Еще деревенского вам
Это еще в 2018 написано было. У меня завалялись какие-то заметки.
Загорание
Шла я как-то с автобуса и, войдя в деревню, увидела усатую Раю. Она сажала картошку на кусочке земли между колхозным полем с кукурузой и расположенным на его краю склепом. Склеп этот никто не сносил, кому он принадлежал неизвестно. Стоит себе, полуразрушенный, под деревом на краю колхозного поля. А дальше возвышается курган, который при возделывании поля просто огибается.
Его, естественно, никто не разравнивает, и это радует. Кто знает, чьи кости там покоятся? А вообще, картошку сажают, где ни попадя. На разных клочках незанятой земли. Зашедший ко мне во двор недавно пьяный сосед Коля сказал, что я могу до самой посадки засадить поле картошкой, и никто мне ничего не скажет. Я ужаснулась такой перспективе и ответила, что я свой участок с картошкой сокращаю постоянно, на кой мне еще-то? И кто, скажите на милость, будет засаживать то поле до самого горизонта?
Увидев Раю я подумала, что надо попросить ее вскопать мне землю. Слово «вскопать» или «вспахать» они не приемлют. «Мы не пашем», отвечали мне. «Ну вскопайте». «Мы не вскапываем», следовал ответ. «Ну а чего вы делаете своей лошадкой?» «Загораем».
- Рая, привет, - сказала я, подойдя поближе, - вы мне с Володей землю загорите?
Я внутренне содрогнулась от этого склонения. Но Рая и бровью не повела.
- А когда тебе нужно загореть?
- Ну, когда у вас время будет.
- Загорим. Володя с работы прийде, и я ему скажу. Загорим тебе землю.
Я пошла к дому, раздумывая: на каком языке мы вообще разговариваем?
***
Я потом покопалась в словарях и поняла, что "загорать" - это от "орать", пахать, значит. Непонятно только, почему они так настойчиво меня уверяют, что не пашут.
***
Это уже этот год - 2020-й.
Яблуни
- Табе ж поле прогарать трэба, - сказала Рая, увидев меня.
Я шла с автобуса по нижней дороге, а точнее - улице. Это, как бы главная улица. Когда-то она была вымощена булыжниками, а теперь по ней невозможно ходить. Вернее, возможно, но непросто. Такое впечатление, что после их укладки, по улице проехало что-то реально мощное, многотонное и вдавило часть булыжников глубоко в землю. В результате вместо одной ровной дороги получились такие высокие узкие и кривоватые тропы с большой разницей в высоте. Ехать на машине по этой улице - мучение, как впрочем, и ходить. Кроме того, когда ты по ней идешь, все высыпают из домов поглазеть на идущего. Меня это слегка напрягает. Я хожу по верхней дороге, по ней же возит меня таксист. Это дорога между полем и дворами с той улицы. Дорога тоже не бог весть, но немного все же ровнее.
Рая была у себя во дворе и, увидев меня, вышла поговорить.
- Можа мы прИйдем до табе позагарать?
- Давайте, - обрадовалась я. Обычно их приходится уговаривать, а тут сами предлагают.
- А кали? - спросила Рая.
- Да, когда угодно, я же теперь все время здесь.
Этим же вечером они пришли: Рая с Володей и еще один дядька. Рая встала возле меня наблюдателем, Володя-дохтур повел лошадку, а дядька направлял плуг.
- Не пьяные, хоть? - спросила я Раю.
- Нееет! - Рая уверенно замахала головой. Потом, правда, стало ясно, что пьяные они все, включая Раю.
Для картошки я выделила небольшой участок, а бывшее картофельное поле зарастало травой. Я просила Володю мне его вспахать, чтобы я наконец его выровняла. В позапрошлом и прошлом году просила, но он отказывался из-за растущей на поле травы. «Попали траву спачатку», говорил. Когда я услышала это «попали» в первый раз, то испуганно спросила: «Че, прям поле поджигать?». «Та нет же, купляют некия химикаты, каб трава не расла»,- пояснил Володя. Химикаты в виде раундапа я использовать не захотела, и трава росла себе, хотя иногда я, как могла, выдергивала ее руками. В этом году я и не собиралась его просить, поскольку, раз он отказался в позапрошлом, когда это было легко, то спустя два года в этом не было смысла. Но Рая неожиданно сказала:
- А чаго ты ёй гэта поле не загаришь?
Володя вначале объяснил, что я не «попалила» траву, но Рая его как-то быстро уговорила, сказав всего лишь:
- Володик, ну позагорай ёй, яна ж сама не зможа.
И Володик согласился, хотя тут же начал меня ругать за то, что я насажала «яблунь».
