Karfreitagszauber
Чары Страстной пятницы. Сцена из 3. Акта Парсифаля. Постановка Виланда Вагнера
Karfreitagszauber
Кундри низко опускает голову и, кажется, горько плачет. Парсифаль оборачивается и взирает в тихом восторге на лес и луг, которые сияют теперь в утреннем свете.
GURNEMANZ
Du siehst, das ist nicht so.
Des Sünders Reuetränen sind es,
die heut mit heil’gem Tau
beträufet Flur und Au’:
der ließ sie so gedeihen.
Nun freut sich alle Kreatur
auf des Erlösers holder Spur,
will ihr Gebet ihm weihen.
Ihn selbst am Kreuze kann sie nicht erschauen:
da blickt sie zum erlösten Menschen auf;
der fühlt sich frei
von Sündenlast und Grauen,
durch Gottes Liebesopfer rein und heil.
Das merkt nun Halm und Blume auf den Auen,
daß heut des Menschen Fuß sie nicht zertritt,
doch wohl, wie Gott mit himmlischer Geduld
sich sein erbarmt’ und für ihn litt,
der Mensch auch heut in frommer Huld
sie schont mit sanftem Schritt.
Das dankt dann alle Kreatur,
was all da blüht und bald erstirbt,
da die entsündigte Natur
heut ihren Unschuldstag erwirbt.
PARSIFAL
( zu Kundry )
Ich sah sie welken, die einst mir lachten:
ob heut sie nach Erlösung schmachten?
Auch deine Träne ward zum Segenstaue:
du weinest! - sieh! es lacht die Aue.
ГУРНЕМАНЦ
Ты видишь, что не так оно.
Раскаяния слёзы это грешных,
что со святой росой сегодня
на поле выпали и луг:
и оттого те так цветут.
И радуется всякое созданье
Спасителя прекрасному даянью,
Ему свою молитву посвящает.
А самого Его им на кресте не увидать:
тогда поднимут взор на человека,
кому, свободному,
грехов и страха бремени не знать,
очищенного жертвой искупительной Господней.
Теперь цветку и стебельку с лугов видать:
в сей день нога людская их не бороздит,
но как Всевышний Наш с терпением небесным
из состраданья к человеку Сам страдания постиг,
сегодня так и человек из кроткой милости
их лёгким шагом пощадит.
За это благодарно всякое созданье,
чей срок недолог в цвете жить,
ведь в этот день Природе в покаяньи
дали свой День невинности прожить.
дали свой День невинности про
ПАРСИФАЛЬ
(обращаясь к Кундри)
Моих насмешниц - их нет цветенья:
они сегодня ль ждут спасенья?
И твои слёзы благостной росой падут:
ты плачешь? - но смотри! Смеётся луг!
В сцене Страстной пятницы участвуют:
Дирижёр Ханс Кнаппертсбуш - всемирно прославленный именно за свои Парсифали, имена Кнаппертсбуша и Парсифаля просто неотделимы друг от друга. Дирижёр, для которого его работа была священнодейством, великим служением, который каждую ночь истово молился и которому нужно было непременно увидеть парящего голубя в финальной сцене триумфа духа даже над пустой «развеществлённой» байрёйтской «тарелкой».
Рыцаря Грааля Гурнеманца исполняет Людвиг Вебер - имя, известное в основном в узких кругах. Этот эксклюзивный артист много потрудился на Байрёйтских фестивалях, без него вагнер спектакль был бы не спектакль, все его выступления отмечены непередаваемым обаянием, и если про кого-то говорят, к примеру, «хорошо, но без изюминки», то вот как раз про Вебера всегда обратное - есть изюм, есть!
Вольфганг Виндгассен - столп Байрёйта и вагнер величина нумер 1. «Что делать, если бы Вольфганга Виндгассена не было в Байрёйте?» Кнаппертсбуш бурчал: «Как можно быстрее его пригласить. Чего же ещё?»
Иногда у Кна случались философские моменты. «Виндгассен для Байрёйта нечто вроде астрального тела, неоспоримого тела, которое как движущая духовная сила удерживает здесь Прекрасное (das Musische)». Такие почти теософские высказывания у Кнаппертсбуша бывали редкими, и если случались, то после долгого внутреннего рассмотрения проблемы.
Кстати, именно с роли Парсифаля начала комета Виндгассен свой полёт. Ещё до открытия послевоенного Байрёйта Виланд Вагнер увидел Виндгассена в роли… Париса из Прекрасной Елены Оффенбаха. Такого Париса не могли пропустить, пригласили на вагнер прослушивания, где он спел отрывок из финальной сцены Парсифаля и был принят. Парис преобразился в Парсифаля :)
В предлагаемом фрагменте записи Виндгассен поёт только 4 строки, но КАК он их поёт, имеющий уши услышит всё: это - Парсифаль.
Записей Парсифаля с байрёйтской сцены с бессменными Хансом Кнаппертсбушем и Парсифалем-Виндгассеном существует немало. Стерео-Парсифаль из Байрёйта 1962 на Philips можно считать универсальным для самых разных слушателей. Но настоящие ценители знают, что такого Парсифаля, как был на открытии в 1951 году, больше не будет. Не передать словами той атмосферы неправдоподобно тихого зала, когда кашлянуть считалось чуть ли не преступлением, и не объяснить это словами, лучше слушать.