Неустойчивое положение
Положение в Мосуле выглядит для обеих сторон, что называется, сложным. Несмотря на красивые карты, где коалиция чуть ли не треть города уже держит под контролем, а также шикарных закрашенных областей вокруг Мосула, пока это, скажем так, из области смелых мечт. ИГИЛ постоянно выбивает штурмовые группы, не давая им закрепиться. Только за сегодня уничтожены около 80 спецназовцев при попытке входа в город со стороны районов, которые по всем сводкам уже давно под их контролем.
📍خسائر قوات سوات شرقي #الموصل من الأمس حتى الان اكثر من ٨٠ قتيل وعشرات الجرحى
نتيجة الهجمات المضادة والمفخخات #استنزاف_يومي pic.twitter.com/JSUWfr8QEm
- 📍Battle News (@Hamzah61h) 19 ноября 2016 г.
Но коалиция, постоянно останавливая наступление, приходя в себя от тяжелейших потерь (среднедневные колеблются от 120 до 150 убитыми), все-таки давит массой. ИГИЛ - классическая городская герилья, превращающая жизнь штурмующих в кошмар и ад. В такой прямой войне победа все равно достается большим батальонам - и здесь иного быть не может.
Сила ИГИЛ в военном плане - в их способности к рваным действиям, постоянный переход от упорных прямых боевых действий к мобильным - и наоборот. Если Путин мечтает залить кровью русских дальние подступы за интересы Америки, он должен учитывать, что против такого оперативного искусства, которое демонстрирует ИГИЛ, есть только один выигрышный сценарий - заваливание телами. Что прекрасно демонстрирует Ирак прямо сейчас, что он демонстрировал в Рамади и Фаллудже.
Нужно отметить, что мобильная война в Анбаре принесла свои плоды - иракцы были вынуждены за время штурма Мосула перебросить в Анбар почти 40 тысяч человек - это практически столько же, сколько сейчас в первой линии штурмует Мосул.
При этом в Анбаре действует около сотни мобильных групп ИГИЛ численностью от взвода до полуроты каждая - то есть, 2,5-3,5 тысячи человек. В самом Мосуле воюет порядка 5-6 тысяч, причем половина из них - ситуативные союзники ИГИЛ из числа местного племенного ополчения. Еще около 2-3 тысяч боевиков действует вокруг Мосула. Фактически соотношение сил опять все-то же 1:10, и у ИГИЛ незадействованными в прямых боях остаются примерно столько же - не менее 12-15 тысяч человек только в Ираке. А вот у багдадского правительства нет еще 150 тысяч свободных резервов. В Сирии ИГИЛ держит порядка 20 тысяч человек, причем они ведут на иракском фоне более чем комфортную вялотекущую войну сугубо партизанского формата. Это позволяет в случае необходимости маневрировать резервами между Сирией и Ираком.
В шиитских провинциях Ирака ИГИЛ разворачивает тяжелую и изнурительную террористически-диверсионную войну. Взрывы смертников повсеместны - даже на самом юге в Басре. Цель - загрузить местное шиитское ополчение работой, не дать ему возможности перебрасывать силы на север. И вновь - соотношение сил сторон отличается на порядок.
В такой войне единственное, что может бросить на чашу коалиции увесистый груз - дополнительные силы извне. Новое пушечное мясо в очень серьезном количестве. В Ираке это может быть регулярная армия Ирана (или она же - но под видом добровольцев). В Сирии переломить ситуацию может только крупная наземная группировка внешних сил - Турции или России. Турция желания вводить в прямой бой свою армию не выказывает, действуя в северном Алеппо в качестве поддержки наступающих протурецких ССА. С Россией вопрос сложнее - многое зависит от результатов торгов Путина с Трампом. Теоретически кратковременно Россия может бросить в бой значительную наземную группировку, но сделать это дадут только против ИГИЛ. Уровень потерь при такой операции можно увидеть на примере Мосула, Фаллуджи и Рамади.
Нужно учесть, что договоренности с Западом по Сирии вполне возможны, и даже внешне без катастрофического поражения России. Если Трамп пойдет на согласие с "федерализацией", а в реальности - с автономизацией Сирии и разделом ее на некие кантоны по этнически-религиозному принципу, то формально это позволит создать алавитский, христианский и друзский кантоны, которые будут пытаться выживать, опираясь на внешнюю поддержку. Российскую в том числе. Это и можно будет продать российскому электорату как несомненную победу операции Путина в Сирии. Но согласие на такой план Трамп может дать лишь в обмен на полномасштабную операцию против ИГИЛ в Сирии - что логично: о каких кантонах можно говорить, если половина территории страны под теми, кто никогда не согласится на такой план. Так что в таком сценарии прямая война с ИГИЛ руками России выглядит вероятной. Хотите заявить о своей победе? Ну так потрудитесь, ребята.
В Чечне такую войну мы выиграли, сумев найти из числа местных кадров тех, кто влиятелен, силен и настроен враждебно к ичкерийским лидерам. В Сирии этот сценарий исключен - ИГИЛ подчеркнуто не делает ставку на местные элиты, перемешивая и ротируя свой управленческий персонал. Наоборот - это интернационалистская группировка, воюющая с любой национальной идеей. Национализм и ширк в идеологии ИГИЛ занимают равно враждебную к ней позицию.
