Посветите, пожалуйста, лицом...
В Москве оплата проезда в метро с помощью лица должна появиться на всех станциях до конца года, сообщил заммэра по вопросам транспорта Максим Ликсутов. Сейчас проходит тестирование Face Pay на сотрудниках и партнерах сервиса. По словам заммэра, пассажиры смогут выбирать между Face Pay и другими способами оплаты проезда.
«До конца года мы хотим запустить Face Pay на всех без исключения станциях... Как именно все происходит. Вы останавливаетесь у бокового правого турникета, обычно он выбирается для тестирования, система вас узнает, за полторы секунды списывает деньги с банковской карты, и вы проходите, не прикасаясь ни к чему, не доставая ни телефон, ни карту, ничего»,- сказал господин Ликсутов «РИА Новости».
Тестирование проходит уже несколько месяцев. Участники тестовых фокус-групп оставили свои биометрические данные, привязали банковские карты.
Переход к Единой биометрической системе идет полным ходом уже в практической плоскости. Одно дело - убеждать людей к передаче своих биометрических данных призывами и плакатами, другое - внедрить действующую массовую систему и в сжатые сроки обеспечить ее массовое применение.
Проблема, понятно, всё та же: безопасность данных. Привязывать к системе для удобства будут именно банковские карты пользователей. Что автоматически ставит вопрос о безопасности средств москвичей. Достаточно даже одной масштабной утечки (а то, что она произойдет, как раз сомнений нет и быть не может) - и угроза из абстрактной станет вполне конкретной. Когда утекают данные сотовых операторов, это неприятно и в практическом плане ведет к постоянному спаму в виде разнообразных и бесконечных рекламных предложений и звонков. Когда утекают банковские данные - и последствия могут быть гораздо более тяжелыми.
Однако нужно понимать, что любая технология по сути своей нейтральна. Все зависит от того, кто будет ею пользоваться и с какими целями. В этом смысле удобство пользования той или иной технологией будет всегда балансировать с рисками, которые она несет.
Пока тот цифровой мир, куда мы довольно бодро и быстро погружаемся, выглядит довольно примитивно. Все и всё вокруг нас собирают о нас данные. Буквально обо всём. «На всякий случай». И как раз огромные базы данных, в основном не слишком структурированные, сами по себе становятся на данном этапе защитой.
Та же система распознавания лиц лишь фиксирует перемещения конкретного лица от одной точки до другой. Но в ней нет (и не может быть по аппаратным и софтверным причинам) привязки этого конкретного лица к паспортным данным, банковским, сотовым данным, сведениям о доходах, имуществе и так далее. Система распознавания лиц лишь фиксирует перемещения вот этого конкретного оцифрованного лица. Поэтому утечка данных из этой конкретной системы мало чем обернется для безопасности людей, которые попали в украденную базу. Нужно украсть дополнительные базы, между которыми нужно будет проводить непростые сравнительные анализы, соотносить записи между собой, выделять интересующий вас объект.
Безусловно, всё это возможно - но для такой работы потребуется не цифровое решение самой системы, а управляющий запрос из-за ее пределов. Грубо говоря, полиции потребуется отследить перемещения одного конкретного человека. Сопоставляя записи в разных базах данных, она вполне способна это сделать. Мы видим, что теперь террор против протестующих как раз уходит в плоскость не уличной реакции на протест, а работы после него: людей «пробивают» по базам, и уже на основании полученных данных задерживают, арестовывают и даже сажают. Но этот риск входит в уравнение - человек, идя на протест, теперь должен принимать решение о своем участии, осознавая, что его могут «взять» не только на улице, но и через несколько дней. В этом смысле риск остается прежним, для протестующего не меняется ничего. Здесь важно лишь то, что системы цифрового контроля лишь помогают террористам в лице государства, но не заменяют их. Они не делают протест ни более безопасным, ни менее.
