Моя подруга и расщепление - Елена Агапенко, она же Элина Раусова, в художественном экспромте.
Блуждая по социальным сетям, со скуки и отсутствия креативных порывов, случайно нашла очень интересное эссе про мою лучшую подругу Элину Раусову, более известную, как "Бабка-Агапка". Это вдохновило меня написать очерк о ещё одном интересном явлении в рядах зоошизы, выложу позже.
Привожу упомянутое эссе в авторском исполнении!
Она открыла глаза, уставившись в плотную пелену темноты. Мерное тиканье будильника "Слава", доставшегося от покойной матери, нарушало вакуум безмятежности ночного забытья. В бликах полной луны, просвечивающей сквозь застиранные ситцевые занавески на заклеенном целлофаном окне, дали возможность разглядеть время. "- 4:20 утра", подумала она, "- до звонка будильника есть ещё 40 минут". Поборовшись с мыслями о дальнейших действиях, она решила, что лучше встать с постели, философски подумав о том, что ведь 40 минут оставшегося сна, картины наступившего утра не изменят. Решительно сбросив со своего бедра грязную ногу в носке, лежавшего рядом мужчины и скинув лоскутное дырявое одеяло, она встала и села на край пронзительно скрипнувшей кровати. Мужчина рядом закашлялся, дыхнул стойким перегаром и пробормотав нечто похожее на "Наташик, я тебя люблю", повернулся на другой бок и захрапел. "Вот дурачок пьяный, никак моё имя не запомнит, сокровище моё!" - на лету придумала для себя оправдание мужу женщина. "- Проспится, вспомнит!". Ей было уже больше сорока лет, лицо, никогда не знавшее черт симпатичности, согласно физиогномике, отпечатало следы непростой жизни и природной злобности характера. Перекошенный рот нашей героини, обезображенный искривлением, указывал на "натуру злую, развращенную, беспорядочную и склонную к порокам; полное отсутствие благородства стремлений, сердечности и человеколюбия."
Она решительно встала. Игнорируя скрип растрескавшегося паркета и звон задеваемых ногами бутылок, женщина прошла на кухню, открыла форточку, чтобы немного проветрить помещение от стойкого запаха перегара и давно немытых мужских ног. Налила из вечнокапающего латунного крана воду в чайник, с олимпийским медведем и поржавевшей крышкой со свистком. Зажгла огонь на единственной работающей конфорке, водрузив на неё чайник. Села на стул и задумалась. Вспомнила беззаботное детство, первомайский праздник, чубатого отца, с довольным лицом закусывающего самодельную горилку шматом сала, маму в вышиванке, готовившую галушки. Нахлынула волна меланхолии и отчего-то стало тепло на душе. Но как стальная игла, голову женщины пронзила мысль о том, что всё это ушло безвозвратно, ушло много лет назад... Больше никогда она не увидит своих родителей, по крайней мере на этом свете. Жизнь мельком пронеслась у неё перед глазами, вот студенческая пора, слёзы от зависти подругам по техникуму, пользующимся вниманием старшекурсников, вот первая ночь, в роли женщины, с пьяным преподом физкультуры, проведенная в подсобке спортзала, вот задержка месячных... Ругань родителей, насмешки одногруппниц, "ик-ик, ты кто такая, ёбанаврот?!" - из уст её первого мужчины, так и не вспомнившего ночь в подсобке, больница, аборт на поздних сроках, диагноз бесплодия, реки слёз, обида на весь мир. Вспомнилась накрывшая сознание ненависть к молодым мамам и детям, но она уже не могла вспомнить той искры, что разожгла этот пожар. 20 лет одиночества, ненависти ко всем, неуёмной злобы к своим родителям, к себе, ко всем, более успешным "людишкам". Мельком вспомнилось непонятное ощущение страха, новых, навязчиво-тревожных состояний, нагрянувших на женщину внезапно, со скоростью и неотвратимостью курьерского поезда, визит к психиатру и страшное словосочетание "паническая атака"... Вспомнился паспортный стол и заявление о смене имени, писавшееся ей на одном дыхании...Тем временем чайник издал протяжный свист, говоря о том, что вода закипела. Достав с полки железную кружку с обколовшейся эмалью и вытряхнув из неё сушеного таракана, налила себе кипятка. Высыпав последние крошки заварки из пачки с тремя слонами, женщина вспомнила, что купленный ею сахар, её сокровище-муж вчера обменял на литровую бутылку разведённого спирта, добавив при этом местной бутлегерше последнюю палку ливерной колбасы. "- Ну и ничего, зато замужем!" - радостно подумалось женщине. "- А на Роллтон займу денег у коллег по работе, где наша не пропадала!". При мысли о работе лицо женщины вновь скривилось в злую мину, она вспомнила ежедневный променад до трамвайной остановки, злые лица пассажиров-попутчиков, крики кондукторши, ехидно-насмешливые взгляды охранников на проходной, свою рабочую ненавистную кличку "Моль" и брезгливость к ней коллег. От таких мыслей женщина сплюнула в раковину, булькнувшую застоявшейся от засора водой в ответ.
