Немного о войне
Немного поездить по памятным местам войны мне удалось, благодаря местному энтузиасту, историку Михаилу Ивановичу. В районном центре, через который я езжу к себе в деревню, знают, что я интересуюсь темой ВОВ, и вот познакомили меня с этим человеком. Кто-то считает его странным: в наше время всеобщей коммерциализации этот человек тратит собственные средства и время, разъезжая по деревням, выискивая тех, кто еще помнит войну. По моему же разумению он просто тихо совершает свой подвиг - благодаря этому человеку были раскрыты подробности многих событий, откорректированы факты, обнаружены и обнародованы имена...
Снайпер
Мы стоим у длинной полосы деревьев, закрывающих от дороги поля. Через дорогу - берег речки. Там тоже растут деревья, но вразброс, оставляя берег открытым.
- Вот здесь, - говорит Михаил Иванович, указывая на полосу деревьев, - на старой груше сидел наш снайпер, а там, - он поворачивается к берегу, - там немцы купались. Вот отсюда он их доставал.
Я смотрю на то место в полосе деревьев, на которое он указал, затем перевожу взгляд на берег.
- Так это ж совсем рядом!
- Да, - кивает головой Михаил Иванович.
- Как же они его не обнаружили?
Конечно в то время тут все было по-другому. И пОля, скорее всего, не было, а если здесь был лес, так это и хорошо - было, куда нашему парню скрыться.
Я подхожу поближе, стараясь найти среди деревьев ту старую грушу.
- Нет ее, - откликается на мои действия Михаил Иванович, - я сам ее искал, искал. Думал, может, хоть следы ее найду. Но росла она примерно здесь.
Груши высокими вырастают и кудрявыми, вот она и закрывала, как могла, своими ветвями нашего снайпера.
- 21-го немца положил, - говорит Михаил Иванович.
Я поворачиваюсь, смотрю в его глаза и понимаю, что он сейчас там, в 41-м. И я, как и он, переношусь в тот жаркий летний день, вижу, выгрузившихся из машины немцев, вижу, как они складывают оружие, сбрасывают гимнастерки и бегут к воде. А парень наш вынужден часами неподвижно сидеть на этом дереве, и где его подразделение, неизвестно - такая неразбериха тогда была. Он один среди врагов и должен делать свою работу - страшную работу. Но это они пришли на нашу землю убивать и надо, чтобы «он, а не ты, на землю упал». И он стреляет.
21 выстрел - минус 21 немец.
14 храбрецов (продолжение)
Оказалось, что это именно Михаил Иванович установил имя погибшего командира. От него я узнала, что лейтенант Лебедев встретил в Москве девушку из Дятлово, полюбил и ради нее приехал сюда.
Здесь и любовь свою нашел, и гибель свою.
Хоронили их не немцы, а местные жители. Протоиерей дятловской спасо-преображенской церкви обратился к немецкому командованию с просьбой похоронить погибших солдат по христианским обычаям. Ему позволили. А все остальное так и было: немцы воздали почести нашим погибшим бойцам, и их командир сказал, что они должны так сражаться, как эти герои защищали свою землю.
Сравнил тоже... Они Родину защищали.
А медальонов не было, и имен этих солдат никто никогда не узнает.
А протоиерей этот настоящим героем был, стольких людей спас во время оккупации, рискуя собственной жизнью.
Крапива
- Тяжело было, - рассказывает пожилая женщина, сидящая на скамье, - есть нечего было - все поля сожжены... Так мы крапиву собирали и сушили. Насушим - и на мельницу. Мать стеснялась сама крапиву мельнику носить, меня посылала. А мне-то что? Мне три года всего было. Вот, принесу крапивы, мельник намелит муки, и я несу эту муку домой. Мать из нее лепешки делала.
Я была в поселке и стояла на остановке автобуса, когда услышала этот рассказ незнакомой мне женщины. Рядом с ней сидел тоже пожилой уже мужчина. Видимо женщина разговаривала с ним, но он не отвечал, только молча кивал.
- Зачем они это все устраивают? Эти протесты? Войны захотелось? - спросила она, глядя куда-то в небо, затем добавила горестно, - Мы-то помним ту войну...
Я приехала в свою деревню, поставила сумку с продуктами на деревянный стол у себя во дворе, села на скамейку. Посмотрела на сумку свою, полную продуктов, потом на заросли крапивы у сарая. И увиделась мне маленькая трехлетняя девочка, в повязанном по-деревенскому платке, торопящаяся к мельнику с мешком крапивы, и мама ее, тоненькая, совсем исхудавшая от голода, которой до смерти стыдно нести мельнику свою сушеную траву.
За моим огородом бродил аист, неподалеку на возделанном колхозном поле работал трактор, а я все сидела и смотрела на эту крапиву.