Точно так же выглядит проблема и для любых иных данных, которые собирают о нас буквально на каждом шагу. Они нейтральны. Вопрос лишь в том, кто, с какой целью будет принимать решение об их использовании.
Почти треть автомобилистов России считает, что за прошедший год хотя бы раз получали несправедливо выписанный дорожный штраф, свидетельствует исследование крупнейшего классифайда «Авито». Подавляющее число граждан молча оплачивают пришедшие уведомления, хотя в половине случаев те, кто их оспаривают, добиваются успеха, отмечают аналитики сервиса. Сложность, а подчас и невозможность апелляции по «ложному» протоколу отбивает у россиян желание искать справедливость.
Кстати говоря, цифровизация, о которой нам так много и красиво говорят - это как раз вот такие алгоритмы, которые позволяют «на потоке» выполнять рутинную работу: в данном случае под работой нужно понимать оценку информации, получаемой с камер наблюдения. И если треть штрафов (хотя бы по мнению самих оштрафованных) выписывается несправедливо, то эффективность системы, мягко говоря, оставляет желать лучшего. По крайней мере, человек ошибается гораздо реже, чем ИИ. Так что вся эта цифровизация пока еще в весьма зачаточном виде и состоянии.
В фильме «Элизиум. Рай не на Земле» была такая же история - робот-полицейский по своим алгоритмам зафиксировал нарушение там, где его не было, сломал герою руку в процессе, кстати. Потом робот-дознаватель вкатил герою дополнительное наказание к имеющимся. Оспорить невозможно ни то, ни другое решение ИИ. Живи с этим как хочешь.
Вообще, с собираемыми данными история выглядит пока весьма примитивно: данные сваливаются в общую кучу, а потом какая-нибудь светлая голова требует придумать алгоритм, как бы их использовать. Понятно, что приоритет отдается поиску нарушений и штрафам: «люди - новая нефть». Если же учесть количество ошибок и сбоев ИИ, то рентабельность таких поборов весьма высока. Еще не торговля наркотиками, но уже где-то рядом. А потому власть с удовольствием будет работать именно в этом направлении.
Кроме того, нужно понимать и еще одну немаловажную вещь. В России массовая установка камер и систем наблюдения производится не потому, что есть программы использования этих систем и данных. А потому, что есть бюджет на установку. Вот бюджет - это и есть первая и наиглавнейшая цель. Точнее, освоение бюджета. А что делать с этим всем потом - вопрос вторичный. И вообще проекты и программы цифровизации в России - это производная от выделенных на них средств. Главное - успеть к дележке пирога. А вот для чего это все - будем разбираться потом.
В переводе на более-менее человеческий язык все сказанное означает: система сбора данных работает. Вряд ли там все в полном порядке и ажуре, но во всяком случае, сбор информации - процесс уже вполне реальный. Основная проблема начинается, когда эти данные начинают использоваться, применяться и систематизироваться. В этом случае они немедленно превращаются в товар, которым начинают торговать.
И на этой стадии всё ещё в крайне зачаточном состоянии. Плохо работающие алгоритмы интерпретации действий человека. Безопасность данных, которая несет в себе нешуточные риски краж собственности людей. Не стоит забывать и про то, что государство сегодня перешло на террористическую модель управления, то есть, любые действия человека автоматически рассматриваются с точки зрения презумпции его виновности во всём, а значит, алгоритмы и протоколы, интерпретирующие его действия, будут заведомо «заточены» на поиск нарушений, что, конечно, немедленно даст статистический их всплеск.
Это вопросы, которые нужно хотя бы ставить. И, конечно, решать. Учитывая их масштаб и объемы требуемых работ и мероприятий, дело это не слишком быстрое.
Учитывая, что основной мотив российской цифровизации - это в первую очередь освоение бюджетов, нетрудно понять, что вопросы использования и уж тем более вопросы безопасности находятся и будут находиться еще долго на второстепенных позициях. При таком подходе количество проблем будет накапливаться, а их разрешение будут относить в будущее. Если, конечно, выделят под это бюджет. А не выделят или выделят сколько получится - то и решать проблемы будут строго на выделенную сумму. То есть - как придется.
