как склонять
Драг март к пустому дню
Народная мудрость
Иваново. Пора невест.
Пора блюдить. Какой декорум!
И ныне ост, как ране вест,
Неотличаем коленкором.
Егорий, кавалер икон,
Меж двух зажатый Анастасий,
Суров и мрачен, что дракон
На проходной в иконостасе.
С окрестных глен гонимых орд
В температуру как под кошкой
Сплетаясь в лабиринты морд
И пробираючись сторожкой,
Весна нордична. Вар жесток.
И крюйтом перебитых камер
Зарёю нов, горел восток.
Горел, перегорел и замер.
Душа строптива, как ешак.
Она ревёт, как грозный Терек,
Не отрываясь ни на шаг
В ассортимент чужих истерик.
Где тем пергамент перегрет,
Гормон играя на гормоне,
Чем валерьянка в винегрет
Под аккомпанемент гармони.
И мы сидим с тобой и ржём
Во всю ивановскую мочь, Насть,
А наши чуйства пьют боржом
И проверяют нас на прочность.
Народная мудрость
Иваново. Пора невест.
Пора блюдить. Какой декорум!
И ныне ост, как ране вест,
Неотличаем коленкором.
Егорий, кавалер икон,
Меж двух зажатый Анастасий,
Суров и мрачен, что дракон
На проходной в иконостасе.
С окрестных глен гонимых орд
В температуру как под кошкой
Сплетаясь в лабиринты морд
И пробираючись сторожкой,
Весна нордична. Вар жесток.
И крюйтом перебитых камер
Зарёю нов, горел восток.
Горел, перегорел и замер.
Душа строптива, как ешак.
Она ревёт, как грозный Терек,
Не отрываясь ни на шаг
В ассортимент чужих истерик.
Где тем пергамент перегрет,
Гормон играя на гормоне,
Чем валерьянка в винегрет
Под аккомпанемент гармони.
И мы сидим с тобой и ржём
Во всю ивановскую мочь, Насть,
А наши чуйства пьют боржом
И проверяют нас на прочность.