Жизнь, как песня. Рассказ.
Чёрные глаза, чёрные дуги-брови, крупный нос, большеватый рот, копна черных волос.
Красавицей она, пожалуй, не была. Однако стоило ей улыбнуться, её глаза загорались огнём, подвижное лицо притягивало взгляд,и хотелось смеяться в ответ. Очень веселой была! Обожала поговорки-прибаутки и пела. Почти все время пела. И хорошо так, задорно, запоминающе! Звали Валентиной. Смышлёная, трудолюбивая деревенская девчонка. Завидная невеста, мужским вниманием не обделена. Раз летом встал в деревне цыганский табор. Раскинули шатры, развели костры, устроили привал вечные путники. Деревенские приглядывались к табору с опаской, на контакт шли не охотно, обходили стороной. В полдень Валентина с подружками на реку пошла, день выдался жаркий. По дороге встретилась старая цыганка с тяжелой корзиной белья, тоже на речку, стирать. Попросила было девушек помочь, да те разбежались, как мамки велели. А Валентина осталась, сверкнула улыбкой, донесла белье, помогла выполоскать. Потом платье скинула и в реку сиганула. Вынырнула, цыганка все тут, смотрит внимательно, молчит.-Что ты, бабушка?- Валентина к мостку подплыла, руками опёрлась на него, спрашивает.-Веселая ты. Петь любишь. Смеяться любишь. Парней много на тебя засматривается. Да только не того ты выберешь. Выйдешь за него. Троих детей ему родишь. Жизнь трудную проживешь, а перед смертью попросишь порознь хоронить тебя с ним. Так то... Ушла старая, а Валентине не по себе, и от слов её, и от холода воды. Выбралась, дрожит, озноб унять не может. Ушёл и табор своей дорогой, лето осенью сменилось, жизнь своим чередом идёт. Посватались к Валентине два парня, как в сказке, один богатый, да не милый, второй простой, да любимый. С любимым сыграли свадьбу, и завертелась жизнь колесом. Дом, хозяйство, муж. Много работы на работящие руки свалилось. Дом далеко не полная чаща. Но Валентина сверкала улыбкой, обжигала глазами и пела. И жались к ней люди, тянулись, как к огоньку. К концу осени поняла, что беременна. Обрадовалась, готовиться стала. А жили бедно, что-то перелицевала, из старых простыней пелёнок нашила, навязала приданного. Подготовилась, как смогла. Ребёночка тяжело носила, но с улыбкой и с песней, конечно. В конце июня родила двойню, мальчика и девочку. Долго не могла в это поверить, не укладывалось в голове. Как двоих поднимать... Страшно... Пришла домой с двумя кульками, а пелёнок и на одного ребёнка не вдоволь, давай рвать, что под рукой было, удваивать детский гардероб. Молодой муж в деревне места себе не нашёл, а семью кормить надо, решили в город перебираться, искать лучшей доли. Да и в городе никто не ждал, еле-еле нашёл он работу тракториста на стройке. Молодой семье дали комнату-времянку в доме барачного типа. 16 квадратных метров на втором этаже, без удобств, туалет во дворе, вода в колонке. Да они и не избалованы были, с радостью приняли и стали обживаться.Опять все упало на одни руки: и детки малые, и заботы по дому. Валентина бралась за любую подвернувшуюся работу, ничем не брезговала. Так, работая с утра до ночи, удавалось сводить концы с концами. Муж в доме и детях участия не принимал, на работе уставал, с устатка выпить любил, домой часто затемно являлся. Но любил, чтоб встретили его ласково, накормили вкусно,приголубили. Городские жители Валентине понравились. Благодаря своему бойкому нраву и веселости вскоре перезнакомилась она и подружилась с великим множеством людей. Её любили. Часто захаживали в комнатушку на втором этаже, поплакаться, новости обсудить и просто поболтать. Валентина всех привечала, всех звала, всех угощала,смеялась, пела. Всем себя дарила. Умудрялась такие праздники устраивать по случаю, что всей улицей на них гуляли, с гармонью, с песнями, плясками и полным столом угощения. Подрастали двойняшки, новые заботы, новые нужды. Денег катастрофически не хватало. Муж вроде и работал, да видно не перерабатывал. Десятилетний сын стал по мастерским