Сеть
Дело псевдотеррористической группировки "Сеть", если отложить в сторону классический эксцесс исполнителя, когда конкретные следователи, прокуроры и судьи выполняли руководящие указания так, как умеют и могут - с пытками, полным отсутствием даже видимости справедливости и законности (квалификация в таких случаях совершенно не требуется, требуется исполнительность и полное отсутствие принципов) - это дело откровенно политическое. А значит - есть вполне чёткий политический заказ со стороны власти в отношении конкретной социальной группы.
Власть, сформированная частично из уголовников, частично из бывших силовиков, инстинктивно рассматривает задачу поддержания стабильности через ликвидацию крайних (с ее точки зрения) политических взглядов и движений. В принципе, любая власть не любит радикалов, но государство, в котором есть реально действующее право, вынуждено соблюдать условности и карать за реальные преступления. Диктатуре в этом смысле проще - она на условности не заморачивается и бьет по площадям. Так, как это сейчас делают соколы Путина в Сирии - на кого попала бомба - тот и террорист. Всегда есть пресс-служба МИД или минобороны, которая, выкатив грудь, будет на голубом глазу отрицать любые военные преступления. Западу, в сущности, традиционно плевать на индейцев, а российское общество, загипнотизированное штатными пропагандистами, на любой подобный случай отвечает скороговоркой "Вы всё врёте" и продолжает заниматься своими делами. Начальству виднее, вы не обладаете всей информацией, пусть лучше террористов убивают там, чтобы они не пришли сюда и прочий набор штампов.
В принципе, репрессии и террор внутри страны для общественного сознания мало чем отличаются от мини-геноцида туземцев где-то там, на дальних подступах. Их предпочитают не замечать. "Когда пришлли за евреями, я молчал..." - это не только наша проблема, это всегда и везде так.
Российская власть с выгодой использовала войну на Донбассе, дав негласное добро на отправку туда радикалов всех видов, типов и расцветок. Украинская майданная власть, кстати, тоже была солидарна с российскими коллегами и сбросила накопленный протестный потенциал туда же. Два братских фашистских режима с удовольствием помогли друг другу решить одну и ту же проблему. А то, что на телеканалах разнообразные эксперты и маститые политологи бились в падучей, рассказывая про ужасы противной стороны - ну так работа такая. Виллы в Италии стоят недёшево, а потому отрабатывать нужно на совесть.
Для Кремля донбасское восстание 14 года было крайне выгодным с той точки зрения, что одновременно удалось сбросить в эту мясорубку как крайне правых, так и крайне левых, так как националисты ехали защищать русских, а левые наивно полагали, что будут воевать за справедливость, которую выжгли в России. Да и Донбасс сам по себе - это заповедник чисто советских представлений о жизни и ее устройстве. Во всяком случае, был таковым до войны.
Проблемы начались тогда, когда и тем, и другим стало очевидно - никаких русских Путин спасать не собирается, а про справедливость на территории, которую взяли под контроль социально близкие для Кремля уголовники, говорить стало просто неприлично. Особенно на фоне жестких зачисток знаковых фигур восстания, которые имели хоть какое-то, но выраженное политическое лицо. Ликвидация Захарченко, который был последним харизматичным полевым командиром, имеющим пусть и микроскопическое, но свое мнение по каждому вопросу, завершила эпоху партизанщины. Пришгло время откровенных пушилиных.
Отправлять на Донбасс радикальный молодняк стало бесполезно - они ехали туда за идею, а идейное наполнение войны на Донбассе исчезло. Система снова начала накапливать социальную энтропию. Кстати, ровно та же история и с исламским радикализмом. ИГИЛ и прочие Джебхат-ан-Нусры были подарком с небес для власти, которая понятия не имела, куда девать неприкаянную молодежь из исламских регионов. И была крайне заинтересована в том, чтобы отправлять в Сирию (и иные места джихада) как можно больше молодых и горячих. Относительное затишье на Кавказе в конце нулевых - начале десятых годов связано не столько с успехами антитеррористической борьбы, сколько с отправкой "туда" горючего материала. Военный разгром ИГИЛ вновь создал проблему закрытого котла, который продолжает кипеть.
