Бизнес-встреча
"...Я очень рассчитываю на то, что Башар Асад не поставит нас в эту ситуацию выбора, что он не перейдет эти красные черты, когда с ним окажется невозможным работать.
― Красные черты - какие они?
― На мой взгляд, если окажется, что Башар Асад в нарушение обязательств перед международным сообществом укрыл химическое оружие. Которое там было ликвидировано в 2014 году, что зафиксировано Организацией по запрещению химического оружия и если будет подтверждено, что он применил это химическое оружие против гражданского населения, я думаю, что после этого мы будем искать другие возможности продолжения там контртеррористической операции, но уже без сотрудничества с этим режимом..."
(Интервью Константина Косачева, главы комитета СФ по международным делам "Эху Москвы", 10 апреля)
Сам факт того, что еще до приезда Тиллерсона российская власть допустила возможность укрытия Асадом химического оружия, ставит под сомнение нашу роль гаранта химического разоружения. Но скорость, с которой развивались события, а также жесткость выдвинутого ультиматума не оставила времени на шлифовку формулировок. Фактически такая позиция - это прямая подстава самих себя и подтверждение обвинения американцев, что Россия не выполняет своих обязательств, а значит - несет солидарную ответственность с Асадом.
Поэтому и пришлось заявлять, что "если" нас убедят в том, что это именно Асад применил химическое оружие, мы немедленно откажемся от сотрудничества с ним. Говоря иначе - еще до приезда Тиллерсона наше руководство уже было готово рассматривать любые доказательства вины Асада, что в корне расходилось с другими заявлениями, что речь идет о исключительно о провокации или несчастном случае.
Собственно, поэтому и многочасовые переговоры вначале с Лавровым, затем - с Путиным. Кремль изначально выразил готовность менять свою позицию - поэтому в скором времени мы, думаю, увидим довольно быстрый разворот. Весь вопрос - насколько мы развернемся. Пока Трамп заявил, что доволен переговорами в Москве. Вряд ли это означает, что Лавров и Путин несгибаемо защищали Асада. Скорее - наоборот, вывели его за скобки и торговались по вопросу сдачи. "А что мы будем с этого иметь?" - логичный бизнес-вопрос.
― Красные черты - какие они?
― На мой взгляд, если окажется, что Башар Асад в нарушение обязательств перед международным сообществом укрыл химическое оружие. Которое там было ликвидировано в 2014 году, что зафиксировано Организацией по запрещению химического оружия и если будет подтверждено, что он применил это химическое оружие против гражданского населения, я думаю, что после этого мы будем искать другие возможности продолжения там контртеррористической операции, но уже без сотрудничества с этим режимом..."
(Интервью Константина Косачева, главы комитета СФ по международным делам "Эху Москвы", 10 апреля)
Сам факт того, что еще до приезда Тиллерсона российская власть допустила возможность укрытия Асадом химического оружия, ставит под сомнение нашу роль гаранта химического разоружения. Но скорость, с которой развивались события, а также жесткость выдвинутого ультиматума не оставила времени на шлифовку формулировок. Фактически такая позиция - это прямая подстава самих себя и подтверждение обвинения американцев, что Россия не выполняет своих обязательств, а значит - несет солидарную ответственность с Асадом.
Поэтому и пришлось заявлять, что "если" нас убедят в том, что это именно Асад применил химическое оружие, мы немедленно откажемся от сотрудничества с ним. Говоря иначе - еще до приезда Тиллерсона наше руководство уже было готово рассматривать любые доказательства вины Асада, что в корне расходилось с другими заявлениями, что речь идет о исключительно о провокации или несчастном случае.
Собственно, поэтому и многочасовые переговоры вначале с Лавровым, затем - с Путиным. Кремль изначально выразил готовность менять свою позицию - поэтому в скором времени мы, думаю, увидим довольно быстрый разворот. Весь вопрос - насколько мы развернемся. Пока Трамп заявил, что доволен переговорами в Москве. Вряд ли это означает, что Лавров и Путин несгибаемо защищали Асада. Скорее - наоборот, вывели его за скобки и торговались по вопросу сдачи. "А что мы будем с этого иметь?" - логичный бизнес-вопрос.