Coming Soon...
Сепаратизм - страшное слово, которым пугают. Сепаратизм - вполне приемлемая причина, чтобы начать убивать вчерашних соседей, накрывать «Градами» свои собственные (еще вчера) города. Сепаратизм - обвинение, которое позволяет расчеловечивать и «сепаров», и «патриотов», превращая их в разные виды и делая убийство друг друга вполне моральным поступком.
Но каждый раз снова и снова возникают условия, в которых никакой иной сценарий, кроме сепаратного существования от вчерашней метрополии, просто не остается. А раз так - то сепаратизм является системным явлением, и будучи таковым, полностью подчиняется всем законам развития.
Сразу озвучу эти условия.
Сепаратизм возникает там и тогда, когда отдельная территория сбрасывает внешнее по отношению к ней управление из вчерашнего управляющего центра, но в силу разных причин не может или не хочет менять сам управляющий центр. Показательный пример - Донбасс или тот же Крым. В энный раз скажу, что украинское мифотворчество трактует процессы в Крыму и на Донбассе однозначно, как следствие внешней агрессии и оккупации, но это классическая «иллюзия обмана», не очень качественная попытка показать фокус. Следствие ставится впереди причины.
Вначале и Крым, и Донбасс (впрочем, как и ряд иных территорий Украины) фактически перехватили исчезнувшее как дым управление из Киева. Так же, как перехватывали его другие регионы страны на Западе и в центре. Как раз это исчезновение и было причиной, у которой затем появились следствия. Ну, а причиной коллапса управления, понятно, был майдан и его итоги. И здесь украинское мифотворчество тоже без запинки дает ответ - это не мы, это Янукович сбежал. Как будто вначале Янукович сбежал, а уж потом внезапно появился победивший его майдан. Впрочем, Украина не оригинальна - подобные мифы очень востребованы, особенно в щекотливых ситуациях, когда нужно обосновывать право на убийство вчерашних сограждан.
Перехват управления ставит перед новым субъектом дилемму - начинать борьбу за переформатирование бывшего управляющего центра или останавливаться на защите уже достигнутого результата. Украинские регионы по-разному ответили на этот вопрос. Донбасс ответил на него обособлением как раз потому, что Янукович представлял донецкую группировку в украинской власти, и ее разгром просто не давал донецким никаких шансов на участие в новом строительстве госвласти. Крым же вообще не имел шансов ни до, ни после майдана на пересмотр существующих балансов, а потому решение на независимость было не только исторически выстраданным, но и ситуативно логичным.
В иных регионах местные олигархи полагали, что сумеют включиться в борьбу за Киев с ненулевыми для себя шансами. Поэтому они, подмяв под себя ставшие бесхозными территории, резко перекрасились в «государственников».
Это не описание недавней украинской истории, а своего рода иллюстрация двух стратегий действий, одна из которых неизбежно ведет к сценарию сепаратизма территории. Далее начинается совершенно классическая борьба центра и мятежной провинции, где победу одерживает тот, у кого сильнее оргструктуры, больше ресурсов и современнее технологии в сравнении с проигравшим.
Параллели с украинскими событиями неизбежно возникают в связи с начавшимся трансфертом власти в Белоруссии, а с учетом разворачивания аналогичных процессов уже и в России (см. Хабаровск) вопрос о власти и сценариях действий возникает уже не в теоретическом, а сугубо практическом поле.
Белорусские события пока разворачиваются как единые по всей стране. Нет обособленных территорий, которые озвучивали бы местную, локальную повестку. Целью всех протестных действий в Белоруссии является смена правящего режима страны. Уже поэтому угроза сепаратизма в Белоруссии на данном этапе минимальна. В случае ухода Лукашенко все регионы (области) Белоруссии будут в одном и том же общем сюжете.
Для России ситуация выглядит гораздо ближе к украинской - в силу значительных размеров страны и существенной разнице в развитии и общей обстановки в регионах (причем речь может идти не только о регионах в административном смысле, но и о макрорегионах, объединяющих несколько субъектов). Хабаровские события показывают, что региональные протесты сразу и бесповоротно принимают характер выдвижения сугубо местных локальных требований. Политические требования, хотя и носят общий характер, но не ставят своей целью свержение режима - просто в силу невозможности такого сценария для удаленных от столиц регионов. Пожалуй, даже во второй столице Санкт-Петербурге вряд ли возможно ожидать попыток свержения центральной власти, в том числе и в самом жестком сценарии развития событий.
