Рождество, коты, носки и елки
У нас тут праздник, и я взяла перерыв от сборов. И так уже чокаюсь, бегая за покупками, укладывая беспрестанно вещи и пытаясь решить все остальные вопросы. Поэтому сегодня у меня, как бы, отдых и написание постов.
О празыдынике. Как празднуют Рождество в штатах. Очень просто - едят. Самое приятное и ожидаемое в этом празднике - это развертывание подарков. Классическим подарком являются носки. Вообще, в самом празднике главное - это подготовка. Все населенные пункты и отдельные дома украшаются разноцветными лампочками, сантами на санках, сантами, просто стоящими, и даже сантами, влезающими на дом (видимо, пробирающимися к трубе, один такой завис неподалеку, если успею, то сфоткаю), просто оленями, елками, светящимися сценками рождественской ночи с маленьким Христом и прочим. И тут заметьте: у них никто ничего не разбивает. И это было моим самым большим удивлением по приезде. Дворики, которые выходят к проезжей части, декорируют разными фигурками, маленькими, на палочках, светильниками, в виде бабочек и стрекоз, и никто их не ворует и не ломает.
Вся рождественская декорация и елки могут быть убраны сразу, на следующий день после праздника. Новый Год, как праздник, мало, кого волнует, его почти не отмечают. На вопрос, что они считают главным в рождественском празднике, дети отвечают: "подарки", а взрослые американцы уточняют: «обмен подарками». Иногда в семьях договариваются: давайте не будем обмениваться подарками в этом году. В этом случае, остается только ритуал поедания многочисленной рождественской еды. Обычно, это день, когда родственники посещают друг друга и в каждом доме едят.
Наше первое Рождество мы провели в приюте. К этому времени мы сбежали от жениха-садиста, при помощи русского соц. работника, который поначалу привез нас к себе на квартиру, где мы познакомились с его замечательной семьей, а потом плавно переселил нас в приют (Это Америка, детка!). От сознания того, что я - девочка из хорошей семьи, попала в приют для бездомных теток, мое состояние было близким к шоку, хотя в этом состоянии я пребывала, практически с того момента, когда вышла из аэропорта. Радовало только то, что ребенок был маленький и не понимал, где мы находимся.
Это был приют для женщин, которым так или иначе пришлось претерпеть издевательства. Контингент, конечно, был не подарок, поэтому среди работников к нам было особое отношение. Они, действительно, нам помогли тогда и продолжали помогать, если я к ним обращалась, впоследствии.
К зданию постоянно подвозили мешки с разного рода вещами, предназначенными для пострадавших женщин. Привозили сюда все: продукты, одежду, а однажды я увидела клетку с попугаем. Служащие приюта тщательно сортировали вещи, загружая в собственные автомобили увесистые пакеты или даже мешки. Но что-то оставалась и обитательницам приюта - тем, кому они, собственно, и предназначались. На праздники часть женщин разъезжалась по родственникам. Вот, тогда я сделала еще одно, поразившее меня открытие: неважно, если у вас есть родные или даже родители, потеряв крышу над головой, вы оказываетесь на улице, если не повезет попасть в приют. Никто, кстати, не роптал, не удивлялся/возмущался тому, что их не приютили родственники. Они и сами бы не приютили. (Это, блин, Америка!)
Тех, у кого не было родных, на праздник их разбирали волонтеры. Нас тоже «пригласили», причем, с большим интересом, но мы отказались, меня эта роль «бедняка», одариваемого кем-то из милости, никак не прельщала.
В тот вечер мы были одни, но в здании дежурила женщина-волонтер. У нее тоже никого не было, кроме маленькой дочки. Вот, вместе мы и посидели за ужином и за просмотром мультиков. А подарков была уйма! Оказалось очень много желающих подарить что-то маленькому русскому мальчику на Рождество. Кто были эти люди - не знаю, но под елкой была гора коробок с именем моего мальчика.
К следующему Рождеству мы уже полгода, как жили на квартире. Батюшка из местной русской церкви «щедро» выделил нам квартиру в одном из своих многочисленных домов под рент. «Будут деньги или нет, но жилье я тебе дам». Правда, потом, когда я, после долгих мытарств, нашла работу, он прислал мне счет за несколько месяцев задним числом. (Это капитализм, детка!).