Раз радикалов девать пока некуда, то на повестку ставится вопрос террора. Смысл террора - в бомбардировке по площадям. На кого упадет. Вина конкретного человека не имеет ни малейшего значения. Важно, что он может иметь (пусть и потенциально) опасные взгляды. Задача заключается в том, чтобы максимально фрагментировать опасный социальный слой, полностью ликвидировать угрозу стихийной самоорганизации. Поэтому и востребованы политические дела, в которых фигурируют именно организованные группы "террористов". Целью террора является внушение простой мысли - в личном качестве вы можете исповедовать любые взгляды, но любая попытка собраться вместе, даже в интернете, чисто виртуально - это уже преступление.
Поэтому и лепят на живую нитку именно групповые дела. Даже если это получается крайне убого и вся доказательная база - изучение навыков выживания в лесу и оказание первой медицинской помощи.
Однако власть всегда совершает одну и ту же ошибку. Основную угрозу для любой диктатуры представляют не радикалы, а равнодушные. Которые в самый ответственный момент просто отвернутся от неё. Уж как Каддафи ни собирал миллионные толпы своих сторонников на Зеленой площади, но умирал он в полном одиночестве. И обожающие его еще вчера с удовольствием приходили в холодильную камеру в торговом центре, чтобы сделать последнее селфи с трупом вчерашенго небожителя. Это судьба многих диктаторов - подыхают они всегда в одиночку. Какие бы иллюзии они не питали насчет преданности народа. И никакой террор не решает эту базовую проблему любой диктатуры.
Радикалы на самом деле - это всегда хорошо. Это неравнодушные. Это те, кто желает странного. Это зародыш развития общества и страны. Топливо движения. Его нужно только организовать и использовать энергию в созидательных целях. Но если власть не может использовать этот ресурс, то она вынуждена его уничтожать. Поэтому террор - это всегда роспись власти в том, что она не имеет образа будущего, к которому страну приведут как раз неравнодушные. Это верный признак полной политической импотенции, которую власть прикрывает террором, липовыми делами и трескучими фразами. И будущего у такой власти нет и быть не может. У нее есть только настоящее, которое всё равно закончится.
Власть, сформированная частично из уголовников, частично из бывших силовиков, инстинктивно рассматривает задачу поддержания стабильности через ликвидацию крайних (с ее точки зрения) политических взглядов и движений. В принципе, любая власть не любит радикалов, но государство, в котором есть реально действующее право, вынуждено соблюдать условности и карать за реальные преступления. Диктатуре в этом смысле проще - она на условности не заморачивается и бьет по площадям. Так, как это сейчас делают соколы Путина в Сирии - на кого попала бомба - тот и террорист. Всегда есть пресс-служба МИД или минобороны, которая, выкатив грудь, будет на голубом глазу отрицать любые военные преступления. Западу, в сущности, традиционно плевать на индейцев, а российское общество, загипнотизированное штатными пропагандистами, на любой подобный случай отвечает скороговоркой "Вы всё врёте" и продолжает заниматься своими делами. Начальству виднее, вы не обладаете всей информацией, пусть лучше террористов убивают там, чтобы они не пришли сюда и прочий набор штампов.
В принципе, репрессии и террор внутри страны для общественного сознания мало чем отличаются от мини-геноцида туземцев где-то там, на дальних подступах. Их предпочитают не замечать. "Когда пришлли за евреями, я молчал..." - это не только наша проблема, это всегда и везде так.
Российская власть с выгодой использовала войну на Донбассе, дав негласное добро на отправку туда радикалов всех видов, типов и расцветок. Украинская майданная власть, кстати, тоже была солидарна с российскими коллегами и сбросила накопленный протестный потенциал туда же. Два братских фашистских режима с удовольствием помогли друг другу решить одну и ту же проблему. А то, что на телеканалах разнообразные эксперты и маститые политологи бились в падучей, рассказывая про ужасы противной стороны - ну так работа такая. Виллы в Италии стоят недёшево, а потому отрабатывать нужно на совесть.
