Потеря улицы
Тихановская заявила, что белорусская оппозиция «потеряла улицу». У нее нет адекватных решений против насилия и террора, которые осуществляет режим.
В реальности это вопрос не к режиму и не к протестующим. Это вопрос к тем людям, которые считают себя или считаются (в данном случае это практически конгруэнтные понятия) лидерами оппозиционного движения Белоруссии.
Борьба - это соревнование оргструктур, ресурсов и технологий. Ресурсно режим и протест примерно равны: на стороне протестующих огромное число людей, на стороне режима - силовой ресурс. Организационно режим всегда превосходит любую оппозицию в «прямом» соревновании, так как иерархически он уже выстроен и всегда более структурен, чем любые попытки выстроить иерархические или «зонтичные» структуры оппозиции. Однако в силе всегда заключена и слабость - иерархии крайне сложно бороться с сетевыми и практически невозможно бороться с сетецентрическими структурами оппонента. Собственно, способность лидеров протеста адекватно оценить и выстроить работу по использованию стихийно возникающей сетевой структуры протеста и трансформации ее в сетецентрическую - это и есть их способность к полноценной борьбе.
Белорусская оппозиция не сумела решить эту задачу, хотя определенные результаты (по большей части стихийным порядком) за прошедшие полгода она продемонстрировала. В частности, создание (опять же стихийно) кластерных структур протеста по территориальному признаку и позволило на какое-то время перевести протест с улиц и массовых акций протеста к локальным «дворовым», которые по суммарной численности не слишком отличались от уличных манифестаций, но при этом создавали крайне сложные проблемы для силовых и карательных структур режима. По сути, лидеры протеста должны были использовать стихийную самоорганизацию, которая во многом являлась зародышем сетецентрического построения протестного движения. Но - не смогли. Не смогли, не захотели или не поняли, о чем речь - это отдельный разговор. Важен итог.
Итог в том, что сетевой стихийный протест не сумел пройти полноценную трансформацию в сетецентрическую структуру, но при этом в ходе попыток этой трансформации израсходовал внутренний ресурс - мотивацию. Лидеры оппозиции не смогли ни помочь с завершением трансформации, ни дополнительно мотивировать людей. Поэтому протесты существенно снизили свой потенциал. Поэтому Тихановская и констатирует текущий итог противостояния, который, в общем-то, вполне логичен.
Означает ли это, что режим победил? Технически - да. На данном этапе. Проблема в том, что исходное противоречие остается неразрешимым. Стабильность (она же стагнация) остается базовой проблемой Белоруссии. Внутреннего ресурса у самой системы изменить положение вещей нет, так как режим и существует только благодаря стагнации, которой он и питается. Другого источника поддержания своей устойчивости у него нет, да и не было.
Раз так - то следующий раунд противостояния состоится неизбежно, причем вряд ли пауза будет долгой. Проблема в том, что у Белоруссии нет и позитивной альтернативы. Точнее, она есть, но о ней так никто и не говорит. Предлагается выбор одного из двух негодных и убийственных в итоге для самостоятельной Белоруссии сценариев - либо в Европу, либо в Россию. Оба варианта по сути являются аннексией, разве что Союзное государство - это аннексия грубая и прямая, на грани гитлеровского аншлюса, «европейский путь» - аннексия мягкая и менее очевидная. При этом суверенная Белоруссия теоретически тоже может состояться, но ей будет нужен совершенно иной проект, чем сегодня, и точно не проект поглощения Западом или Востоком. Проект развития, основанный на балансе интересов России и Европы - единственный возможный, если речь идет о самостоятельной Белоруссии. В любом ином сюжете она теряет либо независимость, либо целостность, так как экономическая катастрофа при продолжении нынешнего курса - это просто вопрос времени. А из катастрофы страна уже не выйдет в нынешнем виде ни при каких обстоятельствах. Для транзитных территорий, расположенных между крупными международными субъектами, балансирование на интересах соседей, пусть даже и на грани конфликта - единственный сюжет сохранения своей идентичности и независимости. При этом такая политика должна приносить транзитной территории доход и предоставлять ей тот самый внешний источник ресурса развития, который и будет ею использоваться для преодоления стагнационных процессов. Белоруссия эту стратегию выдержать не смогла. С балансами у Лукашенко было все более-менее в порядке, но вот с развитием - полный провал. Что, в общем-то, и предопределило нынешнее катастрофическое положение.
Подытоживая, можно с изрядной долей уверенности сказать: и режим, и оппозиция в целом друг друга достойны. Оба стороны внутреннего конфликта не выглядят для Белоруссии тем, кто выведет ее из сложившегося кризиса. Режим завел ее в него, оппозиция из него вывести не сможет. Хотя бы потому, что она даже свою субъектность так и не смогла сформировать. А раз так, то целью борьбы становится процесс, а не результат.
