Как сталкивают лбами патриотов (на одном конкретном примере)
После разговора с людьми стала ясна причина встречающейся настороженности по отношению к митингам и пикетам в защиту парков. Оказывается, они считают, что что у нас есть проплаченные госдепом США лидеры, которые должны привести страну к перевороту. Дескать, нанимается два человека, один среди казаков и другой среди экологов, и казак поднимает своих за веру и отечество, другой - за родную природу, в общем-то оба правы. Оба - патриоты, и на волне патриотизма сталкивают лбами две группы населения с приблизительно одинаковыми ценностями.
Вопрос: зачем в таком случае платить? Ни один из прихожан храма не нуждается в финансовой стимуляции, чтобы защищать интересы своего храма, в котором ему хорошо. Ни один из защитников парка не получал инструктаж Макфола насчёт того, как любить природу. Обе стороны конфликта на уровне рядовых граждан искренне стремятся к добру.
Мне раньше виделось дело так, что с верующими можно договориться. Первое сомнение появилось на митинге, когда группа храмозащитников обхамила других православных, цитировавших библию. Причём хамство было настолько явное, что я стала сомневаться в причастности захрамеров к христианству. Держать икону сможет любая обезьяна, верующие от нее отличаются тем, что понимают суть учения. Захрамеры не понимали!
Так что говорить о конликте между верующими и атеистами не приходится. Это конфликт прикормленной поддержки землезахватчиков с обычными гражданами, думающими о своих детях.
Зимой сильно проявляется различие между противоборствующими группами. Захрамеры могут собраться в помещении, в своей часовне, мы - нет. А на улице ветер и температура до минус двадцати. Можем ли мы зайти в их часовню погреться?
Возможно, можем. Во всяком случае те, кто привык ходить в церковь, могут это сделать уверенно, будучи анонимами. Меня интересует другое: можем ли мы войти все вместе в дом бога, под которым все мы ходим и который нас рассудит. Или это всё-таки дом священника, который одних прикармливает, на других натравливает?
Результатом нашей деятельности должно стать то, что священники из Москвы и средства на новострой в Москве отправятся туда, где должны быть - в глубинку, в отдалённые приходы. Иначе говоря, в места с хорошей экологией. Куда они упорно посылают нас. Люди ждут, что Патриарх призовёт людей на борьбу за лучшее будущее, за возрождение страны. Вместо борьбы за земли столицы - борьба за трезвость русской деревни. Один священник может увлечь за собой немалое число столичных жителей и сделать из места в глухомани центр культуры. Такие примеры есть, и они вдохновляют. Вместо родовых поселений анастасиевцев - родовые поселения православных (точнее, не вместо них, а вместе с ними). Счастливые многодетные семьи могут вести чистую честную жизнь на огромной вверенной им территории. Вместо этого несчастные одиночки дерутся за умерщвление кусочка городского парка между двумя улицами. Абсурд.
Захрамеры называются православной общиной, имеют свой дом и хотят его расширить. Мы дома не имеем. Управа вряд ли приютит или выделит какую-нибудь комнатушку поговорить и выпить чаю. Пригласить на собрание Управа может, а дать помещение под штаб добрых дел - это вряд ли. Хотя многое зависит от того, как мы называемся. На сегодня мы часть общественное движения в защиту живой природы. Глава департамента природоохраны Антон Олегович Кульбачевский звал нас охранять природу вместе с ним. Почему бы нам не стать доверенными лицами Департамента и не обрести постоянный штабы в Управах?
Возможно, это будет. Но сперва Генпрокурор должен принять решение насчёт затей с передачей церкви городской земли. Пока программа "200 храмов" мнит себя существующей и нагло перекраивает на свой лад генплан развития Москвы, Департамент и Управа будут трусить. Когда к храмострою, наконец-то, применят закон о коррупции, да и многие другие законы, ситуация изменится. А пока захрамеры не стесняются дышать воздухом наших парков, баллоны со своим покупным за спиной не носят, при этом требуют от нас убираться с их территорий. "Здесь будет храм, не ходите здесь". "Что вам здесь надо, у нашей ограды? Вон ваша речка-помойка, туда идите".
Они имеют свой дом в нашем парке, мы - не имеем. Они расширяют свой дом за счёт нашего парка, мы - всего лишь препятствуем слишком наглому расширению. А почему бы не потребовать сноса всех тех часовен, которые строились лишь как основание для последующего землезахвата? Почему бы не внести в Думу на рассмотрение закон о том, что деятельность лжеправославных не является законной, внутренний оффшор в виде религиозных организаций должен прекратить своё существование, отделённая от государства церковь не вправе претендовать на земли этого государства. И провести общественные слушания насчёт всех этих часовен. Скромные пусть бы остались, наглые - убрать.
