К. Г. Юнг о словесном мышлении
Говоря о мышлении, швейцарский психолог и мыслитель Карл Густав Юнг выделяет две его формы: направленное, или логическое, и фантазийное мышление, или мечтание.
Направленное мышление он называет трудным, утомляющим и изнуряющим, потому что оно служит целям общения через речь, создает новые приобретения, приспособления, разрешает трудные проблемы, стремится преобразовывать действительность через интенсивное движение мысли.
Фантазийное мышление возникает спонтанно, ассоциативно, без труда, и управляется бессознательными мотивами, помогает отвернуться от действительности, способствует уходу в фантазии и отражает субъективные мечты и желания, но не в вербальной форме, а с помощью образов, чувств.
При направленном мышлении мы мыслим словами, начинаем говорить сами с собой, можем записывать проблему, оформлять ее графически, схематически. Когда мы хотим донести до других людей свою мысль, высказать ее, преподать какое-то знание, убедить в чем-то, т.е. когда мы обращаем свои мысли вовне, в сторону внешнего мира, ход наших мыслей протекает в вербальной (словесной) форме. Юнг называет речь и словесные понятия «материалом, которым мы мыслим», «мостом, единственное назначение которого - быть средством коммуникации», поскольку мы думаем для других.
Юнг отмечал, что гениальный философ, записывая на бумаге свои мысли, должен был бы удовлетвориться своим собственным гением, не боясь быть непризнанным и непонятым безликой толпой, но это стремление мыслителя подвластно «более могучему стадному инстинкту», поскольку его мысли, облеченные в слова, его призыв «имеют отношение к стаду» и должны быть услышаны.
Исторически, язык был набором эмоциональных звуков, выражающих страх, гнев, ласку, любовь, а также звукоподражаний (ономатопов), имитирующих природные шумы, звуки окружающей действительности: «бух», «бульк», «ква-ква», «кап-кап», «з-з-з». Конечно, в зависимости от акустических особенностей языка, психологических особенностей восприятия представителей разных культур, своеобразной природы звуко-источников, каждый язык имеет свои отличительные отражения звучания внешнего мира. Некоторые ономатопоэтические следы сохраняются и в современных языках, некоторые угасают, ослабляются с течением времени.
Таким образом, изначально язык является системой знаков, символов, обозначающих явления окружающей действительности. Но, поскольку в основе языка лежит «видоизменение смысла», многие слова постепенно теряют «первоначальное конкретное чувственное значение» и становятся знаками, обозначающими «всеобщие понятия». Следовательно, язык растет так же, как растет и мышление: он имеет одновременно и личное, и социальное значение. Он регистрирует традиции, накапливает приобретения, достижения, совершенные «гением отдельных лиц». Он становится «общеупотребительной копилкой», в которую новые поколения «конвертируют» свои смысловые приобретения.
Юнг заключает, что направленное, или словесное, мышление, развившееся из субъективно-индивидуального в объективно-социальное мышление, является «явственным инструментом культуры».
(по материалам труда «Символы трансформации» К. Г. Юнга)
Направленное мышление он называет трудным, утомляющим и изнуряющим, потому что оно служит целям общения через речь, создает новые приобретения, приспособления, разрешает трудные проблемы, стремится преобразовывать действительность через интенсивное движение мысли.
Фантазийное мышление возникает спонтанно, ассоциативно, без труда, и управляется бессознательными мотивами, помогает отвернуться от действительности, способствует уходу в фантазии и отражает субъективные мечты и желания, но не в вербальной форме, а с помощью образов, чувств.
При направленном мышлении мы мыслим словами, начинаем говорить сами с собой, можем записывать проблему, оформлять ее графически, схематически. Когда мы хотим донести до других людей свою мысль, высказать ее, преподать какое-то знание, убедить в чем-то, т.е. когда мы обращаем свои мысли вовне, в сторону внешнего мира, ход наших мыслей протекает в вербальной (словесной) форме. Юнг называет речь и словесные понятия «материалом, которым мы мыслим», «мостом, единственное назначение которого - быть средством коммуникации», поскольку мы думаем для других.
Юнг отмечал, что гениальный философ, записывая на бумаге свои мысли, должен был бы удовлетвориться своим собственным гением, не боясь быть непризнанным и непонятым безликой толпой, но это стремление мыслителя подвластно «более могучему стадному инстинкту», поскольку его мысли, облеченные в слова, его призыв «имеют отношение к стаду» и должны быть услышаны.
Исторически, язык был набором эмоциональных звуков, выражающих страх, гнев, ласку, любовь, а также звукоподражаний (ономатопов), имитирующих природные шумы, звуки окружающей действительности: «бух», «бульк», «ква-ква», «кап-кап», «з-з-з». Конечно, в зависимости от акустических особенностей языка, психологических особенностей восприятия представителей разных культур, своеобразной природы звуко-источников, каждый язык имеет свои отличительные отражения звучания внешнего мира. Некоторые ономатопоэтические следы сохраняются и в современных языках, некоторые угасают, ослабляются с течением времени.
Таким образом, изначально язык является системой знаков, символов, обозначающих явления окружающей действительности. Но, поскольку в основе языка лежит «видоизменение смысла», многие слова постепенно теряют «первоначальное конкретное чувственное значение» и становятся знаками, обозначающими «всеобщие понятия». Следовательно, язык растет так же, как растет и мышление: он имеет одновременно и личное, и социальное значение. Он регистрирует традиции, накапливает приобретения, достижения, совершенные «гением отдельных лиц». Он становится «общеупотребительной копилкой», в которую новые поколения «конвертируют» свои смысловые приобретения.
Юнг заключает, что направленное, или словесное, мышление, развившееся из субъективно-индивидуального в объективно-социальное мышление, является «явственным инструментом культуры».
(по материалам труда «Символы трансформации» К. Г. Юнга)