55 лет танковому противостоянию в Берлине
dfs_76 в 55 лет танковому противостоянию в Берлине
55 лет назад, 28 октября 1961 года завершился один из самых горячих моментов Холодной войны - советско-американское танковое противостояние у КПП «Чарли» на Фридрихштрассе в Берлине. Каждая из сторон приписала победу в инциденте себе, но самое ощутимое его последствие - фактическое признание Западом факта разделения Берлина и существования ГДР.
Как известно, после разгрома гитлеровской Германии в 1945 году и эта страна, и ее столица - Берлин - были разделены на оккупационные зоны, управляемые четырьмя основными державами-победительницами (собственно раздел «Большого Берлина» на три зоны - американскую, британскую и советскую - был согласован союзниками еще до победы, т.н. Лондонским протоколом от 12 сентября 1944 года , позже, решением Потсдамской конференции своя зона была выделена французам), причем разделенный таким образом Берлин оказался советской оккупационной зоны в Германии. Предполагалось, что перемещение граждан, а особенно военнослужащих каждой из держав между секторами будет свободным. Для управления городом создавалась Межсоюзническая комендатура.
Идиллия, как известно, продолжалась недолго, отношения между союзниками, точнее СССР с одной стороны и тремя другими во главе с США с другой, очень скоро испортились. И разделенный Берлин стал одним из камней преткновения - особенно после того, как союзники провели в своих зонах не согласованную с СССР денежную реформу. Согласно ее условиям обмену на дойчмарки нового образца подлежала только определенная денежная сумма на руках у каждого немца, а остальная была «заморожена» на некий срок. Бюргеры, естественно, кто мог, не стали дожидаться их «разморозки», а поехали отоваривать старые денежки в восточную зону, на которую реформа не распространялась, и таковые оставались в ходу. Таким образом советская зона вообще и «советский» восточный Берлин в частности, оказались затоплены обесценивающимися деньгами, в то время как товары с полок магазинов исчезали, цены росли, население роптало. Советское руководство в ответ на это не нашло ничего лучше, как блокировать западные сектора Берлина. Западные союзники в ответ ввели санкции в отношении советской зоны, прекратив поставки туда ряда товаров из своих зон. Советский делегат покинул Межсоюзническую комендатуру, разразился т.н. 1-й Берлинский кризис .
Кризис, впрочем, вскоре был исчерпан, после консультаций советских и американских представителей ( т.н. «соглашение Джессапа-Малика» , по именам американского дипломата Филиппа Джессапа и советского представителя в ООН Я. А. Малика) в мает 1949 года блокада была снята, статус-кво восстановлен. Однако, о единстве Германии, сохранение которого союзники постоянно декларировали, говорить уже не приходилось. Тогда же, в мае 1949 года, была провозглашена Федеративная Республика Германия , чего СССР опять же не признал. В «его» зоне после ряда экспериментов с конституционным процессом 7 октября того года была провозглашена Германская Демократическая Республика, первоначально также предполагавшаяся общегерманской, но фактически простиравшаяся только восточную зону (впрочем, особых иллюзий относительно перспектив этого образования советское руководство не питало - пишут, что Сталин сказал: «Это будет новое Царство Польское»). 25 марта 1954 года советское правительство объявило о том, что «Советский Союз устанавливает с Германской Демократической Республикой такие же отношения, как и с другими суверенными государствами» и что «Германская Демократическая Республика будет свободно решать по собственному усмотрению свои внутренние и внешние дела, включая вопросы взаимоотношений с Западной Германией» но при этом «За Советским Союзом остаются в Германской Демократической Республике функции, связанные с обеспечением безопасности, вытекающие из обязательств, возложенных на СССР по соглашениям четырем держав».