Но вот распад региональных структур управления или переход их на сторону протестующих (в таком случае они сразу превращаются в восставших - или мятежников, смотря с какой стороны протеста на них смотреть) при невозможности свержения правящего режима на федеральном уровне немедленно поставит перед восставшим регионом вопрос позиционирования по отношению к режиму. И с крайне высокой долей вероятности выбор будет сделан в сторону обособления, как единственной разумной мере существования двух властей, антагонистичных друг другу. В этом случае возникнет ситуация Крыма или Донбасса, когда независимость была объявлена в силу отсутствия каких-либо альтернатив: когда центральная власть ни при каких обстоятельствах не станет вести переговоры с «мятежниками», их попросту нет.
Кстати, начало независимости Чечни еще при Дудаеве было обусловлено ровно теми же соображениями - центральная власть категорически не намеревалась вести какие-либо переговоры с Дудаевым (хотя на личном уровне контакты сохранялись - причем даже в ходе боевых действий Первой чеченской), а потому Чечня практически сразу была вынуждена решать вопрос через сепаратизм, и в рамках этой логики немедленно начались этнические чистки русского населения.
В этом смысле режим Ельцина, не желающий вести разговор с Чечней Дудаева, несет большую часть ответственности в том числе и за расправы с русским населением, и кроме того, отказавшись от диалога с Дудаевым, Ельцин неизбежно получил в Чечне резкую радикализацию политического поля и фактически своими руками взрастил тех, с кем затем пришлось воевать в 94 и 99 годах. У любого следствия есть причина, и у чеченских событий эта причина имеет одну фамилию - Ельцин. Тупой, но решительный российский президент, сокрушив Союз, продолжил свои действия уже на российской территории. Впрочем, не только на российской - достаточно вспомнить его угрозы применения ядерного оружия по Украине.
Однако и в Чечне сепаратизм, а затем и фактическая независимость полностью укладывались в системную схему, где обрушение центральной власти в регионе вынуждало регион вначале к попыткам переговоров (которые практически со стопроцентной вероятностью срывались), а затем к выбору сепаратного существования и защите этого выбора.
Хабаровск в этом смысле исключением не является. Безусловно, лозунги в Хабаровске, которые носят все более резкий, радикальный и откровенно антирежимный характер для общей устойчивости Кремля ничего не значат - Хабаровск далеко. Но в случае обрушения центральной власти в Москве или ее неспособности (даже потенциальной) к управлению в регионах власть в том или ином виде перейдет к региональным структурам.
С этого момента вариантов дальнейших событий будет только два. Либо центральная власть (причем даже неважно, кто именно будет ею на тот момент являться - Путин, Навальный, Керенский или Ленин) пойдет на переговоры с мятежными регионами, и тогда в том или ином виде будет заключен какой-либо договор между центром и регионами (общий или отдельными документами), либо откажется от переговоров, и тогда в регионах очень быстро будут вынуждены переходить к сепаратизму, как единственной мере, способной удержать обстановку. Конечно, каждый будет решать возникшие в этом случае задачи по-своему, часть будет опираться на собственные ресурсы, часть попытается создать союзы с другими регионами, кто-то будет вынужден искать защиту у внешних субъектов.
С риторикой все будет без малейших проблем: на любые робкие вопросы о единой и неделимой России будет дан решительный ответ - вы что, хотите, как в Москве? На что любые робкие выступления немедленно закончатся. Снова сошлюсь на Донбасс. Полыхающий майдан и десятки трупов стали зрелищем, которое поставило перед регионами вопрос - вы что, хотите как в Киеве? На что любой нормальный человек не раздумывая был вынужден отвечать - да ни боже мой.
Описанный сценарий системен для текущей ситуации в России. В той или иной мере он постоянно воспроизводится в момент ослабления или крушения центральной власти. Это родовая травма любых схем и вариантов вертикальных имперских структур управления.
Выйти за рамки этой системы можно - но для этого необходимо создавать новую, основанную на более устойчивых горизонтальных схемах управления. То есть - реализация федеративного устройства страны не на нынешнем декларативном уровне, а всерьез и без дураков. Нужно превентивно и буквально еще вчера заключать федеративный договор, причем центральная власть и регионы в нем будут равноправными участниками. Украинская «децентрализация», где центр «подарил» регионам некоторые свободы, для России неприемлема, так как что дано, то может быть и отобрано.