Строение в парке, поставленное за пару лет до начала гигантской стройки они называют маленьким, хлипким, временным, непригодным - вот и снести, чтобы глаза не мозолило и не несло угрозы жизни истинно верующим. Пару раз или пару сотен раз убрать их былые завоевания - глядишь, и совесть пробудится. Точнее, верх в церкви возьмут не мафиози, которым станет невыгодно рядиться в церковное облачение, а настоящие священники. Те, которые стремятся к святости, а не к имущественному превосходству над олигархами.
Верующие: которые активно выступают за храмы в крупных городах, утверждают, что все экологи состоят на службе у американцев, а атеисты действуют по указке дьявола во зло вере православной. Верующие, которые не включены в захрамовое движение, глубоко и непоказушно вникают в дела этого мира и ничего подобного не говорят. Они знают, что дьяволу интереснее глубоко верующий, чем никакой, называемый атеистом, и что православных на службе у американцев более чем достаточно. Нейтральную позицию занимают и "никакие", то есть явным образом не верующие. Они смиренно наблюдают за строительством торговых центров, которые всем надоели, за строительством дорог, которые не решают проблему, за разрушением образования, которое необходимо, и медицины, без которой вообще не обойтись. Они знают, что ничего не изменят, и предпочитают лишний раз не проявляться, это важнейший принцип выживания в нашем мире. Они правы.
Да-да, они правы, когда не дают обдуривать себя ни одной стороне. Но, вот беда, их всей массой засчитывает в свой актив одна из сторон. Та, у которой есть хорошие программисты. Пока защитники природы собирают вручную полтысячи подписей, они при помощи простенькой программки создают десятки тысяч липовых голосований. И пока их на этом вроде бы никто не поймал. Молчание грамотно превращают в согласие.
Итак, есть активные сторонники одной точки зрения, столь же активные сторонники другого взгляда на вещи, есть пассивно сочувствующие одной и другой стороне, есть избегающие противоборства, и все в целом мы живём в одном мире, который хорош в спокойном гармоничном состоянии.
Не пассивность спасёт этот мир, а активное движение к гармонии. Поставим сверхзадачу - и сразу станет ясно, что мешает и что способствует её решению. Если враг успешно стравливает формы патриотизма, то, значит, быть патриотами сейчас надо не в первую очередь. Или же пусть эти формы сольются в одну. В частности, пусть исчезнет вопрос, что важнее, церковь или парк. Оба важнее, когда на своем месте. Захрамление Москвы - дело дурное, храмострой в провинции - дело доброе. Разве нет? Разве это не очевидно? Так зачем же мы бодаемся на радость недругам? Давайте будем строить храмы - там, где они необходимы, а не там, где их уже не обойти, ограда к ограде впритык ставится. Давайте будем решать проблемы не так, как нам диктует закордонный недоброжелатель, а по-своему, в ладу друг с другом и с нашим собственным внутренним миром.
Вопрос: зачем в таком случае платить? Ни один из прихожан храма не нуждается в финансовой стимуляции, чтобы защищать интересы своего храма, в котором ему хорошо. Ни один из защитников парка не получал инструктаж Макфола насчёт того, как любить природу. Обе стороны конфликта на уровне рядовых граждан искренне стремятся к добру.
Мне раньше виделось дело так, что с верующими можно договориться. Первое сомнение появилось на митинге, когда группа храмозащитников обхамила других православных, цитировавших библию. Причём хамство было настолько явное, что я стала сомневаться в причастности захрамеров к христианству. Держать икону сможет любая обезьяна, верующие от нее отличаются тем, что понимают суть учения. Захрамеры не понимали!
Так что говорить о конликте между верующими и атеистами не приходится. Это конфликт прикормленной поддержки землезахватчиков с обычными гражданами, думающими о своих детях.
Зимой сильно проявляется различие между противоборствующими группами. Захрамеры могут собраться в помещении, в своей часовне, мы - нет. А на улице ветер и температура до минус двадцати. Можем ли мы зайти в их часовню погреться?
Возможно, можем. Во всяком случае те, кто привык ходить в церковь, могут это сделать уверенно, будучи анонимами. Меня интересует другое: можем ли мы войти все вместе в дом бога, под которым все мы ходим и который нас рассудит. Или это всё-таки дом священника, который одних прикармливает, на других натравливает?
Результатом нашей деятельности должно стать то, что священники из Москвы и средства на новострой в Москве отправятся туда, где должны быть - в глубинку, в отдалённые приходы. Иначе говоря, в места с хорошей экологией. Куда они упорно посылают нас. Люди ждут, что Патриарх призовёт людей на борьбу за лучшее будущее, за возрождение страны. Вместо борьбы за земли столицы - борьба за трезвость русской деревни. Один священник может увлечь за собой немалое число столичных жителей и сделать из места в глухомани центр культуры. Такие примеры есть, и они вдохновляют. Вместо родовых поселений анастасиевцев - родовые поселения православных (точнее, не вместо них, а вместе с ними). Счастливые многодетные семьи могут вести чистую честную жизнь на огромной вверенной им территории. Вместо этого несчастные одиночки дерутся за умерщвление кусочка городского парка между двумя улицами. Абсурд.