Разделенный на четыре части Берлин таким образом оказался внутри ГДР, но при этом статус даже восточной его части применительно к этому государству оставался неурегулированным. Например в парламенте ГДР - Народной палате - делегаты от Берлина присутствовали только с правом совещательного голоса. Западные же страны вообще ГДР не признавали - в качестве «единственного представителя германского народа» они признавали ФРГ, правительство которой заявляло, что признание какой-либо страной ГДР является по отношению к ФРГ недружественным актом, влекущим разрыв дипломатических отношений (т.н. доктрина Хальштейна). К СССР, впрочем, это не относилось - дипломатические отношения между СССР и ФРГ на уровне послов были установлены в 1955 году. СССР в 50-60-е гг. видел решение проблемы в заключении мироного договора с обоими Германиями одновременно («до их окончательного объединения») , а западную, союзническую часть Берлина предлагал преобразовать в суверенный и нейтральный «вольный город».
Меж тем существование внутри ГДР инородного тела в виде Западного Берлина порождало для этого государства массу проблем. Так например, цены на многие товары в «первом на германской земле государстве рабочих и крестьян» были сильно занижены, гораздо сильнее, чем то позволяло реальное экономическое положение этого государства. А заработки в западных секторах Берлина были выше. В результате товары утекали с полок восточногерманских магазинов, создавая там товарный дефицит. Меры валютного контроля только плодили валютчиков. Магистрат восточного Берлина принял постановление, разрешающее продажу товаров в магазинах только по предъявлении паспорта с восточноберлинской пропиской, но и это установление было нетрудно обойти, как и меры по контролю за перемещением из одной части города в другую. И т.д. и т.п.
В общем неудивительно, что со временем у восточногерманского руководства созрело решение о физическом прекращении доступа из Западного Берлина в Восточный. Что и было осуществлено в августе 1961 года с возведением знаменитого «Антифашистского защитного вала», известного в мире, как «Берлинская стена». Западные правительства, конечно, возмутились такому нарушению межсоюзнических договоренностей военного и послевоенного времени о статусе Берлина - но первоначально весьма вяло. Так, президент США Джон Кеннеди сказал своим помощникам Кенни О’Доннеллу и Дэйву Пауэрсу: «Глупо стоять на пороге ядерной войны из-за обязательств по защите Берлина как будущей столицы воссоединенной Германии, когда всем нам известно, что Германия, вероятно, никогда не воссоединится». Его госсекретарь Дин Раск высказался в том же духе: «Мы, естественно, давно решили, что вход в Берлин не относится к жизненно важным интересам, которые бы требовали решительного применения силы для защиты и сохранения позиции..».
Однако, не все в США были настроены столь же добродушно, особенно среди генералитета. Прибывший в Берлин в качестве спецпредставителя президента отставной генерал Люциус Клей требовал принять меры по восстановлению ранее существовавшего положения. В письме президенту он писал, что «Насущная необходимость - прекратить посягательства на наши права» со стороны восточногерманских сил, «в то время как советские силы остаются в тени». «Я не говорю, - продолжал он, - что мы должны начать войну, чтобы остановить строительство Берлинской стены, но мы могли бы ездить туда-сюда через границу на военных грузовиках и с помощью этих ограниченных действий препятствовать возведению стены».
Конгресс США проголосовал за дополнительные военные ассигнования, в Западный Берлин переброшен дополнительный контингент американских войск.
Генерал Люциус Клей и госсекретарь Дин Раск
Ситуация обострилась 22 октября. Вечером того дня высокопоставленный американский дипломат в Западном Берлина Адам Лайтнер отправился с женой на своей машине в театр, расположенный в восточной части города. К тому времени восточногерманская полиция уже проводила выборочные проверки удостоверений представителей союзнических структур, что по мнению тех было вопиющим нарушением Потсдамских соглашений. Такого же мнения был и Лайтнер - и когда восточногерманские полицейские остановили его на том самом КПП «Чарли» на еще не перекрытой стеной улице Фридрихштрассе для проверки на въезде в свою часть города, он предъявлять им документы решительно отказался, потребовав, чтобы те не смели чинить ему препятствий. Он потребовал вызвать советского представителя, немцы ответили, что сегодня выходной и уже поздно, и связаться с советскими невозможно. Тогда Лайтнер позвонил по телефону у себя в машине генералу Клею. Тот недолго думая выслал на помощь дипломату четыре танка, бульдозеры и группу автоматчиков. Одновременно его офицер связался с советской комендатурой, потребовав явки а КПП их представителя. Танки остановились у черты между секторами, автоматчики расположились по обе стороны улицы. Их командир на своем джипе проехал через КПП остановился рядом с машиной Лайтнера, осуществив таким образом первое после войны вторжение американских войск в Восточный Берлин. Опешившие «фольксполицисты» пропустили машину Лайтнера, но тот, доехав до ближайшего перекрестка, вернулся назад и заявил, что дождётся советского представителя. Тот, прибыв на место, принес Лайтнеру извинения, после чего тот снова двинулся в Восточный Берлин - но в театр не поехал, а совершив по словам журналистов «круг почёта» по окрестным улицам, поехал домой.