Фактически есть три схемы горизонтального строительства столь большого, сложного и разноразвитого государства, как Россия. Это децентрализация, где наверху принимается закон, дарующий регионам некоторые права и свободы. Что-то вроде царского манифеста от 17 октября, где всемилостевейший суверен соизволил даровать холопам немножечко свободы. Это федерация, где центр и регионы на равноправной основе договариваются о разграничении полномочий, бюджета и предметов ведения. И конфедерация, где регионы без участия центра определяют его полномочия, а свои отношения друг с другом строят преимущественно на двусторонней основе. Центра в такой конструкции - просто уполномоченный снизу орган очень конкретного управления совершенно конкретными объектами и процессами. Причем почти безгласый в отношении своих полномочий.
Понятно, что оптимальным сценарием выглядит лишь федеративное устройство, так как два других несут в себе существенные риски.
Но будем откровенны - нынешний режим вряд ли пойдет на изменение структуры и системы управления. Путин будет зубами и пальцами цепляться за «вертикаль» просто потому, что в любой иной системе управления он - никто. А созданная им система власть-собственность, где только власть способна защитить украденное у страны и народа, немедленно обрушит состояния его подельников и выведет их за скобки. Он - заложник «вертикали» и будет ее защищать до последнего карателя или до последнего живого гражданина России (смотря что закончится раньше).
Поэтому никаких разумных решений не будет принято однозначно. Мы все равно будем вынуждены проходить с высокой вероятностью через обвал путинского режима, через сепаратизм регионов. И лишь затем - через ту или иную конфедеративную систему власти медленно и постепенно переходить к федерации. Либо снова наступим на грабли, построим что-то вертикальное - и всё по новому кругу.
И, кстати говоря, я совершенно намеренно не касаюсь политической ориентации любого пост-путинского режима. Левый, правый, консервативно-православный, да вообще любой режим будет вынужден решать проблему государственного устройства страны просто потому, что она - базовая для России. И нынешнее госустройство критически недееспособно.
По всей видимости, ждать уже недолго. При том, что сама по себе Россия как социальная система всё еще чрезвычайно устойчива (всё-таки мы - это страна-цивилизация, а потому обладаем целым комплексом степеней устойчивости), но режим Путина близок к издыханию в силу внутренних абсолютно неразрешимых противоречий. Поэтому то, что происходит сегодня в Белоруссии, в Хабаровске - это преддверие уже наших, сугубо внутрироссийских процессов. Причем скорое. Coming Soon...
Но каждый раз снова и снова возникают условия, в которых никакой иной сценарий, кроме сепаратного существования от вчерашней метрополии, просто не остается. А раз так - то сепаратизм является системным явлением, и будучи таковым, полностью подчиняется всем законам развития.
Сразу озвучу эти условия.
Сепаратизм возникает там и тогда, когда отдельная территория сбрасывает внешнее по отношению к ней управление из вчерашнего управляющего центра, но в силу разных причин не может или не хочет менять сам управляющий центр. Показательный пример - Донбасс или тот же Крым. В энный раз скажу, что украинское мифотворчество трактует процессы в Крыму и на Донбассе однозначно, как следствие внешней агрессии и оккупации, но это классическая «иллюзия обмана», не очень качественная попытка показать фокус. Следствие ставится впереди причины.
Вначале и Крым, и Донбасс (впрочем, как и ряд иных территорий Украины) фактически перехватили исчезнувшее как дым управление из Киева. Так же, как перехватывали его другие регионы страны на Западе и в центре. Как раз это исчезновение и было причиной, у которой затем появились следствия. Ну, а причиной коллапса управления, понятно, был майдан и его итоги. И здесь украинское мифотворчество тоже без запинки дает ответ - это не мы, это Янукович сбежал. Как будто вначале Янукович сбежал, а уж потом внезапно появился победивший его майдан. Впрочем, Украина не оригинальна - подобные мифы очень востребованы, особенно в щекотливых ситуациях, когда нужно обосновывать право на убийство вчерашних сограждан.
Перехват управления ставит перед новым субъектом дилемму - начинать борьбу за переформатирование бывшего управляющего центра или останавливаться на защите уже достигнутого результата. Украинские регионы по-разному ответили на этот вопрос. Донбасс ответил на него обособлением как раз потому, что Янукович представлял донецкую группировку в украинской власти, и ее разгром просто не давал донецким никаких шансов на участие в новом строительстве госвласти. Крым же вообще не имел шансов ни до, ни после майдана на пересмотр существующих балансов, а потому решение на независимость было не только исторически выстраданным, но и ситуативно логичным.
