(no subject)
сейчас половина четвертого, здесь сквозняк -
блуждает по комнатам, тычется, будто пёс
ледышкою носа, мне в спину, легко дразня,
тревожа внутри умещённый глубокий плёс.
и я открываю секрет (никому о нём):
пока ты ложишься ночами не видеть снов,
в моих беспокойных тетрадях герои, днём
носящие грим, обнажаются до основ.
оставшись единственным голосом, взявшим суть,
единым лицом, что, до винтика, до гвоздя
заставив дрожать города, совершает путь
за пару секунд, невидимкой к тебе войдя -
быть стражем малейшего взмаха твоих ресниц,
дотронувшись, плыть от плеча по реке-руке
к запястью, без звука (но также и без границ)
тебя называть "моя нежность", накоротке
с любой твоей болью держась, на себя сполна
её принимать (сохранялась бы кровь чиста
в тебе), целовать скоро в лоб, где к утру война,
и в родинку, что заняла собой угол рта...
очнуться лишь к первому солнечному лучу,
собраться и вместо меня, прикрывая дверь,
с другой стороны написать: "если я молчу -
ты мне ни за что, ни за что, ни за что не верь".
блуждает по комнатам, тычется, будто пёс
ледышкою носа, мне в спину, легко дразня,
тревожа внутри умещённый глубокий плёс.
и я открываю секрет (никому о нём):
пока ты ложишься ночами не видеть снов,
в моих беспокойных тетрадях герои, днём
носящие грим, обнажаются до основ.
оставшись единственным голосом, взявшим суть,
единым лицом, что, до винтика, до гвоздя
заставив дрожать города, совершает путь
за пару секунд, невидимкой к тебе войдя -
быть стражем малейшего взмаха твоих ресниц,
дотронувшись, плыть от плеча по реке-руке
к запястью, без звука (но также и без границ)
тебя называть "моя нежность", накоротке
с любой твоей болью держась, на себя сполна
её принимать (сохранялась бы кровь чиста
в тебе), целовать скоро в лоб, где к утру война,
и в родинку, что заняла собой угол рта...
очнуться лишь к первому солнечному лучу,
собраться и вместо меня, прикрывая дверь,
с другой стороны написать: "если я молчу -
ты мне ни за что, ни за что, ни за что не верь".