«До конца года мы хотим запустить Face Pay на всех без исключения станциях... Как именно все происходит. Вы останавливаетесь у бокового правого турникета, обычно он выбирается для тестирования, система вас узнает, за полторы секунды списывает деньги с банковской карты, и вы проходите, не прикасаясь ни к чему, не доставая ни телефон, ни карту, ничего»,- сказал господин Ликсутов «РИА Новости».
Тестирование проходит уже несколько месяцев. Участники тестовых фокус-групп оставили свои биометрические данные, привязали банковские карты.
Переход к Единой биометрической системе идет полным ходом уже в практической плоскости. Одно дело - убеждать людей к передаче своих биометрических данных призывами и плакатами, другое - внедрить действующую массовую систему и в сжатые сроки обеспечить ее массовое применение.
Проблема, понятно, всё та же: безопасность данных. Привязывать к системе для удобства будут именно банковские карты пользователей. Что автоматически ставит вопрос о безопасности средств москвичей. Достаточно даже одной масштабной утечки (а то, что она произойдет, как раз сомнений нет и быть не может) - и угроза из абстрактной станет вполне конкретной. Когда утекают данные сотовых операторов, это неприятно и в практическом плане ведет к постоянному спаму в виде разнообразных и бесконечных рекламных предложений и звонков. Когда утекают банковские данные - и последствия могут быть гораздо более тяжелыми.
Однако нужно понимать, что любая технология по сути своей нейтральна. Все зависит от того, кто будет ею пользоваться и с какими целями. В этом смысле удобство пользования той или иной технологией будет всегда балансировать с рисками, которые она несет.
Пока тот цифровой мир, куда мы довольно бодро и быстро погружаемся, выглядит довольно примитивно. Все и всё вокруг нас собирают о нас данные. Буквально обо всём. «На всякий случай». И как раз огромные базы данных, в основном не слишком структурированные, сами по себе становятся на данном этапе защитой.
Та же система распознавания лиц лишь фиксирует перемещения конкретного лица от одной точки до другой. Но в ней нет (и не может быть по аппаратным и софтверным причинам) привязки этого конкретного лица к паспортным данным, банковским, сотовым данным, сведениям о доходах, имуществе и так далее. Система распознавания лиц лишь фиксирует перемещения вот этого конкретного оцифрованного лица. Поэтому утечка данных из этой конкретной системы мало чем обернется для безопасности людей, которые попали в украденную базу. Нужно украсть дополнительные базы, между которыми нужно будет проводить непростые сравнительные анализы, соотносить записи между собой, выделять интересующий вас объект.
Безусловно, всё это возможно - но для такой работы потребуется не цифровое решение самой системы, а управляющий запрос из-за ее пределов. Грубо говоря, полиции потребуется отследить перемещения одного конкретного человека. Сопоставляя записи в разных базах данных, она вполне способна это сделать. Мы видим, что теперь террор против протестующих как раз уходит в плоскость не уличной реакции на протест, а работы после него: людей «пробивают» по базам, и уже на основании полученных данных задерживают, арестовывают и даже сажают. Но этот риск входит в уравнение - человек, идя на протест, теперь должен принимать решение о своем участии, осознавая, что его могут «взять» не только на улице, но и через несколько дней. В этом смысле риск остается прежним, для протестующего не меняется ничего. Здесь важно лишь то, что системы цифрового контроля лишь помогают террористам в лице государства, но не заменяют их. Они не делают протест ни более безопасным, ни менее.
Точно так же выглядит проблема и для любых иных данных, которые собирают о нас буквально на каждом шагу. Они нейтральны. Вопрос лишь в том, кто, с какой целью будет принимать решение об их использовании.
