Короткая прогулка с Барбарой
Вчера побывала на месте Барбары, в смысле: в ее шкуре. Хотя нет, не совсем. Барбара жалуется на то, что ей в выходные не с кем говорить и что за выходные она разучивается разговаривать. Говорит:
- Я не только забываю русский, украинский и польский, я даже забываю немецкий.
Я же вчера целый день сидела безвылазно, ждала посылку, но разговаривала с Детлефом по телефону. А Барбара - я надеюсь за нее - в выходные выезжает гулять. Она колясочница. У нее очень больные коленные суставы. Видимо, из-за ревматизма. И она часто жалуется на боли.
[Spoiler (click to open)]В понедельник мы вместе с ней вышли из столовой. Я не стала ждать автобус, помахала рукой знакомым, стоящим на остановке, и пошла к метро пешком.
Барбара поехала рядом. У нее коляска с мотором. Не помню, сколько писем (говорила она) она написала в больничную кассу, просила коляску, а ей всё отказывали. Тогда Барбара написала на самый верх, министру здравоохранения, что ли. И только тогда ей дали коляску.
Барбара рассказывает, что она постоянно выбивает что-нибудь из больничной кассы и может писать им до ста писем по одному и тому же поводу. Пока там, в больничной кассе, не сдаются и не соглашаются.
Мы с Барбарой знакомы почти два года. И при мне ей отказали оплачивать помощницу по хозяйству. А почему отказали, Барбара не поняла. Но она стала писать возражения, пока помощницу не стали опять оплачивать. А сейчас Барбара ведет переписку с больничной кассой из-за "зубов", которые больничная касса отказывается оплачивать. Я не вникала, что там с зубами, но что-то недешевое.
И теперь больничная касса всеми силами старается прикрепить к Барбаре социального работника, который бы помогал ей вести переписку с ведомствами и в подобных делах. Наверно, они надеются, что что социального работника им будет легче отфутболивать и что он не будет забрасывать их сотнями писем. А Барбара изо всех сил сопротивляется. Похоже, что она боится, что лишится самостоятельности, если к ней прикрепят социального работника, и что он будет ее контролировать.
Барбара спросила меня, почему я не хочу ждать автобус. Она подумала, что я не хочу разговаривать с людьми на остановке. Сказала, что она разговаривает только "вон с той" женщиной, а с "этими Hitler-Frauen" не разговаривает.
Те, кого Барбара назвала гитлеровками, или как перевести Hitler-Frauen, Барбару тоже не любят. А когда я спрашивала их, почему, отвечали, что Барбара им просто неприятна.
По дороге навстречу нам проехал на велосипеде мужик, которого мы знаем по столовой. Он старается здороваться с каждым на его родном языке. Мне говорит "Привет!", кухонным работникам "Салям алейкум!", на Барбару в этот раз оглянулся, вспоминал, видно, как с ней надо здороваться, вспомнил и сказал "Чещч!" (честь - привет по-польски). Барбара гордо проигнорировала его, а я ответила: "Привет!"
Барбара сказала, что он нахватался из разных языков, как здороваться, и хвастает этим, как будто он знает все эти языки.
И рассказала про Йорга, что он сказал один раз парню из Ливана, который пришел в столовую впервые "No Willkommen!" (НЕ добро пожаловать), т. е. смешал английский и немецкий языки. Барбара сделала вывод, что Йорг знает по-английски только Yes и No, утверждает, однако, при этом, что владеет английским.
Мне Йорг все время шлет интересные линки с видео на немецком и английском и явно понимает их. А Барбара рассказывает все время, что она знает английский, французский, испанский, итальянский, русский, украинский, польский и даже иврит. Но забывает их, потому что не с кем разговаривать.
Барбара интересуется психологией и даже рассказывала, что учила психологию и психиатрию в университете. Правда, потом оказалось, что это был летний платный курс по психологии для всех желающих, обычно на такие курсы записываются дамы среднего и пожилого возраста. И я принесла ей книжку Курпатова на русском и одну книгу по психологии на английском. Про английскую книгу Барбара спросила, какой это язык, и сразу вернула мне ее. Может быть, без очков она не могла разглядеть шрифт. А Курпатова вернула попозже, сказала, что слишком много незнакомых слов.
