Опасения Душанбе
Таджикский президент Рахмон выступил на днях с заявлением, что Таджикистан может ограничить поставки электроэнергии в Афганистан, если Кабул продолжит атаки в Панджшере. Талибан, судя по всему, не заметил угроз и заканчивает решать проблему последней неподконтрольной ему провинции.
Опасения Рахмона выглядят небеспочвенными. В отличие от всех остальных стран бывшей советской Средней Азии он в силу этнических причин не входит в турецкую ось влияния, и по сути, единственным внешним спонсором режима Душанбе выступает Кремль.
Крах режима Гани в момент ухода американских оккупационных сил вынуждает таджикское руководство «примерять» эту ситуацию на себя. Нищая и ограбленная страна в случае непредвиденных событий в Москве окажется один на один с идеями исламского возрождения, которые столь очевидно победили «за речкой».
Талибан при этом, в отличие от прежнего режима и режима Альянса семи, который был им разгромлен в девяностые годы - это лево-клерикальный проект городской и сельской бедноты Афганистана (если перевести сложную идеологию талибов на сколь-либо понятный нам язык). В отличие от идеологий партий крупной компрадорской буржуазии и Афганистана, и стран региона такая идеология востребована местным населением как раз ввиду полной беспросветности своего существования.
В этом смысле талибы (а в нынешней итерации Талибан сделал выводы из предыдущих ошибок и в значительной степени укрепил свои позиции среди узбекского и таджикского населения страны - скорее всего, этим объясняется сокрушительное поражение вначале Дустума, а теперь и Масуда, которые как раз представляют компрадорскую буржуазию, хотя внешне и выступают в роли защитников национальных меньшинств), в общем, талибы вполне могут стать примером, а в случае необходимости - и оказать поддержку национально освободительным движениям в регионе и в первую очередь как раз в Таджикистане. У которого весьма сложно с ориентацией на внешних спонсоров.
Поэтому Рахмон требует «инклюзивного» правительства Афганистана, обуславливая его наличие дальнейшие экономические взаимоотношения с Афганистаном. Но это палка о двух концах - Таджикистан не так уж и богат, чтобы выдерживать проектный бойкот одного из своих не самых многочисленных торговых партнеров в регионе.
Других аргументов у режима Рахмона нет. У него нет ни проекта, ни идеологии, которые могли бы конкурировать с идеями Талибана. Левый поворот в регионе уже произошел, весь вопрос, как именно он начнет распространяться далее.
Прямо сейчас видимых признаков «перехлестывания» идей Талибана через границу нет. Нет и признаков прямой экспансии талибов - они и в прошлом не горели желанием продвигать границы своего государства, сейчас - тем более. Но вот настроения - они существуют вне зависимости от границ. И если запрос на справедливость совпадет с ослаблением режима в Душанбе - скорее всего, мы увидим внезапное появление на свет новой таджикской антинеоколониальной революции.
Опасения Рахмона выглядят небеспочвенными. В отличие от всех остальных стран бывшей советской Средней Азии он в силу этнических причин не входит в турецкую ось влияния, и по сути, единственным внешним спонсором режима Душанбе выступает Кремль.
Крах режима Гани в момент ухода американских оккупационных сил вынуждает таджикское руководство «примерять» эту ситуацию на себя. Нищая и ограбленная страна в случае непредвиденных событий в Москве окажется один на один с идеями исламского возрождения, которые столь очевидно победили «за речкой».
Талибан при этом, в отличие от прежнего режима и режима Альянса семи, который был им разгромлен в девяностые годы - это лево-клерикальный проект городской и сельской бедноты Афганистана (если перевести сложную идеологию талибов на сколь-либо понятный нам язык). В отличие от идеологий партий крупной компрадорской буржуазии и Афганистана, и стран региона такая идеология востребована местным населением как раз ввиду полной беспросветности своего существования.
В этом смысле талибы (а в нынешней итерации Талибан сделал выводы из предыдущих ошибок и в значительной степени укрепил свои позиции среди узбекского и таджикского населения страны - скорее всего, этим объясняется сокрушительное поражение вначале Дустума, а теперь и Масуда, которые как раз представляют компрадорскую буржуазию, хотя внешне и выступают в роли защитников национальных меньшинств), в общем, талибы вполне могут стать примером, а в случае необходимости - и оказать поддержку национально освободительным движениям в регионе и в первую очередь как раз в Таджикистане. У которого весьма сложно с ориентацией на внешних спонсоров.
Поэтому Рахмон требует «инклюзивного» правительства Афганистана, обуславливая его наличие дальнейшие экономические взаимоотношения с Афганистаном. Но это палка о двух концах - Таджикистан не так уж и богат, чтобы выдерживать проектный бойкот одного из своих не самых многочисленных торговых партнеров в регионе.
Других аргументов у режима Рахмона нет. У него нет ни проекта, ни идеологии, которые могли бы конкурировать с идеями Талибана. Левый поворот в регионе уже произошел, весь вопрос, как именно он начнет распространяться далее.
Прямо сейчас видимых признаков «перехлестывания» идей Талибана через границу нет. Нет и признаков прямой экспансии талибов - они и в прошлом не горели желанием продвигать границы своего государства, сейчас - тем более. Но вот настроения - они существуют вне зависимости от границ. И если запрос на справедливость совпадет с ослаблением режима в Душанбе - скорее всего, мы увидим внезапное появление на свет новой таджикской антинеоколониальной революции.