Через пару дней состоялась встреча советского коменданта полковника Соловьева с американским генералом Уотсоном. Советский комендант подтвердил право союзнических военных посещать Восточный Берлин, но попросил, чтобы они предъявляли удостоверения - чтобы восточные немцы могли быть уверены, кто перед ними.
Генерал Клей торжествовал. Его «эскорты» стали регулярными. У него уже родился план: американские танки с навесным бульдозерным оборудованием, пользуясь тем правом свободного въезда, которое он только что отстоял, проедут через Фридрихштрасе в Восточный Берлин, а на обратном пути проломят ту или иную часть возведенной стены. По его распоряжению американские танки в окрестном лесу устроили учения, в ходе которых они сбивали препятствия. Эти учения были зафиксированы советской разведкой, данные о них легли на стол командующему советскими войсками в Германии маршалу Коневу, а тот доложил Хрущеву. Надо было действовать.
И вот 27 октября 1961 года майор Томас Тири, руководивший очередным «эскортом» на Фридрихштрасе, уже после его завершения обнаружил, что с восточной стороны к разделительной линии подошли и заняли позиции 10 танков Т-54 (опознавательные знаки на них были неразличимы, но американцы сразу пришли к выводу, что они советские). Танки группы Тири заняли позиции напротив них. Несколько позже в район конфликта выдвинулись и разместились на соседних улицах еще 23 танка. Они не выключали моторы, рёв и грохот которых передавался через громкоговорители. Подтянули подкрепление и американцы. Подразделения американской военной полиции заняли позиции на крышах окрестных домов.
В таком положении «вероятные противники» простояли друг против друга всю следующую ночь, окружаемые с обоих сторон толпами зевак, сочувствующих, протестующих и конечно журналистов, разносящих по всему миру весть, что противостояние двух ядерных сверхдержав столь явственно и наглядно переходит в терминальную стадию.
Руководство же этих держав тем временем искало выход из ситуации, прибегая к неофициальным каналам для переговоров. Считается, что основные переговоры тогда шли между братом президента Кеннеди Робертом и резидентом советской разведки в Вашингтоне Георгием Большаковым. Детали переговоров неизвестны, но на них была достигнута договоренность об отводе танков. Причем первыми должны были отойти танки советские.
28 октября около 11 часов утра советский танк, дав задний ход, отъехал на несколько метров назад. Немного погодя то же сделал американский танк. С течение следующих получаса танки с обоих сторон отъехали от граничной линии и отправились восвояси.
Еще до этого поздно вечером 27 октября (или рано утром 28-го по европейскому времени) госсекретарь Дин Раск направил в представительство США в Западном Берлине телеграмму с поздравлениями в моральной победе. Но одновременно в ней содержалось указание «…отложить поездки личного состава в штатской одежде на служебных машинах и на личных машинах с номерами вооруженных сил США и использование охранников и военных эскортов». Американским гражданским официальным лицам также предписывалось «в настоящее время» «отложить» поездки в Восточный Берлин. Генерал Клей был из Берлина отозван. Сам Кеннеди скажет по этому поводу: "Это была плохая сделка - но лучше, чем война".
Вскоре восточные немцы окончательно законопатят все прорехи в своей стене (в том числе укреплять этот самый КПП «Чарли»), так что и физической возможности для таких поездок не будет. В августе следующего 1962 года советская комендатура в Восточном Берлине была упразднена, этот город окончательно интегрирован в состав ГДР на общих основаниях.