В нашей столовой Барбара разговаривает с двумя поляками, но это, говорит она, катастрофа. Я спросила почему, она сказала, что расскажет в следующий раз, и попрощалась со мной.
- Я не только забываю русский, украинский и польский, я даже забываю немецкий.
Я же вчера целый день сидела безвылазно, ждала посылку, но разговаривала с Детлефом по телефону. А Барбара - я надеюсь за нее - в выходные выезжает гулять. Она колясочница. У нее очень больные коленные суставы. Видимо, из-за ревматизма. И она часто жалуется на боли.
[Spoiler (click to open)]В понедельник мы вместе с ней вышли из столовой. Я не стала ждать автобус, помахала рукой знакомым, стоящим на остановке, и пошла к метро пешком.
Барбара поехала рядом. У нее коляска с мотором. Не помню, сколько писем (говорила она) она написала в больничную кассу, просила коляску, а ей всё отказывали. Тогда Барбара написала на самый верх, министру здравоохранения, что ли. И только тогда ей дали коляску.
Барбара рассказывает, что она постоянно выбивает что-нибудь из больничной кассы и может писать им до ста писем по одному и тому же поводу. Пока там, в больничной кассе, не сдаются и не соглашаются.
Мы с Барбарой знакомы почти два года. И при мне ей отказали оплачивать помощницу по хозяйству. А почему отказали, Барбара не поняла. Но она стала писать возражения, пока помощницу не стали опять оплачивать. А сейчас Барбара ведет переписку с больничной кассой из-за "зубов", которые больничная касса отказывается оплачивать. Я не вникала, что там с зубами, но что-то недешевое.
И теперь больничная касса всеми силами старается прикрепить к Барбаре социального работника, который бы помогал ей вести переписку с ведомствами и в подобных делах. Наверно, они надеются, что что социального работника им будет легче отфутболивать и что он не будет забрасывать их сотнями писем. А Барбара изо всех сил сопротивляется. Похоже, что она боится, что лишится самостоятельности, если к ней прикрепят социального работника, и что он будет ее контролировать.
Барбара спросила меня, почему я не хочу ждать автобус. Она подумала, что я не хочу разговаривать с людьми на остановке. Сказала, что она разговаривает только "вон с той" женщиной, а с "этими Hitler-Frauen" не разговаривает.
Те, кого Барбара назвала гитлеровками, или как перевести Hitler-Frauen, Барбару тоже не любят. А когда я спрашивала их, почему, отвечали, что Барбара им просто неприятна.
По дороге навстречу нам проехал на велосипеде мужик, которого мы знаем по столовой. Он старается здороваться с каждым на его родном языке. Мне говорит "Привет!", кухонным работникам "Салям алейкум!", на Барбару в этот раз оглянулся, вспоминал, видно, как с ней надо здороваться, вспомнил и сказал "Чещч!" (честь - привет по-польски). Барбара гордо проигнорировала его, а я ответила: "Привет!"
Барбара сказала, что он нахватался из разных языков, как здороваться, и хвастает этим, как будто он знает все эти языки.
И рассказала про Йорга, что он сказал один раз парню из Ливана, который пришел в столовую впервые "No Willkommen!" (НЕ добро пожаловать), т. е. смешал английский и немецкий языки. Барбара сделала вывод, что Йорг знает по-английски только Yes и No, утверждает, однако, при этом, что владеет английским.
Мне Йорг все время шлет интересные линки с видео на немецком и английском и явно понимает их. А Барбара рассказывает все время, что она знает английский, французский, испанский, итальянский, русский, украинский, польский и даже иврит. Но забывает их, потому что не с кем разговаривать.
Барбара интересуется психологией и даже рассказывала, что учила психологию и психиатрию в университете. Правда, потом оказалось, что это был летний платный курс по психологии для всех желающих, обычно на такие курсы записываются дамы среднего и пожилого возраста. И я принесла ей книжку Курпатова на русском и одну книгу по психологии на английском. Про английскую книгу Барбара спросила, какой это язык, и сразу вернула мне ее. Может быть, без очков она не могла разглядеть шрифт. А Курпатова вернула попозже, сказала, что слишком много незнакомых слов.
В нашей столовой Барбара разговаривает с двумя поляками, но это, говорит она, катастрофа. Я спросила почему, она сказала, что расскажет в следующий раз, и попрощалась со мной.