И с днем филолога!
Об отечественных филологических школах когда-нибудь снимут приключенческое кино,
сериал в китайском костюмном стиле: с хронологией в клочья и страстями по росту,
где одни собирают броневики, другие вставляют статьи и спектакли в каждое подвернувшееся окно,
а третьи увозят библиотеки по горящему мосту,
даже раньше, все еще здесь, и живы, все впервые, все на передовой,
язык и реальность послушно гнутся, часы задумчиво бьют пятнадцать,
двадцатый век, материал и убийца, висит как фонема над головой -
не желает стать звуком и начинаться, но не в силах не начинаться,
ибо те, кем в «Яблочке» кормят рыбу, предопределены рифмой второй строки,
а те, кто кормит, без исключенья вышли из гоголевской Шинели,
пока курско-орловский говор рвется в литературные языки
и намерен актуализоваться посредством всех, что покуда не околели,
а вдали плывет Петербург, подобный черной реке и поэтажно горящему кораблю,
а я смотрю и не сплю, не сплю - и не сплю, пока Поливанов
идет на свидание в тюрьму к научному руководителю, бывшему иерусалимскому королю,
и не знает что он и сам - система транслитерации, отдел Коминтерна и безнадежно мертвый герой романа.
сериал в китайском костюмном стиле: с хронологией в клочья и страстями по росту,
где одни собирают броневики, другие вставляют статьи и спектакли в каждое подвернувшееся окно,
а третьи увозят библиотеки по горящему мосту,
даже раньше, все еще здесь, и живы, все впервые, все на передовой,
язык и реальность послушно гнутся, часы задумчиво бьют пятнадцать,
двадцатый век, материал и убийца, висит как фонема над головой -
не желает стать звуком и начинаться, но не в силах не начинаться,
ибо те, кем в «Яблочке» кормят рыбу, предопределены рифмой второй строки,
а те, кто кормит, без исключенья вышли из гоголевской Шинели,
пока курско-орловский говор рвется в литературные языки
и намерен актуализоваться посредством всех, что покуда не околели,
а вдали плывет Петербург, подобный черной реке и поэтажно горящему кораблю,
а я смотрю и не сплю, не сплю - и не сплю, пока Поливанов
идет на свидание в тюрьму к научному руководителю, бывшему иерусалимскому королю,
и не знает что он и сам - система транслитерации, отдел Коминтерна и безнадежно мертвый герой романа.