Недовольство
Президент Татарстана Минниханов сделал заявление по Турции. Суть его в том, что между Татарстаном и Турцией существует налаженное сотрудничество, есть языковые, культурные, религиозные связи - и рвать его в угоду федеральным авантюристам республика не будет.
"...Они поверили в нашу республику, вложили $ 1,5 млрд инвестиций в современнейшие заводы, где работают 98% российских граждан. Эти предприятия являются резидентами России, и, конечно, перегибов здесь не должно быть... Я думаю, что политическое разрешение конфликта все равно произойдет, а те проекты, которые есть, нам нужно сохранить общими усилиями..."
В отличие от бездарных правительственных чиновников, оставляющих за собой выжженную пустыню во всех областях, которых они касаются, Татарстан на порядки более рачительно обошелся с советским наследством. Еще во времена Шаймиева любые попытки захвата собственности московскими структурами довольно жестко пресекались - что, в общем-то, создавало проблемы, но это же и спасло экономику региона от уничтожения эффективным ворьем. Закрытость экономики Татарстана привела к ее клановости, и во многом к стагнации, и вряд ли это можно зачитывать ей в плюс - но в ситуации, когда Кремль жил в параллельной реальности, а существующую всеми силами истреблял под корень, такого рода поведение можно признавать вполне разумным.
Сейчас благополучие Татарстана снова оказывается зависимым от безумных затей Москвы. Втравив Россию в этноконфессиональный конфликт за ее пределами, московское руководство ни секунды не побеспокоилось о том, что его политика создаст серьезные проблемы в исламских регионах страны. Пропаганда террористов получила мощный импульс, обвиняя Кремль и Россию в целом в участии в войне против мусульман - причем суннитов, причем на стороне шиитов.
Когда в 11-12 годах война в Сирии еще не имела характер внутриконфессиональной, а позиции Асада были вполне прочны, российское руководство делало все возможное, чтобы помочь Западу побыстрее уничтожить его режим - это и согласие с преступным планом Кофи Аннана, и совместное участие с США в разоружении Сирии в 13 году. Сейчас, когда более 70 процентов боевиков и ИГИЛ, и прозападных группировок - жесткие исламисты, Россия, наконец, решила вмешаться в войну. При этом нанося удары по сирийским туркменам (туркоманам) - фактически, тем же туркам - родственным многим российским тюркоязычным народам и народностям.
Понятно, что Кремлю было глубоко плевать на все эти ваши сирийские тонкости. Главкому в голову пришла блестящая идея немножко повоевать - военные взяли под козырек. Но проблема в том, что эта война имеет серьезные проекции и внутри России - и экономические, и культурные, и религиозные. Тот же Татарстан, строя свои отношения с Турцией, не рассчитывал на психические отклонения в головах российского руководства. А в России достаточно и тюркоязычных народов, и людей, исповедующих ислам - они не могут по указке из телевизора переключить в своей голове тумблер и начать горячо одобрять войну, которая не является для них столь однозначной.
Фактически Кремль своими руками создает линию напряженности уже внутри страны - и пока региональное руководство не готово открыто выступить против, но недовольство в рамках возможного уже начинает проступать.
"...Они поверили в нашу республику, вложили $ 1,5 млрд инвестиций в современнейшие заводы, где работают 98% российских граждан. Эти предприятия являются резидентами России, и, конечно, перегибов здесь не должно быть... Я думаю, что политическое разрешение конфликта все равно произойдет, а те проекты, которые есть, нам нужно сохранить общими усилиями..."
В отличие от бездарных правительственных чиновников, оставляющих за собой выжженную пустыню во всех областях, которых они касаются, Татарстан на порядки более рачительно обошелся с советским наследством. Еще во времена Шаймиева любые попытки захвата собственности московскими структурами довольно жестко пресекались - что, в общем-то, создавало проблемы, но это же и спасло экономику региона от уничтожения эффективным ворьем. Закрытость экономики Татарстана привела к ее клановости, и во многом к стагнации, и вряд ли это можно зачитывать ей в плюс - но в ситуации, когда Кремль жил в параллельной реальности, а существующую всеми силами истреблял под корень, такого рода поведение можно признавать вполне разумным.
Сейчас благополучие Татарстана снова оказывается зависимым от безумных затей Москвы. Втравив Россию в этноконфессиональный конфликт за ее пределами, московское руководство ни секунды не побеспокоилось о том, что его политика создаст серьезные проблемы в исламских регионах страны. Пропаганда террористов получила мощный импульс, обвиняя Кремль и Россию в целом в участии в войне против мусульман - причем суннитов, причем на стороне шиитов.
Когда в 11-12 годах война в Сирии еще не имела характер внутриконфессиональной, а позиции Асада были вполне прочны, российское руководство делало все возможное, чтобы помочь Западу побыстрее уничтожить его режим - это и согласие с преступным планом Кофи Аннана, и совместное участие с США в разоружении Сирии в 13 году. Сейчас, когда более 70 процентов боевиков и ИГИЛ, и прозападных группировок - жесткие исламисты, Россия, наконец, решила вмешаться в войну. При этом нанося удары по сирийским туркменам (туркоманам) - фактически, тем же туркам - родственным многим российским тюркоязычным народам и народностям.
Понятно, что Кремлю было глубоко плевать на все эти ваши сирийские тонкости. Главкому в голову пришла блестящая идея немножко повоевать - военные взяли под козырек. Но проблема в том, что эта война имеет серьезные проекции и внутри России - и экономические, и культурные, и религиозные. Тот же Татарстан, строя свои отношения с Турцией, не рассчитывал на психические отклонения в головах российского руководства. А в России достаточно и тюркоязычных народов, и людей, исповедующих ислам - они не могут по указке из телевизора переключить в своей голове тумблер и начать горячо одобрять войну, которая не является для них столь однозначной.
Фактически Кремль своими руками создает линию напряженности уже внутри страны - и пока региональное руководство не готово открыто выступить против, но недовольство в рамках возможного уже начинает проступать.