Зона юаня
Председатель Китайской Народной Республики Си Цзиньпин предложил лидерам арабских стран перейти на торговлю нефтью в юанях. В качестве платформы для расчета в национальных валютах за поставки сырья может стать Шанхайская нефтяная и национальная газовая биржа, сообщает агентство Reuters со ссылкой на источник в Саудовской Аравии.
Логика Китая в данном случае предельно прагматична. Страна накопила колоссальный общий долг, измеряемый сотнями процентов ВВП. В силу специфики китайской статистики оценивается этот долг в крайне широком диапазоне - от 140-150 процентов до более чем 300.
Такой долг закрыть невозможно даже в теории. Не может быть двузначного роста экономики на протяжении нескольких десятилетий, чтобы его вернуть.
Поэтому есть паллиативное решение - «размазать» этот долг. В корпоративном сленге - «размыть».
Юань, превращенный в мировую или хотя бы в квази-мировую валюту, позволит размыть китайский долг на всех участников рынка, торгующих в юанях. Но тут есть небольшой нюанс, связанный с такой штукой, как «доверие». Китайская экономика и китайская финансовая система должны вызвать к себе безоговорочное доверие, которое будет подкреплено целой совокупностью факторов: от политической стабильности до военной мощи. Кроме того, непременным условием является и культурная экспансия, поддерживающая столь неощутимую и неисчисляемую величину, как моду на всё китайское.
Вот почему стать сверхдержавой непросто. Недостаточно иметь валовый показатель, нужно обладать большим набором параметров, которые не измеряются точными значениями. А без сверхдержавного статуса рассчитывать на то, что твоя валюта станет глобальной или хотя бы макрорегиональной, нельзя. И это означает, что попытка «размыть» китайский долг на зону юаня - ну, она не слишком реалистична. Создать такую зону крайне сложно, вот в чем проблема.
Двустороннюю торговлю можно номинировать в юанях, и это будет своего рода расширением зоны действия валюты, но двусторонняя торговля требует довольно жесткого балансирования, которое имеет некоторые допуски, но именно что некоторые. Ключевую задачу сброса китайского долга «наружу» она не решает.
Так что попытки перевода торговли на юани Китай, конечно, предпринимать будет, но он - не сверхдержава, и даже не макрорегиональный лидер. А потому этот путь решения глубинного китайского кризиса для него недоступен. Пока недоступен.
Есть, конечно, выход, и он очевиден: нужно победить в крупной войне и навязать свой статус победителя окружающему пространству. Война, кстати, может быть необязательно «горячей». Это может быть и торговая война, это может быть создание мощного и значимого военно-политического блока или союза с неоспариваемым первенством Китая. Всё это вполне подпадает под понятие войны и победы в ней - политическое и принудительное изменение сложившегося баланса сил. Но вот как раз в этом компоненте у Китая как-то не очень. Он вообще не имеет традиций внешних побед, а вот внешних поражений - сколько угодно. И это для него очень большая проблема. Как ее решать - ну, Си Цзиньпин не зря пошел на третий срок, сломав об колено внутрикитайский консенсус. Теперь ему придется решать эту задачу, чтобы доказать: он не просто так нарушил существующий порядок вещей.
Логика Китая в данном случае предельно прагматична. Страна накопила колоссальный общий долг, измеряемый сотнями процентов ВВП. В силу специфики китайской статистики оценивается этот долг в крайне широком диапазоне - от 140-150 процентов до более чем 300.
Такой долг закрыть невозможно даже в теории. Не может быть двузначного роста экономики на протяжении нескольких десятилетий, чтобы его вернуть.
Поэтому есть паллиативное решение - «размазать» этот долг. В корпоративном сленге - «размыть».
Юань, превращенный в мировую или хотя бы в квази-мировую валюту, позволит размыть китайский долг на всех участников рынка, торгующих в юанях. Но тут есть небольшой нюанс, связанный с такой штукой, как «доверие». Китайская экономика и китайская финансовая система должны вызвать к себе безоговорочное доверие, которое будет подкреплено целой совокупностью факторов: от политической стабильности до военной мощи. Кроме того, непременным условием является и культурная экспансия, поддерживающая столь неощутимую и неисчисляемую величину, как моду на всё китайское.
Вот почему стать сверхдержавой непросто. Недостаточно иметь валовый показатель, нужно обладать большим набором параметров, которые не измеряются точными значениями. А без сверхдержавного статуса рассчитывать на то, что твоя валюта станет глобальной или хотя бы макрорегиональной, нельзя. И это означает, что попытка «размыть» китайский долг на зону юаня - ну, она не слишком реалистична. Создать такую зону крайне сложно, вот в чем проблема.
Двустороннюю торговлю можно номинировать в юанях, и это будет своего рода расширением зоны действия валюты, но двусторонняя торговля требует довольно жесткого балансирования, которое имеет некоторые допуски, но именно что некоторые. Ключевую задачу сброса китайского долга «наружу» она не решает.
Так что попытки перевода торговли на юани Китай, конечно, предпринимать будет, но он - не сверхдержава, и даже не макрорегиональный лидер. А потому этот путь решения глубинного китайского кризиса для него недоступен. Пока недоступен.
Есть, конечно, выход, и он очевиден: нужно победить в крупной войне и навязать свой статус победителя окружающему пространству. Война, кстати, может быть необязательно «горячей». Это может быть и торговая война, это может быть создание мощного и значимого военно-политического блока или союза с неоспариваемым первенством Китая. Всё это вполне подпадает под понятие войны и победы в ней - политическое и принудительное изменение сложившегося баланса сил. Но вот как раз в этом компоненте у Китая как-то не очень. Он вообще не имеет традиций внешних побед, а вот внешних поражений - сколько угодно. И это для него очень большая проблема. Как ее решать - ну, Си Цзиньпин не зря пошел на третий срок, сломав об колено внутрикитайский консенсус. Теперь ему придется решать эту задачу, чтобы доказать: он не просто так нарушил существующий порядок вещей.