Почти треть автомобилистов России считает, что за прошедший год хотя бы раз получали несправедливо выписанный дорожный штраф, свидетельствует исследование крупнейшего классифайда «Авито». Подавляющее число граждан молча оплачивают пришедшие уведомления, хотя в половине случаев те, кто их оспаривают, добиваются успеха, отмечают аналитики сервиса. Сложность, а подчас и невозможность апелляции по «ложному» протоколу отбивает у россиян желание искать справедливость.
Кстати говоря, цифровизация, о которой нам так много и красиво говорят - это как раз вот такие алгоритмы, которые позволяют «на потоке» выполнять рутинную работу: в данном случае под работой нужно понимать оценку информации, получаемой с камер наблюдения. И если треть штрафов (хотя бы по мнению самих оштрафованных) выписывается несправедливо, то эффективность системы, мягко говоря, оставляет желать лучшего. По крайней мере, человек ошибается гораздо реже, чем ИИ. Так что вся эта цифровизация пока еще в весьма зачаточном виде и состоянии.
В фильме «Элизиум. Рай не на Земле» была такая же история - робот-полицейский по своим алгоритмам зафиксировал нарушение там, где его не было, сломал герою руку в процессе, кстати. Потом робот-дознаватель вкатил герою дополнительное наказание к имеющимся. Оспорить невозможно ни то, ни другое решение ИИ. Живи с этим как хочешь.
Вообще, с собираемыми данными история выглядит пока весьма примитивно: данные сваливаются в общую кучу, а потом какая-нибудь светлая голова требует придумать алгоритм, как бы их использовать. Понятно, что приоритет отдается поиску нарушений и штрафам: «люди - новая нефть». Если же учесть количество ошибок и сбоев ИИ, то рентабельность таких поборов весьма высока. Еще не торговля наркотиками, но уже где-то рядом. А потому власть с удовольствием будет работать именно в этом направлении.
Кроме того, нужно понимать и еще одну немаловажную вещь. В России массовая установка камер и систем наблюдения производится не потому, что есть программы использования этих систем и данных. А потому, что есть бюджет на установку. Вот бюджет - это и есть первая и наиглавнейшая цель. Точнее, освоение бюджета. А что делать с этим всем потом - вопрос вторичный. И вообще проекты и программы цифровизации в России - это производная от выделенных на них средств. Главное - успеть к дележке пирога. А вот для чего это все - будем разбираться потом.
В переводе на более-менее человеческий язык все сказанное означает: система сбора данных работает. Вряд ли там все в полном порядке и ажуре, но во всяком случае, сбор информации - процесс уже вполне реальный. Основная проблема начинается, когда эти данные начинают использоваться, применяться и систематизироваться. В этом случае они немедленно превращаются в товар, которым начинают торговать.
И на этой стадии всё ещё в крайне зачаточном состоянии. Плохо работающие алгоритмы интерпретации действий человека. Безопасность данных, которая несет в себе нешуточные риски краж собственности людей. Не стоит забывать и про то, что государство сегодня перешло на террористическую модель управления, то есть, любые действия человека автоматически рассматриваются с точки зрения презумпции его виновности во всём, а значит, алгоритмы и протоколы, интерпретирующие его действия, будут заведомо «заточены» на поиск нарушений, что, конечно, немедленно даст статистический их всплеск.
Это вопросы, которые нужно хотя бы ставить. И, конечно, решать. Учитывая их масштаб и объемы требуемых работ и мероприятий, дело это не слишком быстрое.
Учитывая, что основной мотив российской цифровизации - это в первую очередь освоение бюджетов, нетрудно понять, что вопросы использования и уж тем более вопросы безопасности находятся и будут находиться еще долго на второстепенных позициях. При таком подходе количество проблем будет накапливаться, а их разрешение будут относить в будущее. Если, конечно, выделят под это бюджет. А не выделят или выделят сколько получится - то и решать проблемы будут строго на выделенную сумму. То есть - как придется.