Дом этот находился в трущобах. Сейчас мой сын, набросив легкую дымку грусти на свое лицо, говорит девчонкам: «В детстве я жил в гетто». Девчонки: «Ах!» И думают: «Какой бедняжка, этот красавчик!» Это было не гетто, конечно! Но улица, на которой мы жили, была знаменитой в том городе. Она была очень длинной и на некоторых, отдаленных от нас участках - опасной. Действительно, по ней не рекомендовалось ездить, а если случиться, закрывать окна и опасаться шальной пули. Да, нормальный черный район. Мы жили в конце ее, там тоже был всякий сброд, но хотя бы белый. И очень колоритный.
Вот, в тот год я переживала, что у нас ни елки, ни подарков не будет. Получала я за шитье 40 долларов в неделю и понимала, что мне не купить еду, елку, подарки на эту сумму. Старая богатая русская американка из церкви рассказывала мне, как в детстве, ее родители-иммигранты от бедности заворачивали по яблоку детям в подарок на Рождество. И подарки в другие, сытые годы, она не помнит, а эти - были для нее дороже всего.
Ну, подарок я, хоть какой-то куплю, с отчаяньем думала я, но елку - не потяну. Но тут приехал из деревни, с елкой и подарками, муж моей американской подруги - Шэрон. Я так была рада этой елке, что подпрыгнула и поцеловала его в щеку (у него рост был 190). Парень этот, Пэт, густо покраснел и сказал: "Я Шэрон расскажу". И рассказал. А мы с ней потом хохотали над этим. Среди подарков был один, подписанный «От мамы». На мой удивленный взгляд Пэт ответил: "Нельзя, чтоб от мамы ничего не было". «Не, я так не могу, - ответила я, - и какой-никакой подарок у меня есть.»
Потом прибежал сосед снизу, поляк Януш, и сказал:
- Я знаю, ты переживаешь за сына, но ты не переживай, у него будет подарок!
- Нам ничего не надо, - попыталась я гордо отвергнуть «милость».
- А это и не «вам», а ребенку. Ты знаешь, как мы с Гражиной и девочками бедствовали в первые годы? Но, когда нашим дочкам что-то дарили, мы не отказывались. Дети не должны страдать.
Прибежала и Гражина, узнав, что у нас появилась елка, и принесла немного простых шариков.
Потом, я объясняла сыну, от кого у него подарки и особенно нажимала на один:
- Видишь, написано «От мамы», так на самом деле это от Пэта и Шерон. Ты понял? Это не от меня, это просто так написано «от мамы».
После всех объяснений, я немного заволновалась, что у ребенка исчезнет ощущение сказки, поэтому спросила:
- Слушай, ты как к Деду Морозу относишься? (в первые годы я Санту не признавала)
- Ну, мам, что за вопрос? Он же подарки приносит!
- Но получается, что подарки от знакомых тебе людей...
- Это ничего. Просто родители, знакомые говорят ему что нужно, и он все доставляет в дом. Родители просто упаковывают.
- Аааа, вот, как это происходит, - успокоилась я, довольная тем, что ребенок сам определил для себя схему: взрослые - Дед Мороз - подарки. То, что Дед Мороз немногим отличался от разносчика пиццы, нас не смутило.
В то время у нас жил кот, молодой и красивый. Квартира была огромной и пустой. Все комнаты были по одну сторону от длиннющего коридора. В конце коридора - кухня. «Нарядив» елку 6-ю небольшими шариками, я ушла на кухню. Вдруг слышу характерный «клац!». «Кеша!», кричу я и бегу в комнату. Там у нас была только елка и, выданный в приюте, старый диван. Когда я добежала, то в комнате была тишина, кот сидел за диваном, смотрел мне в глаза с таким выражением: бить будешь? Поскольку у нас кошек не бьют, я просто объяснила ему, что я о нем думаю, перевесила нижние шарики повыше и пошла за веником. Не успела дойти до кухни, слышу: клац, клац! «Кеша!» - кричу я и бегу обратно в комнату. Там - тишина, осколки шариков и кот за диваном. Перевешиваю шарики еще выше, ругаю кота и иду за веником. Дальше: клац! «Кеша!» Осколки и морда кота за диваном.
Значительно позже, другой наш кот, возвратившись с прогулки, впервые увидел елку, которую я только закончила украшать, ошалел от радости, быстро на нее вскарабкался и еще быстрее грохнулся на пол, вместе с елкой, игрушками и фонариками. Весь этот фейерверк из разбитых игрушек, разноцветных лампочек и колючих веток, произвел на него такое впечатление, что он, стремглав, унесся из комнаты, спрятавшись в каком-то углу. В последующие годы он презрительно обходил елку стороной, и на его морде было написано: просто не хочется связываться с этой вашей зеленой дылдой.
