Герберт Уэллс - Похищенная бацилла
- А вот это, - сказал бактериолог, подкладывая под микроскоп стеклянную пластинку, - препарат знаменитой холерной бациллы - микроб холеры.
Человек с бледным лицом заглянул в микроскоп - очевидно, он не привык иметь дело с этим прибором - и мягкой белой рукой прикрыл левый глаз.
- Я почти ничего не вижу, - сказал он.
- Поверните вот этот винт, - посоветовал бактериолог, - может быть, изображение не в фокусе для вас, глаза ведь у всех разные. Чуть-чуть поверните в одну сторону, потом в другую.
- Так, теперь вижу, - сказал посетитель, - но в конце концов видеть-то особенно нечего. Розовые полоски и пятнышки. А между тем такие вот крошечные существа, эти ничтожные микробы могут размножиться и опустошить целый город. Удивительно!
Он встал и, вынув пластинку из-под микроскопа, поднял ее, рассматривая на свет.
- Их почти не видно, - сказал он, разглядывая препарат, и, помолчав, добавил: - Это живые бациллы? Они опасны?
- Нет, они убиты и окрашены, - ответил бактериолог. - Я хотел бы, чтобы мы могли умертвить все подобные бациллы во вселенной.
- Думаю, - с легкой улыбкой проговорил человек с бледным лицом, - что вам не очень-то хотелось бы держать у себя такие существа живыми, в активном состоянии.
- Напротив, нам обязательно надо держать их живыми, - возразил бактериолог. - Да вот, например… - Он прошел в другой конец комнаты и взял одну из нескольких запечатанных пробирок. - Вот это - живая бацилла. Это - культура живой бактерии… - Он запнулся. - Так сказать, холера, загнанная в бутылку.
На бледном лице посетителя на мгновение блеснуло выражение удовольствия.
- Вы владеете смертоносным оружием, - проговорил он, впиваясь глазами в пробирку.
На лице своего гостя бактериолог уловил выражение нездоровой радости. Этот человек только что пришел к нему с рекомендательным письмом от его старого друга и заинтересовал бактериолога, который почувствовал, что он и его гость - люди совсем разного склада. Прямые черные волосы и глубоко посаженные серые глаза незнакомца, осунувшееся лицо и нервные движения, жадный, острый интерес к бациллам - все это было так не похоже на флегматичных, рассудительных ученых, с которыми привык общаться бактериолог. Перед слушателем, интересующимся, очевидно, прежде всего смертоносностью бактерий, естественно было показать дело с самой эффектной стороны.
Задумавшись, бактериолог держал в руке пробирку.
- Да, - проговорил он, - это - холера, посаженная за решетку. Разбейте такую вот пробирку над источником, питающим городской водопровод, скомандуйте этим крошечным живым частичкам - таким крохотным, что их можно рассмотреть только в самый мощный микроскоп, и то окрасив препарат, бактериям без вкуса и запаха, - скомандуйте им: «Вперед! Растите и размножайтесь, наполняйте цистерны!» - и тогда смерть, таинственная и неуловимая, смерть быстрая и ужасная, смерть мучительная и безобразная обрушится на город и начнет рыскать повсюду, отыскивая себе жертвы. Здесь она лишит жену мужа, там отнимет у матери ребенка, оторвет государственного деятеля от его обязанностей, труженика - от его забот. Она будет следовать по путям водопроводных труб, проникая во все улицы, вылавливая и наказывая то в одном, то в другом доме тех, кто пьет сырую воду, она проникнет в чаны фабрикантов минеральной воды, проберется в салат, когда его будут мыть, и притаится в мороженом. Она будет сидеть в кормушках животных и ждать, когда ее проглотят, она будет подкарауливать беспечных ребятишек, которым захочется напиться из уличного фонтана. Она пропитает землю и появится в ручейках и колодцах, в тысяче самых неожиданных мест. Только пустите эту бациллу в водопровод, и, прежде чем мы поймаем и укротим ее, она уничтожит столицу!
Бактериолог внезапно замолчал. Ему не раз указывали на его страсть к риторике.
- Ну, а здесь, видите ли, она совершенно безопасна.
Человек с бледным лицом кивнул головой. Глаза его сверкали. Он откашлялся.
- Эти негодяи-анархисты - дураки, - сказал он, - слепые дураки: бросать бомбы, когда есть такая штука! Мне кажется…