55 лет назад, 28 октября 1961 года завершился один из самых горячих моментов Холодной войны - советско-американское танковое противостояние у КПП «Чарли» на Фридрихштрассе в Берлине. Каждая из сторон приписала победу в инциденте себе, но самое ощутимое его последствие - фактическое признание Западом факта разделения Берлина и существования ГДР.
Как известно, после разгрома гитлеровской Германии в 1945 году и эта страна, и ее столица - Берлин - были разделены на оккупационные зоны, управляемые четырьмя основными державами-победительницами (собственно раздел «Большого Берлина» на три зоны - американскую, британскую и советскую - был согласован союзниками еще до победы, т.н. Лондонским протоколом от 12 сентября 1944 года , позже, решением Потсдамской конференции своя зона была выделена французам), причем разделенный таким образом Берлин оказался советской оккупационной зоны в Германии. Предполагалось, что перемещение граждан, а особенно военнослужащих каждой из держав между секторами будет свободным. Для управления городом создавалась Межсоюзническая комендатура.
Идиллия, как известно, продолжалась недолго, отношения между союзниками, точнее СССР с одной стороны и тремя другими во главе с США с другой, очень скоро испортились. И разделенный Берлин стал одним из камней преткновения - особенно после того, как союзники провели в своих зонах не согласованную с СССР денежную реформу. Согласно ее условиям обмену на дойчмарки нового образца подлежала только определенная денежная сумма на руках у каждого немца, а остальная была «заморожена» на некий срок. Бюргеры, естественно, кто мог, не стали дожидаться их «разморозки», а поехали отоваривать старые денежки в восточную зону, на которую реформа не распространялась, и таковые оставались в ходу. Таким образом советская зона вообще и «советский» восточный Берлин в частности, оказались затоплены обесценивающимися деньгами, в то время как товары с полок магазинов исчезали, цены росли, население роптало. Советское руководство в ответ на это не нашло ничего лучше, как блокировать западные сектора Берлина. Западные союзники в ответ ввели санкции в отношении советской зоны, прекратив поставки туда ряда товаров из своих зон. Советский делегат покинул Межсоюзническую комендатуру, разразился т.н. 1-й Берлинский кризис .
Кризис, впрочем, вскоре был исчерпан, после консультаций советских и американских представителей ( т.н. «соглашение Джессапа-Малика» , по именам американского дипломата Филиппа Джессапа и советского представителя в ООН Я. А. Малика) в мает 1949 года блокада была снята, статус-кво восстановлен. Однако, о единстве Германии, сохранение которого союзники постоянно декларировали, говорить уже не приходилось. Тогда же, в мае 1949 года, была провозглашена Федеративная Республика Германия , чего СССР опять же не признал. В «его» зоне после ряда экспериментов с конституционным процессом 7 октября того года была провозглашена Германская Демократическая Республика, первоначально также предполагавшаяся общегерманской, но фактически простиравшаяся только восточную зону (впрочем, особых иллюзий относительно перспектив этого образования советское руководство не питало - пишут, что Сталин сказал: «Это будет новое Царство Польское»). 25 марта 1954 года советское правительство объявило о том, что «Советский Союз устанавливает с Германской Демократической Республикой такие же отношения, как и с другими суверенными государствами» и что «Германская Демократическая Республика будет свободно решать по собственному усмотрению свои внутренние и внешние дела, включая вопросы взаимоотношений с Западной Германией» но при этом «За Советским Союзом остаются в Германской Демократической Республике функции, связанные с обеспечением безопасности, вытекающие из обязательств, возложенных на СССР по соглашениям четырем держав».