Этот кот был вообще необыкновенный. Он был натуроед, никаких консервов не признавал, до сухого корма так никогда и не снизошел. Иногда он так доставал меня своим неуемным аппетитом, что я не выдерживала и бросала ему кусочек хлебушка, зная прекрасно, какая последует реакция. Кот нюхал хлеб, затем медленно поднимал голову и так проникновенно смотрел на меня с глубоким разочарованием и обидой, что мне становилось стрыдно. «Как ты могла!» - было написано на его морде. Потом он, с достоинством и той же обидой, шел к дверям. Я его выпускала, а муж говорил: «Ну, все, пошел в лес, забивать оленя». У нас нам кругом леса были, а кот и правда туда ходил, но это я поняла позже, а тогда наивно полагала, что он где-то неподалеку гуляет. Одно время он стал приносить домой довольно большие куски жареной курицы. Я никак не могла понять, где он их берет. Чистые, не объеденные куски... Правда, сравнительно недалеко (если ехать на машине) было кафе "KFC", но я и в мыслях не могла допустить, что мой котка ходит через лес в такую даль.
- Откуда он это мясо таскает? - спросила я мужа.
- Да, из "KFC", конечно!
- Ты, че! Далеко же так! Машины там ездят! Лес! Не хочу даже думать, какая опасность ему грозит! Да, и кто ему даст такие куски?!
- Да, на него достаточно посмотреть... Они ему все отдадут!
Муж этого кота боялся. Кот его драл, когда он начинал на меня орать. И не пускал на кухню.
Раз, в предрождественский день, я увидела своего котку на пешеходной дорожке перед домом, где он никогда обычно не сидел, грызущего дохлую корочку хлеба. Кот периодически отрывался от корки, оглядывался по сторонам, как я понимаю, в поисках зрителей, и продолжал грызть эту несчастную корку. «Вот, это да! Что творит! - позвала я к окну свою семью, - Это знает, что Рождество, все друг другу что-то дают, вот он и выставился с этой коркой, изображая бедного голодающего кота. И корку же где-то выискал!»
- Иди домой, - позвала я кота, - Думаешь, тебе мяса принесут, ага - щас! В лучшем случае - консервы, а то еще и сухой корм насыплют. Иди домой, не позорь фамилию!
Действительно, кто-то, пожалев, живописно грызущего корку кота, принес ему баночку кошачьих консервов, которые кот, обидевшись, есть не стал.
На дорожке больше не сидел, а мясо, добытое, непонятно, где, вносил в дом.
Третий американский кот, тот самый, которого я сейчас собираю в дорогу, на свою первую елку отреагировал специфически. К этому времени я работала программистом и зарабатывала довольно прилично, поэтому, не затрудняя себя поисками, купила на ближайшем елочном базаре дорогущую елку, высокую и пушистую. Дома меня ждал заболевший ребенок. Я втащила елку в гостинную, и наш кот, тогда еще очень молодой, замер от ужаса и молнией метнулся в спальню под кровать. Он просидел там 3 дня, осторожно проползая на пузе до ванной комнаты, где стояла коробка с его песком, и обратно под кровать. Я ему туда приносила еду, потому что ни на какие уговоры вылезти из-под кровати, он не поддавался. Через три дня стал выходить, но в гостинную не заходил, издалека, посматривая на зеленое пахучее чудище, сверкавшее разноцветными огоньками.
Все наши рождественские праздники проходили обычно: с кучей наготовленной еды, елкой, подарками.... Ничего особенного. Мы ездили к семье мужа в соседний штат - Алабаму. Это очень консервативный штат, иногда его справедливо называют «реднековским», что по-русски прозвучало бы - «колхозный». Семья этого мужа была богатой и тоже очень консервативной. Мы приезжали 25-го, складывали подарки под елку и ждали всех членов многочисленной семьи. А когда все собирались, начиналось действо разворачивания подарков. Все дружно смотрели на разворачивающего и ждали его восторженных ахов. (Среди подарков обязательно были носки!) А потом довольно улыбались, радуясь, что удачно выбрали подарки. Затем, все шли на кухню, набирали в тарелки еду и садились за общий стол. На столе расставлялись только напитки и специи. Иногда - цветы. После ужина шли к пианино и пели рождественские песни. Старшее поколение. Мы - не пели.
Хорошие дома, много еды и дорогие подарки...а запомнились больше всего два Рождества: тихий вечер с незнакомой женщиной и ее дочкой в приюте и другой - в бедном районе, пустой квартире с елкой, украшенной 3-мя уцелевшими шариками и счастливым ребенком с дорогущим игрушечным «лазерным» автоматом, подаренным поляком Янушем, и котом, носившимся по комнате и коридору за красным огоньком автомата.