"Умываться и чистить зубы сегодня не буду, засиделась, замечталась, а тем временем мировое зло давно не дремлет"- с этими мыслями она вытащила спрятанный от мужа планшетный компьютер и привычным движением по тачскрину включила свою страницу "вконтакте". Тонкие узловатые пальцы забегали по сенсорному дисплею, в комнате зазвонил долгожданный будильник, грохнул армейский ботинок, запущенный разбуженным мужем в источник звука, раздался грубый мат. А на экране планшетного ПК появилась надпись "Я внучка дипломата, успешная гречанка и серийка Алисончик, что сука, такого не ждал, а, неудачник и нищеброд Яручок?! Давай мой деанон! Сдохни, чертов живодёр, я MerrySomalian, всех вас суки переживу!"... Комок злобы и ненависти, скопившийся где-то в районе солнечного сплетения разжался, а из области заднего прохода раздалось мощное шипение... Женщина облегченно выдохнула. "- Наконец-то! ", прошептала наша героиня, а на её лице немного разгладились морщины и выпрямился перекошенный от злобы рот.
Краснодарское утро неотвратимо вступало в свои права, окрашивая багрянцем восточный горизонт и отбирая у немолодой женщины с планшетом ещё один день из долгой, но несчастной и пустой жизни...
Привожу упомянутое эссе в авторском исполнении!
Она открыла глаза, уставившись в плотную пелену темноты. Мерное тиканье будильника "Слава", доставшегося от покойной матери, нарушало вакуум безмятежности ночного забытья. В бликах полной луны, просвечивающей сквозь застиранные ситцевые занавески на заклеенном целлофаном окне, дали возможность разглядеть время. "- 4:20 утра", подумала она, "- до звонка будильника есть ещё 40 минут". Поборовшись с мыслями о дальнейших действиях, она решила, что лучше встать с постели, философски подумав о том, что ведь 40 минут оставшегося сна, картины наступившего утра не изменят. Решительно сбросив со своего бедра грязную ногу в носке, лежавшего рядом мужчины и скинув лоскутное дырявое одеяло, она встала и села на край пронзительно скрипнувшей кровати. Мужчина рядом закашлялся, дыхнул стойким перегаром и пробормотав нечто похожее на "Наташик, я тебя люблю", повернулся на другой бок и захрапел. "Вот дурачок пьяный, никак моё имя не запомнит, сокровище моё!" - на лету придумала для себя оправдание мужу женщина. "- Проспится, вспомнит!". Ей было уже больше сорока лет, лицо, никогда не знавшее черт симпатичности, согласно физиогномике, отпечатало следы непростой жизни и природной злобности характера. Перекошенный рот нашей героини, обезображенный искривлением, указывал на "натуру злую, развращенную, беспорядочную и склонную к порокам; полное отсутствие благородства стремлений, сердечности и человеколюбия."