- Чего это «яблонь»? - не согласилась я с обвинениями. Это вот - две груши. Та палочка - тоже была грушей, но не принялась. Вот это абрикоска, а эти две - шелковицы. Где ты яблони увидел? У меня только старые яблони, у дома...
- Ото усё трэба пересадить от туды, - Володя кивнул в сторону дома.
- Куды «туды»? Там засажено все. Я б наоборот все те яблони пересадила сюда. Там должен быть светлый двор, а здесь - сад. Просто они старые все - не пересадишь.
- Это усё неправильна, - продолжал возмущаться Володя. - И градки гэти свои зрабила. Усё красиво хочит. Надо усё разравнять и перекопать
- И че? Картошкой вашей засадить? Вот, я на картошку выделила, - я махнула рукой в сторону небольшого картофельного участка, - да и то, сократить хочу.
- Ты прауда сократить хочаш? - тихонько спросила Рая.
- А зачем мне столько картошки и как ее потом в город везти?
- Зимувать не будешь?
- Не знаю пока.
- Везти цяжка, - согласилась Рая.
- Ты неправильно рассуждаешь, - крикнул начавший пахать Володя, - табе красота важнее или...?
Тут он замешкался, видимо не будучи уверенным, как сформулировать свою мысль, но я ответила, не дожидаясь окончания его мыслительного процесса:
- Красота, конечно.
- Эх, не деравенская ты женчина!
- Ну, да, - кивнула я, соглашаясь, а Рая хихикнула.
- Я вот прыйду до табе... Я знаю, где там окно раскрывается. Я там хадзиу, вывучиу усё.
Я с опаской глянула на Раю.
- Не бойся, - успокоила меня Рая, - не прыйде.
В начале весны я поставила новые окна и уехала. А вся деревня отправилась на экскурсию к моему дому, оценивать новые окна. Судя по всему, окна не просто осматривали, но и изучали.
Володя вел лошадку по полю легкими зигзагами, а у дядьки, направляющего плуг, зигзаги были крутыми, отчего его заносило, и он периодически падал. Володя все это время крыл его матом.
- Осторожнее! - крикнула я Володе, - куда ты на деревце лошадку ведешь!
- Ды я усё бачу! - возмутился Володя моему замечанию и добавил обиженно:
- Я табе яшче ничОга не зламау!
- Прям, «не зломау», - не согласилась я, - а кто мне своей пьяной ногой растоптал жимолость? Под корень ваще.
- Што, прауда? - тихонько спросила Рая.
- Ну, да. Не волнуйся, это давно было. Она отросла уже.
Рая засмеялась и тут же закричала:
- Володик, куды ты на яблуню идзеш!
- Ды я тую яблуню бачу!
- Яблоня, - хмыкнула я и добавила в полголоса, - вообще-то это груша.
- Ды якая разница, - улыбнулась Рая.
- Никакой, - согласилась я.
Деревца были посажены по периметру поля, а само поле я хотела выравнять и засадить газонной травой.
Мужики прошли ряд и стали разворачиваться. Володя с лошадкой нормально повернули, а мужик с плугом не сумел. Его и так качало туда-сюда, и разворот он не осилил, завалившись на землю.
- Куда на яблоню мою!! - закричала я мужику. «Яблоней» в этот раз был маленький кустик черноплодной рябины.
- Я не зломау! - мужик повернул голову в мою сторону, а я быстро придала своему лицу суровое выражение и пошла проверить свой кустик. Мужик пытался подняться и одновременно ухватиться за плуг. Ему это не удавалось, потому что лошадка продолжала медленно двигаться, плуг тоже, и мужика отбрасывало всякий раз, когда он пытался за плуг ухватиться. Он продолжал падать, Володя крыл его матом, я шла в сторону кустика, а Рая беспрестанно кричала мне: «Ну, што? Зломау?» «Не дошла еще», - отвечала я Рае.
Поравнявшись с падающим мужиком, а я посоветовала:
- Вы в другую сторону падайте, а то все яблони мне переломаете.
Дальше мужик продолжал свои кульбиты, поминутно оглядываясь на меня, отчего продвижение его вперед еще больше замедлилось. Лошадка тихонько шла, плуг двигался, как хотел, а Володин мат в адрес мужика стал перемежаться с горестными восклицаниями: «На што я табе покликау?».
Я осмотрела свой кустик под Раино и мужиковое «Ну, што? Зломау?».
- Не, - честно ответила я, - не сломал ничего.
Мужик наконец развернулся в нужную сторону и, ухватившись за плуг, заплетающимися ногами стал продвигаться вперед.
Поле они мне все же вспахали, а мужик даже кое-где попереворачивал корнями вверх пласты вывороченной земли с проросшим насквозь пыреем, что в дальнейшем облегчило мне очистку земли от них.
А «яблуни», которые я насажала, все имеют имена.