Лангкон "Яма" - и последствия
Огорчение и откровение Лангкона
Никогда на Теодора так не обижалась, как нынче. Никогда!
Нет, ну вы представьте себе - всё, ну буквально всё порушено в вашей жизни. Нет ни дома, ни работы, ни чести, ни хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне. Грозит смерть. Она грозит, хотя и молчит.
Но есть любимый человек рядом, в котором уверен, который дорог и близок как кожа, есть наши с ним драгоценные дети. Есть семья, которую любишь, ради которой хоть на смерть. Пальцами, руками, сердцем их видишь всегда. Любовь, накрепко стянутая с отчаянием, заставляет прикасаться друг к другу, искать утешения и поддержки.
Вот только так и можно
Утыкаешься в дочкино содрогающееся тело - и она замирает, и ты замираешь. И на долю секунды отступает страх…
А тут ведь еще любимый супруг, в чье плечо можно уткнуться.
Только так можно - вдвоем с единственным в мире человеком. У Ремарка так - помните?
____
Но здесь - вот черт! - ничего совершенно! Холодность, отстраненность, ни единого прикосновения.
Уже и бойцы меж собой разговаривают:
- Ишь ты! Царица в истерике бьется, а царь газетку почитывает. Нелады у них.
А - нет неладов. Есть несовпадение.
- Я, - говорит Теодор после игры, - своего Николая переосмыслил, приладил. А к Александре Федоровне относился как к историческому персонажу.
Вот спасибо, родной!
Я, может, тоже к ней никаких добрых чувств не питаю - не лучшая монархиня на престоле. Но играть же предлагали СВОИ эмоции. Я и играла. В Анастасию-Наденьку лицом утыкаюсь и плачу «Ника моя, зайка!».
(чуть не погорел потом на этом мой рассудок-то)
А к мужу - и не подойти. Веет от него холодом.
Не может так быть! С человеком, с которым двадцать лет прожили вместе - не без ссор, конечно, но в согласии, - не так. И очень меня это напрягло. И расстроило.
И вот приехала я домой, Дождалась Витю, обняла его и давай плакать. Долго-долго. А он хоть и не знает почему, но чувствует. Обхватил меня крепко, не отпускает, по плечам гладит. А мне и себя жалко, и Александру, и детей ее, и всех людей на свете. Но мнится - в объятиях-то! - что все еще наладится, что все не так уж страшно, что есть на кого надеяться и кто защитит.
Может, верующим именно для этого бог и нужен. Чтоб было на кого надеяться.
Так что Александра тогда и на бога опиралась, и на мужа. А я в бога не верю к тому ж - и в томительный момент ожидания очень сиротливо мне было..
___________
…В общем, вернулась я с игры, дождалась Витю и поняла, что мужа очень люблю и что жизни мне без него никакой нет. И что он меня любит, и что будем мы вместе до гроба неразлучны. Что вся эта «ах-любовь!» - только пустоцвет, а настоящая - это вот как у нас сейчас. Но чтобы это понять, нужно двадцать лет вместе прожить, детей вырастить… и вот в такой вот лангедочек сыграть.
Никогда на Теодора так не обижалась, как нынче. Никогда!
Нет, ну вы представьте себе - всё, ну буквально всё порушено в вашей жизни. Нет ни дома, ни работы, ни чести, ни хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне. Грозит смерть. Она грозит, хотя и молчит.
Но есть любимый человек рядом, в котором уверен, который дорог и близок как кожа, есть наши с ним драгоценные дети. Есть семья, которую любишь, ради которой хоть на смерть. Пальцами, руками, сердцем их видишь всегда. Любовь, накрепко стянутая с отчаянием, заставляет прикасаться друг к другу, искать утешения и поддержки.
Вот только так и можно
Утыкаешься в дочкино содрогающееся тело - и она замирает, и ты замираешь. И на долю секунды отступает страх…
А тут ведь еще любимый супруг, в чье плечо можно уткнуться.
Только так можно - вдвоем с единственным в мире человеком. У Ремарка так - помните?
____
Но здесь - вот черт! - ничего совершенно! Холодность, отстраненность, ни единого прикосновения.
Уже и бойцы меж собой разговаривают:
- Ишь ты! Царица в истерике бьется, а царь газетку почитывает. Нелады у них.
А - нет неладов. Есть несовпадение.
- Я, - говорит Теодор после игры, - своего Николая переосмыслил, приладил. А к Александре Федоровне относился как к историческому персонажу.
Вот спасибо, родной!
Я, может, тоже к ней никаких добрых чувств не питаю - не лучшая монархиня на престоле. Но играть же предлагали СВОИ эмоции. Я и играла. В Анастасию-Наденьку лицом утыкаюсь и плачу «Ника моя, зайка!».
(чуть не погорел потом на этом мой рассудок-то)
А к мужу - и не подойти. Веет от него холодом.
Не может так быть! С человеком, с которым двадцать лет прожили вместе - не без ссор, конечно, но в согласии, - не так. И очень меня это напрягло. И расстроило.
И вот приехала я домой, Дождалась Витю, обняла его и давай плакать. Долго-долго. А он хоть и не знает почему, но чувствует. Обхватил меня крепко, не отпускает, по плечам гладит. А мне и себя жалко, и Александру, и детей ее, и всех людей на свете. Но мнится - в объятиях-то! - что все еще наладится, что все не так уж страшно, что есть на кого надеяться и кто защитит.
Может, верующим именно для этого бог и нужен. Чтоб было на кого надеяться.
Так что Александра тогда и на бога опиралась, и на мужа. А я в бога не верю к тому ж - и в томительный момент ожидания очень сиротливо мне было..
___________
…В общем, вернулась я с игры, дождалась Витю и поняла, что мужа очень люблю и что жизни мне без него никакой нет. И что он меня любит, и что будем мы вместе до гроба неразлучны. Что вся эта «ах-любовь!» - только пустоцвет, а настоящая - это вот как у нас сейчас. Но чтобы это понять, нужно двадцать лет вместе прожить, детей вырастить… и вот в такой вот лангедочек сыграть.