Разделенный на четыре части Берлин таким образом оказался внутри ГДР, но при этом статус даже восточной его части применительно к этому государству оставался неурегулированным. Например в парламенте ГДР - Народной палате - делегаты от Берлина присутствовали только с правом совещательного голоса. Западные же страны вообще ГДР не признавали - в качестве «единственного представителя германского народа» они признавали ФРГ, правительство которой заявляло, что признание какой-либо страной ГДР является по отношению к ФРГ недружественным актом, влекущим разрыв дипломатических отношений (т.н. доктрина Хальштейна). К СССР, впрочем, это не относилось - дипломатические отношения между СССР и ФРГ на уровне послов были установлены в 1955 году. СССР в 50-60-е гг. видел решение проблемы в заключении мироного договора с обоими Германиями одновременно («до их окончательного объединения») , а западную, союзническую часть Берлина предлагал преобразовать в суверенный и нейтральный «вольный город».
Меж тем существование внутри ГДР инородного тела в виде Западного Берлина порождало для этого государства массу проблем. Так например, цены на многие товары в «первом на германской земле государстве рабочих и крестьян» были сильно занижены, гораздо сильнее, чем то позволяло реальное экономическое положение этого государства. А заработки в западных секторах Берлина были выше. В результате товары утекали с полок восточногерманских магазинов, создавая там товарный дефицит. Меры валютного контроля только плодили валютчиков. Магистрат восточного Берлина принял постановление, разрешающее продажу товаров в магазинах только по предъявлении паспорта с восточноберлинской пропиской, но и это установление было нетрудно обойти, как и меры по контролю за перемещением из одной части города в другую. И т.д. и т.п.
В общем неудивительно, что со временем у восточногерманского руководства созрело решение о физическом прекращении доступа из Западного Берлина в Восточный. Что и было осуществлено в августе 1961 года с возведением знаменитого «Антифашистского защитного вала», известного в мире, как «Берлинская стена». Западные правительства, конечно, возмутились такому нарушению межсоюзнических договоренностей военного и послевоенного времени о статусе Берлина - но первоначально весьма вяло. Так, президент США Джон Кеннеди сказал своим помощникам Кенни О’Доннеллу и Дэйву Пауэрсу: «Глупо стоять на пороге ядерной войны из-за обязательств по защите Берлина как будущей столицы воссоединенной Германии, когда всем нам известно, что Германия, вероятно, никогда не воссоединится». Его госсекретарь Дин Раск высказался в том же духе: «Мы, естественно, давно решили, что вход в Берлин не относится к жизненно важным интересам, которые бы требовали решительного применения силы для защиты и сохранения позиции..».
Однако, не все в США были настроены столь же добродушно, особенно среди генералитета. Прибывший в Берлин в качестве спецпредставителя президента отставной генерал Люциус Клей требовал принять меры по восстановлению ранее существовавшего положения. В письме президенту он писал, что «Насущная необходимость - прекратить посягательства на наши права» со стороны восточногерманских сил, «в то время как советские силы остаются в тени». «Я не говорю, - продолжал он, - что мы должны начать войну, чтобы остановить строительство Берлинской стены, но мы могли бы ездить туда-сюда через границу на военных грузовиках и с помощью этих ограниченных действий препятствовать возведению стены».
Конгресс США проголосовал за дополнительные военные ассигнования, в Западный Берлин переброшен дополнительный контингент американских войск.
Генерал Люциус Клей и госсекретарь Дин Раск
Ситуация обострилась 22 октября. Вечером того дня высокопоставленный американский дипломат в Западном Берлина Адам Лайтнер отправился с женой на своей машине в театр, расположенный в восточной части города. К тому времени восточногерманская полиция уже проводила выборочные проверки удостоверений представителей союзнических структур, что по мнению тех было вопиющим нарушением Потсдамских соглашений. Такого же мнения был и Лайтнер - и когда восточногерманские полицейские остановили его на том самом КПП «Чарли» на еще не перекрытой стеной улице Фридрихштрассе для проверки на въезде в свою часть города, он предъявлять им документы решительно отказался, потребовав, чтобы те не смели чинить ему препятствий. Он потребовал вызвать советского представителя, немцы ответили, что сегодня выходной и уже поздно, и связаться с советскими невозможно. Тогда Лайтнер позвонил по телефону у себя в машине генералу Клею. Тот недолго думая выслал на помощь дипломату четыре танка, бульдозеры и группу автоматчиков. Одновременно его офицер связался с советской комендатурой, потребовав явки а КПП их представителя. Танки остановились у черты между секторами, автоматчики расположились по обе стороны улицы. Их командир на своем джипе проехал через КПП остановился рядом с машиной Лайтнера, осуществив таким образом первое после войны вторжение американских войск в Восточный Берлин. Опешившие «фольксполицисты» пропустили машину Лайтнера, но тот, доехав до ближайшего перекрестка, вернулся назад и заявил, что дождётся советского представителя. Тот, прибыв на место, принес Лайтнеру извинения, после чего тот снова двинулся в Восточный Берлин - но в театр не поехал, а совершив по словам журналистов «круг почёта» по окрестным улицам, поехал домой.