Захрамеры называются православной общиной, имеют свой дом и хотят его расширить. Мы дома не имеем. Управа вряд ли приютит или выделит какую-нибудь комнатушку поговорить и выпить чаю. Пригласить на собрание Управа может, а дать помещение под штаб добрых дел - это вряд ли. Хотя многое зависит от того, как мы называемся. На сегодня мы часть общественное движения в защиту живой природы. Глава департамента природоохраны Антон Олегович Кульбачевский звал нас охранять природу вместе с ним. Почему бы нам не стать доверенными лицами Департамента и не обрести постоянный штабы в Управах?
Возможно, это будет. Но сперва Генпрокурор должен принять решение насчёт затей с передачей церкви городской земли. Пока программа "200 храмов" мнит себя существующей и нагло перекраивает на свой лад генплан развития Москвы, Департамент и Управа будут трусить. Когда к храмострою, наконец-то, применят закон о коррупции, да и многие другие законы, ситуация изменится. А пока захрамеры не стесняются дышать воздухом наших парков, баллоны со своим покупным за спиной не носят, при этом требуют от нас убираться с их территорий. "Здесь будет храм, не ходите здесь". "Что вам здесь надо, у нашей ограды? Вон ваша речка-помойка, туда идите".
Они имеют свой дом в нашем парке, мы - не имеем. Они расширяют свой дом за счёт нашего парка, мы - всего лишь препятствуем слишком наглому расширению. А почему бы не потребовать сноса всех тех часовен, которые строились лишь как основание для последующего землезахвата? Почему бы не внести в Думу на рассмотрение закон о том, что деятельность лжеправославных не является законной, внутренний оффшор в виде религиозных организаций должен прекратить своё существование, отделённая от государства церковь не вправе претендовать на земли этого государства. И провести общественные слушания насчёт всех этих часовен. Скромные пусть бы остались, наглые - убрать.
Строение в парке, поставленное за пару лет до начала гигантской стройки они называют маленьким, хлипким, временным, непригодным - вот и снести, чтобы глаза не мозолило и не несло угрозы жизни истинно верующим. Пару раз или пару сотен раз убрать их былые завоевания - глядишь, и совесть пробудится. Точнее, верх в церкви возьмут не мафиози, которым станет невыгодно рядиться в церковное облачение, а настоящие священники. Те, которые стремятся к святости, а не к имущественному превосходству над олигархами.
Верующие: которые активно выступают за храмы в крупных городах, утверждают, что все экологи состоят на службе у американцев, а атеисты действуют по указке дьявола во зло вере православной. Верующие, которые не включены в захрамовое движение, глубоко и непоказушно вникают в дела этого мира и ничего подобного не говорят. Они знают, что дьяволу интереснее глубоко верующий, чем никакой, называемый атеистом, и что православных на службе у американцев более чем достаточно. Нейтральную позицию занимают и "никакие", то есть явным образом не верующие. Они смиренно наблюдают за строительством торговых центров, которые всем надоели, за строительством дорог, которые не решают проблему, за разрушением образования, которое необходимо, и медицины, без которой вообще не обойтись. Они знают, что ничего не изменят, и предпочитают лишний раз не проявляться, это важнейший принцип выживания в нашем мире. Они правы.
Да-да, они правы, когда не дают обдуривать себя ни одной стороне. Но, вот беда, их всей массой засчитывает в свой актив одна из сторон. Та, у которой есть хорошие программисты. Пока защитники природы собирают вручную полтысячи подписей, они при помощи простенькой программки создают десятки тысяч липовых голосований. И пока их на этом вроде бы никто не поймал. Молчание грамотно превращают в согласие.
Итак, есть активные сторонники одной точки зрения, столь же активные сторонники другого взгляда на вещи, есть пассивно сочувствующие одной и другой стороне, есть избегающие противоборства, и все в целом мы живём в одном мире, который хорош в спокойном гармоничном состоянии.
Не пассивность спасёт этот мир, а активное движение к гармонии. Поставим сверхзадачу - и сразу станет ясно, что мешает и что способствует её решению. Если враг успешно стравливает формы патриотизма, то, значит, быть патриотами сейчас надо не в первую очередь. Или же пусть эти формы сольются в одну. В частности, пусть исчезнет вопрос, что важнее, церковь или парк. Оба важнее, когда на своем месте. Захрамление Москвы - дело дурное, храмострой в провинции - дело доброе. Разве нет? Разве это не очевидно? Так зачем же мы бодаемся на радость недругам? Давайте будем строить храмы - там, где они необходимы, а не там, где их уже не обойти, ограда к ограде впритык ставится. Давайте будем решать проблемы не так, как нам диктует закордонный недоброжелатель, а по-своему, в ладу друг с другом и с нашим собственным внутренним миром.