Для Кремля донбасское восстание 14 года было крайне выгодным с той точки зрения, что одновременно удалось сбросить в эту мясорубку как крайне правых, так и крайне левых, так как националисты ехали защищать русских, а левые наивно полагали, что будут воевать за справедливость, которую выжгли в России. Да и Донбасс сам по себе - это заповедник чисто советских представлений о жизни и ее устройстве. Во всяком случае, был таковым до войны.
Проблемы начались тогда, когда и тем, и другим стало очевидно - никаких русских Путин спасать не собирается, а про справедливость на территории, которую взяли под контроль социально близкие для Кремля уголовники, говорить стало просто неприлично. Особенно на фоне жестких зачисток знаковых фигур восстания, которые имели хоть какое-то, но выраженное политическое лицо. Ликвидация Захарченко, который был последним харизматичным полевым командиром, имеющим пусть и микроскопическое, но свое мнение по каждому вопросу, завершила эпоху партизанщины. Пришгло время откровенных пушилиных.
Отправлять на Донбасс радикальный молодняк стало бесполезно - они ехали туда за идею, а идейное наполнение войны на Донбассе исчезло. Система снова начала накапливать социальную энтропию. Кстати, ровно та же история и с исламским радикализмом. ИГИЛ и прочие Джебхат-ан-Нусры были подарком с небес для власти, которая понятия не имела, куда девать неприкаянную молодежь из исламских регионов. И была крайне заинтересована в том, чтобы отправлять в Сирию (и иные места джихада) как можно больше молодых и горячих. Относительное затишье на Кавказе в конце нулевых - начале десятых годов связано не столько с успехами антитеррористической борьбы, сколько с отправкой "туда" горючего материала. Военный разгром ИГИЛ вновь создал проблему закрытого котла, который продолжает кипеть.
Раз радикалов девать пока некуда, то на повестку ставится вопрос террора. Смысл террора - в бомбардировке по площадям. На кого упадет. Вина конкретного человека не имеет ни малейшего значения. Важно, что он может иметь (пусть и потенциально) опасные взгляды. Задача заключается в том, чтобы максимально фрагментировать опасный социальный слой, полностью ликвидировать угрозу стихийной самоорганизации. Поэтому и востребованы политические дела, в которых фигурируют именно организованные группы "террористов". Целью террора является внушение простой мысли - в личном качестве вы можете исповедовать любые взгляды, но любая попытка собраться вместе, даже в интернете, чисто виртуально - это уже преступление.
Поэтому и лепят на живую нитку именно групповые дела. Даже если это получается крайне убого и вся доказательная база - изучение навыков выживания в лесу и оказание первой медицинской помощи.
Однако власть всегда совершает одну и ту же ошибку. Основную угрозу для любой диктатуры представляют не радикалы, а равнодушные. Которые в самый ответственный момент просто отвернутся от неё. Уж как Каддафи ни собирал миллионные толпы своих сторонников на Зеленой площади, но умирал он в полном одиночестве. И обожающие его еще вчера с удовольствием приходили в холодильную камеру в торговом центре, чтобы сделать последнее селфи с трупом вчерашенго небожителя. Это судьба многих диктаторов - подыхают они всегда в одиночку. Какие бы иллюзии они не питали насчет преданности народа. И никакой террор не решает эту базовую проблему любой диктатуры.
Радикалы на самом деле - это всегда хорошо. Это неравнодушные. Это те, кто желает странного. Это зародыш развития общества и страны. Топливо движения. Его нужно только организовать и использовать энергию в созидательных целях. Но если власть не может использовать этот ресурс, то она вынуждена его уничтожать. Поэтому террор - это всегда роспись власти в том, что она не имеет образа будущего, к которому страну приведут как раз неравнодушные. Это верный признак полной политической импотенции, которую власть прикрывает террором, липовыми делами и трескучими фразами. И будущего у такой власти нет и быть не может. У нее есть только настоящее, которое всё равно закончится.
Click to view