Через пару дней состоялась встреча советского коменданта полковника Соловьева с американским генералом Уотсоном. Советский комендант подтвердил право союзнических военных посещать Восточный Берлин, но попросил, чтобы они предъявляли удостоверения - чтобы восточные немцы могли быть уверены, кто перед ними.
Генерал Клей торжествовал. Его «эскорты» стали регулярными. У него уже родился план: американские танки с навесным бульдозерным оборудованием, пользуясь тем правом свободного въезда, которое он только что отстоял, проедут через Фридрихштрасе в Восточный Берлин, а на обратном пути проломят ту или иную часть возведенной стены. По его распоряжению американские танки в окрестном лесу устроили учения, в ходе которых они сбивали препятствия. Эти учения были зафиксированы советской разведкой, данные о них легли на стол командующему советскими войсками в Германии маршалу Коневу, а тот доложил Хрущеву. Надо было действовать.
И вот 27 октября 1961 года майор Томас Тири, руководивший очередным «эскортом» на Фридрихштрасе, уже после его завершения обнаружил, что с восточной стороны к разделительной линии подошли и заняли позиции 10 танков Т-54 (опознавательные знаки на них были неразличимы, но американцы сразу пришли к выводу, что они советские). Танки группы Тири заняли позиции напротив них. Несколько позже в район конфликта выдвинулись и разместились на соседних улицах еще 23 танка. Они не выключали моторы, рёв и грохот которых передавался через громкоговорители. Подтянули подкрепление и американцы. Подразделения американской военной полиции заняли позиции на крышах окрестных домов.
В таком положении «вероятные противники» простояли друг против друга всю следующую ночь, окружаемые с обоих сторон толпами зевак, сочувствующих, протестующих и конечно журналистов, разносящих по всему миру весть, что противостояние двух ядерных сверхдержав столь явственно и наглядно переходит в терминальную стадию.
Click to viewРуководство же этих держав тем временем искало выход из ситуации, прибегая к неофициальным каналам для переговоров. Считается, что основные переговоры тогда шли между братом президента Кеннеди Робертом и резидентом советской разведки в Вашингтоне Георгием Большаковым. Детали переговоров неизвестны, но на них была достигнута договоренность об отводе танков. Причем первыми должны были отойти танки советские.
28 октября около 11 часов утра советский танк, дав задний ход, отъехал на несколько метров назад. Немного погодя то же сделал американский танк. С течение следующих получаса танки с обоих сторон отъехали от граничной линии и отправились восвояси.
Еще до этого поздно вечером 27 октября (или рано утром 28-го по европейскому времени) госсекретарь Дин Раск направил в представительство США в Западном Берлине телеграмму с поздравлениями в моральной победе. Но одновременно в ней содержалось указание «…отложить поездки личного состава в штатской одежде на служебных машинах и на личных машинах с номерами вооруженных сил США и использование охранников и военных эскортов». Американским гражданским официальным лицам также предписывалось «в настоящее время» «отложить» поездки в Восточный Берлин. Генерал Клей был из Берлина отозван. Сам Кеннеди скажет по этому поводу: "Это была плохая сделка - но лучше, чем война".
Вскоре восточные немцы окончательно законопатят все прорехи в своей стене (в том числе укреплять этот самый КПП «Чарли»), так что и физической возможности для таких поездок не будет. В августе следующего 1962 года советская комендатура в Восточном Берлине была упразднена, этот город окончательно интегрирован в состав ГДР на общих основаниях.