В реальности это вопрос не к режиму и не к протестующим. Это вопрос к тем людям, которые считают себя или считаются (в данном случае это практически конгруэнтные понятия) лидерами оппозиционного движения Белоруссии.
Борьба - это соревнование оргструктур, ресурсов и технологий. Ресурсно режим и протест примерно равны: на стороне протестующих огромное число людей, на стороне режима - силовой ресурс. Организационно режим всегда превосходит любую оппозицию в «прямом» соревновании, так как иерархически он уже выстроен и всегда более структурен, чем любые попытки выстроить иерархические или «зонтичные» структуры оппозиции. Однако в силе всегда заключена и слабость - иерархии крайне сложно бороться с сетевыми и практически невозможно бороться с сетецентрическими структурами оппонента. Собственно, способность лидеров протеста адекватно оценить и выстроить работу по использованию стихийно возникающей сетевой структуры протеста и трансформации ее в сетецентрическую - это и есть их способность к полноценной борьбе.
Белорусская оппозиция не сумела решить эту задачу, хотя определенные результаты (по большей части стихийным порядком) за прошедшие полгода она продемонстрировала. В частности, создание (опять же стихийно) кластерных структур протеста по территориальному признаку и позволило на какое-то время перевести протест с улиц и массовых акций протеста к локальным «дворовым», которые по суммарной численности не слишком отличались от уличных манифестаций, но при этом создавали крайне сложные проблемы для силовых и карательных структур режима. По сути, лидеры протеста должны были использовать стихийную самоорганизацию, которая во многом являлась зародышем сетецентрического построения протестного движения. Но - не смогли. Не смогли, не захотели или не поняли, о чем речь - это отдельный разговор. Важен итог.
Итог в том, что сетевой стихийный протест не сумел пройти полноценную трансформацию в сетецентрическую структуру, но при этом в ходе попыток этой трансформации израсходовал внутренний ресурс - мотивацию. Лидеры оппозиции не смогли ни помочь с завершением трансформации, ни дополнительно мотивировать людей. Поэтому протесты существенно снизили свой потенциал. Поэтому Тихановская и констатирует текущий итог противостояния, который, в общем-то, вполне логичен.
Означает ли это, что режим победил? Технически - да. На данном этапе. Проблема в том, что исходное противоречие остается неразрешимым. Стабильность (она же стагнация) остается базовой проблемой Белоруссии. Внутреннего ресурса у самой системы изменить положение вещей нет, так как режим и существует только благодаря стагнации, которой он и питается. Другого источника поддержания своей устойчивости у него нет, да и не было.
Раз так - то следующий раунд противостояния состоится неизбежно, причем вряд ли пауза будет долгой. Проблема в том, что у Белоруссии нет и позитивной альтернативы. Точнее, она есть, но о ней так никто и не говорит. Предлагается выбор одного из двух негодных и убийственных в итоге для самостоятельной Белоруссии сценариев - либо в Европу, либо в Россию. Оба варианта по сути являются аннексией, разве что Союзное государство - это аннексия грубая и прямая, на грани гитлеровского аншлюса, «европейский путь» - аннексия мягкая и менее очевидная. При этом суверенная Белоруссия теоретически тоже может состояться, но ей будет нужен совершенно иной проект, чем сегодня, и точно не проект поглощения Западом или Востоком. Проект развития, основанный на балансе интересов России и Европы - единственный возможный, если речь идет о самостоятельной Белоруссии. В любом ином сюжете она теряет либо независимость, либо целостность, так как экономическая катастрофа при продолжении нынешнего курса - это просто вопрос времени. А из катастрофы страна уже не выйдет в нынешнем виде ни при каких обстоятельствах. Для транзитных территорий, расположенных между крупными международными субъектами, балансирование на интересах соседей, пусть даже и на грани конфликта - единственный сюжет сохранения своей идентичности и независимости. При этом такая политика должна приносить транзитной территории доход и предоставлять ей тот самый внешний источник ресурса развития, который и будет ею использоваться для преодоления стагнационных процессов. Белоруссия эту стратегию выдержать не смогла. С балансами у Лукашенко было все более-менее в порядке, но вот с развитием - полный провал. Что, в общем-то, и предопределило нынешнее катастрофическое положение.
Подытоживая, можно с изрядной долей уверенности сказать: и режим, и оппозиция в целом друг друга достойны. Оба стороны внутреннего конфликта не выглядят для Белоруссии тем, кто выведет ее из сложившегося кризиса. Режим завел ее в него, оппозиция из него вывести не сможет. Хотя бы потому, что она даже свою субъектность так и не смогла сформировать. А раз так, то целью борьбы становится процесс, а не результат.