Она решительно встала. Игнорируя скрип растрескавшегося паркета и звон задеваемых ногами бутылок, женщина прошла на кухню, открыла форточку, чтобы немного проветрить помещение от стойкого запаха перегара и давно немытых мужских ног. Налила из вечнокапающего латунного крана воду в чайник, с олимпийским медведем и поржавевшей крышкой со свистком. Зажгла огонь на единственной работающей конфорке, водрузив на неё чайник. Села на стул и задумалась. Вспомнила беззаботное детство, первомайский праздник, чубатого отца, с довольным лицом закусывающего самодельную горилку шматом сала, маму в вышиванке, готовившую галушки. Нахлынула волна меланхолии и отчего-то стало тепло на душе. Но как стальная игла, голову женщины пронзила мысль о том, что всё это ушло безвозвратно, ушло много лет назад... Больше никогда она не увидит своих родителей, по крайней мере на этом свете. Жизнь мельком пронеслась у неё перед глазами, вот студенческая пора, слёзы от зависти подругам по техникуму, пользующимся вниманием старшекурсников, вот первая ночь, в роли женщины, с пьяным преподом физкультуры, проведенная в подсобке спортзала, вот задержка месячных... Ругань родителей, насмешки одногруппниц, "ик-ик, ты кто такая, ёбанаврот?!" - из уст её первого мужчины, так и не вспомнившего ночь в подсобке, больница, аборт на поздних сроках, диагноз бесплодия, реки слёз, обида на весь мир. Вспомнилась накрывшая сознание ненависть к молодым мамам и детям, но она уже не могла вспомнить той искры, что разожгла этот пожар. 20 лет одиночества, ненависти ко всем, неуёмной злобы к своим родителям, к себе, ко всем, более успешным "людишкам". Мельком вспомнилось непонятное ощущение страха, новых, навязчиво-тревожных состояний, нагрянувших на женщину внезапно, со скоростью и неотвратимостью курьерского поезда, визит к психиатру и страшное словосочетание "паническая атака"... Вспомнился паспортный стол и заявление о смене имени, писавшееся ей на одном дыхании...Тем временем чайник издал протяжный свист, говоря о том, что вода закипела. Достав с полки железную кружку с обколовшейся эмалью и вытряхнув из неё сушеного таракана, налила себе кипятка. Высыпав последние крошки заварки из пачки с тремя слонами, женщина вспомнила, что купленный ею сахар, её сокровище-муж вчера обменял на литровую бутылку разведённого спирта, добавив при этом местной бутлегерше последнюю палку ливерной колбасы. "- Ну и ничего, зато замужем!" - радостно подумалось женщине. "- А на Роллтон займу денег у коллег по работе, где наша не пропадала!". При мысли о работе лицо женщины вновь скривилось в злую мину, она вспомнила ежедневный променад до трамвайной остановки, злые лица пассажиров-попутчиков, крики кондукторши, ехидно-насмешливые взгляды охранников на проходной, свою рабочую ненавистную кличку "Моль" и брезгливость к ней коллег. От таких мыслей женщина сплюнула в раковину, булькнувшую застоявшейся от засора водой в ответ.
"Умываться и чистить зубы сегодня не буду, засиделась, замечталась, а тем временем мировое зло давно не дремлет"- с этими мыслями она вытащила спрятанный от мужа планшетный компьютер и привычным движением по тачскрину включила свою страницу "вконтакте". Тонкие узловатые пальцы забегали по сенсорному дисплею, в комнате зазвонил долгожданный будильник, грохнул армейский ботинок, запущенный разбуженным мужем в источник звука, раздался грубый мат. А на экране планшетного ПК появилась надпись "Я внучка дипломата, успешная гречанка и серийка Алисончик, что сука, такого не ждал, а, неудачник и нищеброд Яручок?! Давай мой деанон! Сдохни, чертов живодёр, я MerrySomalian, всех вас суки переживу!"... Комок злобы и ненависти, скопившийся где-то в районе солнечного сплетения разжался, а из области заднего прохода раздалось мощное шипение... Женщина облегченно выдохнула. "- Наконец-то! ", прошептала наша героиня, а на её лице немного разгладились морщины и выпрямился перекошенный от злобы рот.
Краснодарское утро неотвратимо вступало в свои права, окрашивая багрянцем восточный горизонт и отбирая у немолодой женщины с планшетом ещё один день из долгой, но несчастной и пустой жизни...