Уже поэтому чеченский сценарий здесь невозможен - только прямая и очень кровавая война. Собственно, поэтому желающих на нее нет. Пока нет.
📍خسائر قوات سوات شرقي #الموصل من الأمس حتى الان اكثر من ٨٠ قتيل وعشرات الجرحى
نتيجة الهجمات المضادة والمفخخات #استنزاف_يومي pic.twitter.com/JSUWfr8QEm
- 📍Battle News (@Hamzah61h) 19 ноября 2016 г.
Но коалиция, постоянно останавливая наступление, приходя в себя от тяжелейших потерь (среднедневные колеблются от 120 до 150 убитыми), все-таки давит массой. ИГИЛ - классическая городская герилья, превращающая жизнь штурмующих в кошмар и ад. В такой прямой войне победа все равно достается большим батальонам - и здесь иного быть не может.
Сила ИГИЛ в военном плане - в их способности к рваным действиям, постоянный переход от упорных прямых боевых действий к мобильным - и наоборот. Если Путин мечтает залить кровью русских дальние подступы за интересы Америки, он должен учитывать, что против такого оперативного искусства, которое демонстрирует ИГИЛ, есть только один выигрышный сценарий - заваливание телами. Что прекрасно демонстрирует Ирак прямо сейчас, что он демонстрировал в Рамади и Фаллудже.
Нужно отметить, что мобильная война в Анбаре принесла свои плоды - иракцы были вынуждены за время штурма Мосула перебросить в Анбар почти 40 тысяч человек - это практически столько же, сколько сейчас в первой линии штурмует Мосул.
При этом в Анбаре действует около сотни мобильных групп ИГИЛ численностью от взвода до полуроты каждая - то есть, 2,5-3,5 тысячи человек. В самом Мосуле воюет порядка 5-6 тысяч, причем половина из них - ситуативные союзники ИГИЛ из числа местного племенного ополчения. Еще около 2-3 тысяч боевиков действует вокруг Мосула. Фактически соотношение сил опять все-то же 1:10, и у ИГИЛ незадействованными в прямых боях остаются примерно столько же - не менее 12-15 тысяч человек только в Ираке. А вот у багдадского правительства нет еще 150 тысяч свободных резервов. В Сирии ИГИЛ держит порядка 20 тысяч человек, причем они ведут на иракском фоне более чем комфортную вялотекущую войну сугубо партизанского формата. Это позволяет в случае необходимости маневрировать резервами между Сирией и Ираком.
В шиитских провинциях Ирака ИГИЛ разворачивает тяжелую и изнурительную террористически-диверсионную войну. Взрывы смертников повсеместны - даже на самом юге в Басре. Цель - загрузить местное шиитское ополчение работой, не дать ему возможности перебрасывать силы на север. И вновь - соотношение сил сторон отличается на порядок.
В такой войне единственное, что может бросить на чашу коалиции увесистый груз - дополнительные силы извне. Новое пушечное мясо в очень серьезном количестве. В Ираке это может быть регулярная армия Ирана (или она же - но под видом добровольцев). В Сирии переломить ситуацию может только крупная наземная группировка внешних сил - Турции или России. Турция желания вводить в прямой бой свою армию не выказывает, действуя в северном Алеппо в качестве поддержки наступающих протурецких ССА. С Россией вопрос сложнее - многое зависит от результатов торгов Путина с Трампом. Теоретически кратковременно Россия может бросить в бой значительную наземную группировку, но сделать это дадут только против ИГИЛ. Уровень потерь при такой операции можно увидеть на примере Мосула, Фаллуджи и Рамади.
Нужно учесть, что договоренности с Западом по Сирии вполне возможны, и даже внешне без катастрофического поражения России. Если Трамп пойдет на согласие с "федерализацией", а в реальности - с автономизацией Сирии и разделом ее на некие кантоны по этнически-религиозному принципу, то формально это позволит создать алавитский, христианский и друзский кантоны, которые будут пытаться выживать, опираясь на внешнюю поддержку. Российскую в том числе. Это и можно будет продать российскому электорату как несомненную победу операции Путина в Сирии. Но согласие на такой план Трамп может дать лишь в обмен на полномасштабную операцию против ИГИЛ в Сирии - что логично: о каких кантонах можно говорить, если половина территории страны под теми, кто никогда не согласится на такой план. Так что в таком сценарии прямая война с ИГИЛ руками России выглядит вероятной. Хотите заявить о своей победе? Ну так потрудитесь, ребята.
В Чечне такую войну мы выиграли, сумев найти из числа местных кадров тех, кто влиятелен, силен и настроен враждебно к ичкерийским лидерам. В Сирии этот сценарий исключен - ИГИЛ подчеркнуто не делает ставку на местные элиты, перемешивая и ротируя свой управленческий персонал. Наоборот - это интернационалистская группировка, воюющая с любой национальной идеей. Национализм и ширк в идеологии ИГИЛ занимают равно враждебную к ней позицию.
Click to viewУже поэтому чеченский сценарий здесь невозможен - только прямая и очень кровавая война. Собственно, поэтому желающих на нее нет. Пока нет.