В иных регионах местные олигархи полагали, что сумеют включиться в борьбу за Киев с ненулевыми для себя шансами. Поэтому они, подмяв под себя ставшие бесхозными территории, резко перекрасились в «государственников».
Это не описание недавней украинской истории, а своего рода иллюстрация двух стратегий действий, одна из которых неизбежно ведет к сценарию сепаратизма территории. Далее начинается совершенно классическая борьба центра и мятежной провинции, где победу одерживает тот, у кого сильнее оргструктуры, больше ресурсов и современнее технологии в сравнении с проигравшим.
Параллели с украинскими событиями неизбежно возникают в связи с начавшимся трансфертом власти в Белоруссии, а с учетом разворачивания аналогичных процессов уже и в России (см. Хабаровск) вопрос о власти и сценариях действий возникает уже не в теоретическом, а сугубо практическом поле.
Белорусские события пока разворачиваются как единые по всей стране. Нет обособленных территорий, которые озвучивали бы местную, локальную повестку. Целью всех протестных действий в Белоруссии является смена правящего режима страны. Уже поэтому угроза сепаратизма в Белоруссии на данном этапе минимальна. В случае ухода Лукашенко все регионы (области) Белоруссии будут в одном и том же общем сюжете.
Для России ситуация выглядит гораздо ближе к украинской - в силу значительных размеров страны и существенной разнице в развитии и общей обстановки в регионах (причем речь может идти не только о регионах в административном смысле, но и о макрорегионах, объединяющих несколько субъектов). Хабаровские события показывают, что региональные протесты сразу и бесповоротно принимают характер выдвижения сугубо местных локальных требований. Политические требования, хотя и носят общий характер, но не ставят своей целью свержение режима - просто в силу невозможности такого сценария для удаленных от столиц регионов. Пожалуй, даже во второй столице Санкт-Петербурге вряд ли возможно ожидать попыток свержения центральной власти, в том числе и в самом жестком сценарии развития событий.
Но вот распад региональных структур управления или переход их на сторону протестующих (в таком случае они сразу превращаются в восставших - или мятежников, смотря с какой стороны протеста на них смотреть) при невозможности свержения правящего режима на федеральном уровне немедленно поставит перед восставшим регионом вопрос позиционирования по отношению к режиму. И с крайне высокой долей вероятности выбор будет сделан в сторону обособления, как единственной разумной мере существования двух властей, антагонистичных друг другу. В этом случае возникнет ситуация Крыма или Донбасса, когда независимость была объявлена в силу отсутствия каких-либо альтернатив: когда центральная власть ни при каких обстоятельствах не станет вести переговоры с «мятежниками», их попросту нет.
Кстати, начало независимости Чечни еще при Дудаеве было обусловлено ровно теми же соображениями - центральная власть категорически не намеревалась вести какие-либо переговоры с Дудаевым (хотя на личном уровне контакты сохранялись - причем даже в ходе боевых действий Первой чеченской), а потому Чечня практически сразу была вынуждена решать вопрос через сепаратизм, и в рамках этой логики немедленно начались этнические чистки русского населения.
В этом смысле режим Ельцина, не желающий вести разговор с Чечней Дудаева, несет большую часть ответственности в том числе и за расправы с русским населением, и кроме того, отказавшись от диалога с Дудаевым, Ельцин неизбежно получил в Чечне резкую радикализацию политического поля и фактически своими руками взрастил тех, с кем затем пришлось воевать в 94 и 99 годах. У любого следствия есть причина, и у чеченских событий эта причина имеет одну фамилию - Ельцин. Тупой, но решительный российский президент, сокрушив Союз, продолжил свои действия уже на российской территории. Впрочем, не только на российской - достаточно вспомнить его угрозы применения ядерного оружия по Украине.
Однако и в Чечне сепаратизм, а затем и фактическая независимость полностью укладывались в системную схему, где обрушение центральной власти в регионе вынуждало регион вначале к попыткам переговоров (которые практически со стопроцентной вероятностью срывались), а затем к выбору сепаратного существования и защите этого выбора.
Хабаровск в этом смысле исключением не является. Безусловно, лозунги в Хабаровске, которые носят все более резкий, радикальный и откровенно антирежимный характер для общей устойчивости Кремля ничего не значат - Хабаровск далеко. Но в случае обрушения центральной власти в Москве или ее неспособности (даже потенциальной) к управлению в регионах власть в том или ином виде перейдет к региональным структурам.
