мы и не сметали прилавки "Taty" и других самых наибюджетнейших магазинов, потому что на большее - увы и ах! - у "russo turisto" в то время денег не было.
В Париже на Больших бульварах был такой ресторанчик в подвале, его и ресторанчиком-то назвать трудно, чтО это такое и как там надо себя вести, мы узнали уже позже, когда в Москве открылись "Елки-палки", "Шеш-Беш" и подобные заведения. А тогда, впервые, нас почти потряс такой вид сервиса, когда заплатив денежку, ты можешь нагрузить свою тарелку настолько, насколько хватит ее объема! Кстати, об объеме. В этом заведении общепита над кассой висели три тарелки: большая, средняя и маленькая с указанными на них ценами. Так вот, к великому смущению одних, другие "наши", выбрав самую маленькую тарелку, предназначенную для десерта, загружали ее с "горкой" так, что "горка" по дороге к кассе угрожала рухнуть, они "горку" утрамбовывали ложками, а то, что не утрамбовывалось, легким движением руки отправлялось в рот.
А еще в ту же поездку мужчины нашей группы уговорили гида повести их в "злачные" кварталы и он, представьте, повел на Place Pigale. Только предупредил: ни с кем не разговаривать, ни на какие предложения не отвечать и по сторонам особо не зырить. И так безостановично строем и с песней наша группа, состоящая из довольно-таки разношерстной публики, промаршировала мимо манящих разноцветных витрин Rue Pigale, а один дяденька, самый старший по возрасту и, вероятно самый "продвинутый", зашел-таки в кабину. "Найду ли краски и слова, пред ним - живая голова", я-то точно не найду ни того, ни другого, чтобы описать выражение лица этого человека на выходе...
Потом было много поездок, много разныx историй и приключений, но эту первую поездку я всегда вспоминаю с неизменной улыбкой.
Между прочим, cовсем в другой стране у меня даже случилась романтическая история с обалденным красавцем, но он оказался не бедным жиголо, а богатым психопатом, от которого я потом целый год не знала, как отделаться...
У меня их много, и один из занимающих почетное место в моей любимой видеотеке - "Плащ Казановы", в котором, кроме действия главных и второстепенных героев, витает дух предрождественской Венеции: унылость пьяццале Рома, оживленность ярко-пестрой толпы у моста Риальто, сверкающий тусклым золотом купол базилики Сан-Марко, свинцово-серые воды Гранд Канала со скользящими по ним гондолами, кумачoвые герани на подоконниках, которые пожилые сеньоры, кажется, ровесники этого удивительного города, даже в декабрьскую сырость поливают из облупленных леек...
O, этот ни с чем несравнимый, смачный запах венецианских баров и кофеен!
И - грусть, пронзительная, до слёз, грусть от публичного "разоблачения".
Всегда, когда я смотрю этот фильм, мне вспоминается моя первая в сознательном возрасте поездка за границу, но не в Венецию, нет, а в предрождественский Париж, перед которым я с самого детства испытывала священный трепет. На мой взгляд, тогда я едва говорила по-французски, но почему-то меня все понимали и - главное - как же я хотела говорить! Говорить с портье в отеле, с продавцом в газетном киоске, с официантом в кафе, с прохожими, праздно гуляющими по блестящим от фирменного шика и рождественских иллюминаций бульварам и проспектам! В отличие от героини Инны Чуриковой, я не была зачислена в группу в качестве переводчицы, а заплатила те же деньги, что и все остальные, и тем не менее, как нещадно и беспрерывно я была эксплуатируема в магазинах, музеях, ресторанах! Но мне нравилось говорить по-французски, и я спрашивала, переводила, объясняла, уточняла...
Главные героини как будто срисованы с моих компаньонок по тому путешествию. К счастью, я попала в один номер с наиболее адекватной из них: мы не набивали яблоками карманы во время завтрака, не разогревали воду привезенным из Москвы кипятильником и затем не растворяли в бокалах супики и кашки из пакетиков. Да, но при этом мы и не сметали прилавки "Taty" и других самых наибюджетнейших магазинов, потому что на большее - увы и ах! - у "russo turisto" в то время денег не было.
В Париже на Больших бульварах был такой ресторанчик в подвале, его и ресторанчиком-то назвать трудно, чтО это такое и как там надо себя вести, мы узнали уже позже, когда в Москве открылись "Елки-палки", "Шеш-Беш" и подобные заведения. А тогда, впервые, нас почти потряс такой вид сервиса, когда заплатив денежку, ты можешь нагрузить свою тарелку настолько, насколько хватит ее объема! Кстати, об объеме. В этом заведении общепита над кассой висели три тарелки: большая, средняя и маленькая с указанными на них ценами. Так вот, к великому смущению одних, другие "наши", выбрав самую маленькую тарелку, предназначенную для десерта, загружали ее с "горкой" так, что "горка" по дороге к кассе угрожала рухнуть, они "горку" утрамбовывали ложками, а то, что не утрамбовывалось, легким движением руки отправлялось в рот.
А еще в ту же поездку мужчины нашей группы уговорили гида повести их в "злачные" кварталы и он, представьте, повел на Place Pigale. Только предупредил: ни с кем не разговаривать, ни на какие предложения не отвечать и по сторонам особо не зырить. И так безостановично строем и с песней наша группа, состоящая из довольно-таки разношерстной публики, промаршировала мимо манящих разноцветных витрин Rue Pigale, а один дяденька, самый старший по возрасту и, вероятно самый "продвинутый", зашел-таки в кабину. "Найду ли краски и слова, пред ним - живая голова", я-то точно не найду ни того, ни другого, чтобы описать выражение лица этого человека на выходе...
Потом было много поездок, много разныx историй и приключений, но эту первую поездку я всегда вспоминаю с неизменной улыбкой.
Между прочим, cовсем в другой стране у меня даже случилась романтическая история с обалденным красавцем, но он оказался не бедным жиголо, а богатым психопатом, от которого я потом целый год не знала, как отделаться...