49 и 9
Питерские жители, ленинградцы, в том далëком девяностом году мне казались довольно холодными и недружелюбными. Да и попробуй тут дружелюбь, когда отовсюду понаехи пытаются тебя осчастливить своими провинциальными историями жизни, заковыристыми перипетиями судьбы.
Это ж у нас там в Саратове, или Самаре, к примеру, принято похлопать незнакомца по плечу, спросить как дела, и тут же вывалить, что на душе лежит. А здесь Ленинград, культурный город тихих и вежливых интеллигентов! Им присмотреться нужно, понять, кто перед ними тут размахивает громко руками, и отойти подальше, на безопасное расстояние. Поэтому провинциалы в большинстве своём с разбегу разбивают лоб о ледяной панцирь вежливости жителей Северной Пальмиры, а потом идут к таким же, как они, недавно прибывшим, слагать легенды о холодности и неприветливости местных.
Тоха же всегда отличался приветливостью и дружелюбием. Он не был похож на холодных и неприступных. Широкоскулый, с весëлыми глазами и открытой улыбкой, он сразу располагал к себе. В любой компании Тоха был душой и центром притяжения, юморил напропалую, участвовал в любых затеях. Завидовать он не умел, козни не строил, делился всем без оглядки, и мог в любое время дня и ночи сесть и выслушать товарища. Дружить с ним было легко.
Смеялся он тогда тоже хорошо, искренне. Помню, когда приходили к нему домой в гости, он первым делом сажал всех за стол, кормил до отвала и включал видеомагнитофон со своими любимыми фильмами, и чаще всего это были не модные боевики, или ужастики, а добрые комедии.
В прошлое воскресенье смотрел "Летучую мышь" с братьями Соломиными, и вспомнил, как Тоха заливисто смеялся на рассказе финансиста Айзенштайна про охоту, или когда выкручивался Фальке, объясняя Розалинде, почему Эмму переименовали в Гектора. Фильм хорош, без сомнения; но вспоминая, как его смотрел тогда Тоха, непосредственно, как ребёнок, я смеюсь ещё больше на тех сценах.
Девяностые были непростыми годами в истории нашей страны, для многих голодными и опасными, и мы, молодые курсанты, проживали свою юность задорно, стремительно взрослели, пробовали эту жизнь на зуб. Жизнь, в свою очередь, пыталась нас проглотить целиком без остатка, и с кем-то у неë этот трюк получался.
У каждого из нас висит за плечами внушительный груз поступков, самых разных поступков. О себе мы знаем все неприглядные факты, помним все глупые ошибки, догадываемся, куда спрятали постыдные страницы своей жизни. Это нормально - ошибаться и поступать глупо, это по-человечески. Но о других, тех, с кем меня сводила жизнь и судьба, мне хотелось бы вспоминать только хорошее, доставать альбом и открывать яркие, весëлые страницы. Где было радостно и хорошо, хоть иногда и трудно.
Можно многое вспомнить про Тоху. Разное. Я знаю, есть те, кто сможет рассказать про него гораздо больше, чем я. Необыкновенные истории невероятных загулов и приключений, рассказы выживших очевидцев и воспоминания друзей детства, юности, взрослости. Я постараюсь услышать большинство этих историй, составить недостающие пазлы. И я выбираю вспоминать хорошее.
Сорок девять лет и девять месяцев - это слишком мало для жизни...
Тоха, Антошка, Антон.
6.11.1972 - 6.08.2022
Это ж у нас там в Саратове, или Самаре, к примеру, принято похлопать незнакомца по плечу, спросить как дела, и тут же вывалить, что на душе лежит. А здесь Ленинград, культурный город тихих и вежливых интеллигентов! Им присмотреться нужно, понять, кто перед ними тут размахивает громко руками, и отойти подальше, на безопасное расстояние. Поэтому провинциалы в большинстве своём с разбегу разбивают лоб о ледяной панцирь вежливости жителей Северной Пальмиры, а потом идут к таким же, как они, недавно прибывшим, слагать легенды о холодности и неприветливости местных.
Тоха же всегда отличался приветливостью и дружелюбием. Он не был похож на холодных и неприступных. Широкоскулый, с весëлыми глазами и открытой улыбкой, он сразу располагал к себе. В любой компании Тоха был душой и центром притяжения, юморил напропалую, участвовал в любых затеях. Завидовать он не умел, козни не строил, делился всем без оглядки, и мог в любое время дня и ночи сесть и выслушать товарища. Дружить с ним было легко.
Смеялся он тогда тоже хорошо, искренне. Помню, когда приходили к нему домой в гости, он первым делом сажал всех за стол, кормил до отвала и включал видеомагнитофон со своими любимыми фильмами, и чаще всего это были не модные боевики, или ужастики, а добрые комедии.
В прошлое воскресенье смотрел "Летучую мышь" с братьями Соломиными, и вспомнил, как Тоха заливисто смеялся на рассказе финансиста Айзенштайна про охоту, или когда выкручивался Фальке, объясняя Розалинде, почему Эмму переименовали в Гектора. Фильм хорош, без сомнения; но вспоминая, как его смотрел тогда Тоха, непосредственно, как ребёнок, я смеюсь ещё больше на тех сценах.
Девяностые были непростыми годами в истории нашей страны, для многих голодными и опасными, и мы, молодые курсанты, проживали свою юность задорно, стремительно взрослели, пробовали эту жизнь на зуб. Жизнь, в свою очередь, пыталась нас проглотить целиком без остатка, и с кем-то у неë этот трюк получался.
У каждого из нас висит за плечами внушительный груз поступков, самых разных поступков. О себе мы знаем все неприглядные факты, помним все глупые ошибки, догадываемся, куда спрятали постыдные страницы своей жизни. Это нормально - ошибаться и поступать глупо, это по-человечески. Но о других, тех, с кем меня сводила жизнь и судьба, мне хотелось бы вспоминать только хорошее, доставать альбом и открывать яркие, весëлые страницы. Где было радостно и хорошо, хоть иногда и трудно.
Можно многое вспомнить про Тоху. Разное. Я знаю, есть те, кто сможет рассказать про него гораздо больше, чем я. Необыкновенные истории невероятных загулов и приключений, рассказы выживших очевидцев и воспоминания друзей детства, юности, взрослости. Я постараюсь услышать большинство этих историй, составить недостающие пазлы. И я выбираю вспоминать хорошее.
Сорок девять лет и девять месяцев - это слишком мало для жизни...
Тоха, Антошка, Антон.
6.11.1972 - 6.08.2022