Амнистия
Талибан объявил о всеобщей амнистии для госслужащих и призвал выходить их на рабочие места. В целом вполне разумная мера. Текущая работа сама себя работать не будет. Уполномоченные Талибана уже челночат по учреждениям, отвечают на вопросы, успокаивают и дают гарантии. Не забывая при этом выдвинуть новые условия и ограничения.
Нужно понимать две вещи. Во-первых, в значительной мере обеспечивающая инфраструктура Афганистана сегодня заполнена женщинами. Возник целый перечень профессий, куда мужчина просто не пойдет. И это обстоятельство придется учитывать. Второй момент - нынешние талибы - это не те несгибаемые приверженцы традиционных ценностей в самом консервативном прочтении, которые основали в 94 году движение. Большая часть их либо погибла, либо уступила свое место по возрасту людям нового поколения. Двадцать лет - достаточный срок, чтобы найти в себе гибкость и умение искать компромисс.
Афганистан - это классическая борьба города и деревни, где деревня одержала победу, но при этом как любой победитель, будет просто вынуждена впитать в себя культурные коды побежденных. Парадокс первого Талибана заключался в том, что он победил такую же деревню - Альянс Семи. А потому ему было нечего перенимать от побежденных. Ничего такого, чего бы не было у него самого.
Сейчас ситуация кардинально иная. Ее инаковость и создает пространство решений, в котором талибы будут искать (и весьма прагматично) баланс между приверженностью к ценностям и возможностью их адаптации к современным условиям.
Это не означает, что талибы изменят свои принципы, но тактически это куда более гибкая структура, чем ее можно представить.
Возвращаясь к началу: амнистия, конечно, будет выборочной. Есть целый перечень имен, которые считаются талибами преступниками, и с ними будет иной разговор. Но это обычная история в таких случаях. Сейчас более важный вопрос не в том, будут ли репрессии, а в том, сумеют ли победители ограничить их закрытым списком.
В Ираке этого не получилось. «Дебаасизация», под которую должны были попасть буквально 2-3 тысячи высших деятелей саддамовского режима, вышла из-под контроля буквально сразу, превратившись в кровавую вакханалию резни суннитов (хотя основания у шиитов, конечно, были и немалые - уже после первой войны в Заливе Саддам Хусейн с невероятной жестокостью подавлял восстания так называемых «болотных шиитов» на юге, а потому ненависть к режиму у выживших была понятна. Но слабое и почти недееспособное государство не сумело взять под контроль насилие, что и привело к геноциду, на котором и взросла идея суннитского сопротивления в виде ИГИЛ или менее известной Армии накшбанди). Талибы в этом смысле выглядят более дееспособными - и если они сумеют взять под контроль и упорядочить насилие, то подобная ситуация в Афганистане вряд ли повторится.
Но всё это пока лишь гипотезы. Как будет развиваться обстановка, покажет время.
Нужно понимать две вещи. Во-первых, в значительной мере обеспечивающая инфраструктура Афганистана сегодня заполнена женщинами. Возник целый перечень профессий, куда мужчина просто не пойдет. И это обстоятельство придется учитывать. Второй момент - нынешние талибы - это не те несгибаемые приверженцы традиционных ценностей в самом консервативном прочтении, которые основали в 94 году движение. Большая часть их либо погибла, либо уступила свое место по возрасту людям нового поколения. Двадцать лет - достаточный срок, чтобы найти в себе гибкость и умение искать компромисс.
Афганистан - это классическая борьба города и деревни, где деревня одержала победу, но при этом как любой победитель, будет просто вынуждена впитать в себя культурные коды побежденных. Парадокс первого Талибана заключался в том, что он победил такую же деревню - Альянс Семи. А потому ему было нечего перенимать от побежденных. Ничего такого, чего бы не было у него самого.
Сейчас ситуация кардинально иная. Ее инаковость и создает пространство решений, в котором талибы будут искать (и весьма прагматично) баланс между приверженностью к ценностям и возможностью их адаптации к современным условиям.
Это не означает, что талибы изменят свои принципы, но тактически это куда более гибкая структура, чем ее можно представить.
Возвращаясь к началу: амнистия, конечно, будет выборочной. Есть целый перечень имен, которые считаются талибами преступниками, и с ними будет иной разговор. Но это обычная история в таких случаях. Сейчас более важный вопрос не в том, будут ли репрессии, а в том, сумеют ли победители ограничить их закрытым списком.
В Ираке этого не получилось. «Дебаасизация», под которую должны были попасть буквально 2-3 тысячи высших деятелей саддамовского режима, вышла из-под контроля буквально сразу, превратившись в кровавую вакханалию резни суннитов (хотя основания у шиитов, конечно, были и немалые - уже после первой войны в Заливе Саддам Хусейн с невероятной жестокостью подавлял восстания так называемых «болотных шиитов» на юге, а потому ненависть к режиму у выживших была понятна. Но слабое и почти недееспособное государство не сумело взять под контроль насилие, что и привело к геноциду, на котором и взросла идея суннитского сопротивления в виде ИГИЛ или менее известной Армии накшбанди). Талибы в этом смысле выглядят более дееспособными - и если они сумеют взять под контроль и упорядочить насилие, то подобная ситуация в Афганистане вряд ли повторится.
Но всё это пока лишь гипотезы. Как будет развиваться обстановка, покажет время.