С этого момента вариантов дальнейших событий будет только два. Либо центральная власть (причем даже неважно, кто именно будет ею на тот момент являться - Путин, Навальный, Керенский или Ленин) пойдет на переговоры с мятежными регионами, и тогда в том или ином виде будет заключен какой-либо договор между центром и регионами (общий или отдельными документами), либо откажется от переговоров, и тогда в регионах очень быстро будут вынуждены переходить к сепаратизму, как единственной мере, способной удержать обстановку. Конечно, каждый будет решать возникшие в этом случае задачи по-своему, часть будет опираться на собственные ресурсы, часть попытается создать союзы с другими регионами, кто-то будет вынужден искать защиту у внешних субъектов.
С риторикой все будет без малейших проблем: на любые робкие вопросы о единой и неделимой России будет дан решительный ответ - вы что, хотите, как в Москве? На что любые робкие выступления немедленно закончатся. Снова сошлюсь на Донбасс. Полыхающий майдан и десятки трупов стали зрелищем, которое поставило перед регионами вопрос - вы что, хотите как в Киеве? На что любой нормальный человек не раздумывая был вынужден отвечать - да ни боже мой.
Описанный сценарий системен для текущей ситуации в России. В той или иной мере он постоянно воспроизводится в момент ослабления или крушения центральной власти. Это родовая травма любых схем и вариантов вертикальных имперских структур управления.
Выйти за рамки этой системы можно - но для этого необходимо создавать новую, основанную на более устойчивых горизонтальных схемах управления. То есть - реализация федеративного устройства страны не на нынешнем декларативном уровне, а всерьез и без дураков. Нужно превентивно и буквально еще вчера заключать федеративный договор, причем центральная власть и регионы в нем будут равноправными участниками. Украинская «децентрализация», где центр «подарил» регионам некоторые свободы, для России неприемлема, так как что дано, то может быть и отобрано.
Фактически есть три схемы горизонтального строительства столь большого, сложного и разноразвитого государства, как Россия. Это децентрализация, где наверху принимается закон, дарующий регионам некоторые права и свободы. Что-то вроде царского манифеста от 17 октября, где всемилостевейший суверен соизволил даровать холопам немножечко свободы. Это федерация, где центр и регионы на равноправной основе договариваются о разграничении полномочий, бюджета и предметов ведения. И конфедерация, где регионы без участия центра определяют его полномочия, а свои отношения друг с другом строят преимущественно на двусторонней основе. Центра в такой конструкции - просто уполномоченный снизу орган очень конкретного управления совершенно конкретными объектами и процессами. Причем почти безгласый в отношении своих полномочий.
Понятно, что оптимальным сценарием выглядит лишь федеративное устройство, так как два других несут в себе существенные риски.
Но будем откровенны - нынешний режим вряд ли пойдет на изменение структуры и системы управления. Путин будет зубами и пальцами цепляться за «вертикаль» просто потому, что в любой иной системе управления он - никто. А созданная им система власть-собственность, где только власть способна защитить украденное у страны и народа, немедленно обрушит состояния его подельников и выведет их за скобки. Он - заложник «вертикали» и будет ее защищать до последнего карателя или до последнего живого гражданина России (смотря что закончится раньше).
Поэтому никаких разумных решений не будет принято однозначно. Мы все равно будем вынуждены проходить с высокой вероятностью через обвал путинского режима, через сепаратизм регионов. И лишь затем - через ту или иную конфедеративную систему власти медленно и постепенно переходить к федерации. Либо снова наступим на грабли, построим что-то вертикальное - и всё по новому кругу.
И, кстати говоря, я совершенно намеренно не касаюсь политической ориентации любого пост-путинского режима. Левый, правый, консервативно-православный, да вообще любой режим будет вынужден решать проблему государственного устройства страны просто потому, что она - базовая для России. И нынешнее госустройство критически недееспособно.
По всей видимости, ждать уже недолго. При том, что сама по себе Россия как социальная система всё еще чрезвычайно устойчива (всё-таки мы - это страна-цивилизация, а потому обладаем целым комплексом степеней устойчивости), но режим Путина близок к издыханию в силу внутренних абсолютно неразрешимых противоречий. Поэтому то, что происходит сегодня в Белоруссии, в Хабаровске - это преддверие уже наших, сугубо внутрироссийских процессов. Причем скорое. Coming Soon...