ходить, где пускали, помогал чем мог, копейку зарабатывал, маме относил. Сама Валентина работала на нескольких работах, и как не было тяжело, улыбаться не перестала. Когда к зиме узнала, что снова беременна, испугалась, но быстро взяла себя в руки. Ещё одну тарелку щей найдём, шутила она. Младшая дочка, как и старшие, родилась в конце июня. В лето детей легче поднимать, тепло и сытно. Впятером все так же ютились в 16 квадратных метрах. За столько лет муж сменил много работ, но угла своего не нажил. Рассчитывать на новый дом не приходилось, потому Валентина обустраивала этот, отделили уголок под кухню, да закуток под умывальник. Чистоту любила, надраивала все до блеска. И красоту наводила, на свой деревенско-цветастый манер. Муж во дворе дома соорудил щитовой летник домик, в нем в тёплое время года обитали дети. Пристроил и сараюшку, там завёл поросят, чтоб посытнее семье было. Так и жили. Валентина никогда не жаловалась, и только горькие морщинки на красивом лице выдавали нелегкую её судьбу. Да и те рассыпались, разглаживались, когда смеялась или песню затягивала. Музыкальность её переняли дети, все трое прекрасно пели. Все трое были, как мать легкими, веселыми. Любила она своих детей! Проводила сына в армию. Забросила его судьба в далекую Монголию. Валентина тосковала, тревожилась. Сын отслужил, вернулся красивым и возмужавшим. Не долго сводил девчонок с ума, выбрал красавицу себе под стать, да и женился. Старшая дочь вскоре вышла замуж. И погодками родились старшие внучки. Ни с невесткой, ни с зятем особой любви не вышло, другие они были, непохожие. Жили своими домами. Да это и правильно, Валентина соглашалась. Забот по-прежнему хватало, младшую дочь растила. А когда та замуж выскочила, да сына родила, остались они с мужем вдвоем. Затосковала Валентина, все накопленное в душе как-то разом затвердело и стало тяжелым. И словно другими глазами увидела она жизнь свою со всеми неурядицами, и каморку их убогую, и три своих работы. С недоумением разглядывала она своего мужа, словно чужого человека. А он и отдаленно не напоминал того удалого молодца, за которого она пошла не задумываясь. Был он не особо умён , грубоват и требователен, за работой особо не тянулся, предпочитая полежать с газеткой перед телевизором, любил выпить, а выпивши становился ещё более бестолковым и неприятно слезливым. Хотелось уйти из дома и никогда сюда не возвращаться. Да жизнь-затейница снова подкинула забот. Не сложилась семейная жизнь у младшенькой, бывает. А где плохо, там детям хуже всего приходится. Потому, внук прочно обосновался у бабушки. Растила Валентина четвёртого ребёнка, как своего, любила очень. И хоть сил и времени он отнимал много, но и радость он вернул ей, и жизнь её наполнил новым смыслом. Шло время, Валентина не молодела, все чаще называли её бабушкой Валей. Но как и раньше, была она окружена людьми. Родственники близкие и дальние , друзья, знакомые, а то и незнакомые любили забежать к ней, посидеть, поговорить. Она всех слушала, про всех все помнила, во всех участие принимала. В дни её рождения дверь в комнату не закрывали, с утра до ночи заходили люди, поздравить, обнять, песни её послушать. Старость вползла в неё с болезнью и болями, и хотя ни врачи, ни родные диагноз не называли, она все понимала. На песни сил не хватало, но хватало на улыбку. Никогда не жаловалась, а боль пережидала, закрыв глаза. Вспоминала свою жизнь, перебирала события, как чётки. Оставляла детям наставления, а напоследок, тихо попросила изумленную дочь, похоронить их с отцом подальше друг от друга... На похороны пришло больше ста человек. Люди стояли на улице, ждали своей очереди, чтобы подойти и проститься. На прощальную фотографию выбрали удачный снимок, с которого Валентина смотрела строго и серьёзно. Но люди, глядя на снимок, как один повторяли, да разве ж это она?! Она была живой, она была веселой, она жизнь прожила, как песню спела! Такой и запомнили!