Про одного кота
Мы жили тогда в комплексе из таунхаусов. Кто-то там домом владел, кто-то просто снимал. Каждый год на парковках появлялись новые машины, и мы понимали, что в наш комплекс заселились очередные жильцы. Домашние животные в Америке большей частью действительно домашние, хотя и бывают кошки, которых выпускают из дома на прогулку.
Комплекс наш был маленький - всего три коротеньких улицы, и мы знали ближайших соседей и их питомцев. Как-то, со вселением очередных квартиросъемщиков, в комплексе появился кот. Он был здоровенный, больше даже, чем мой Флафф, с красивым бенгальским окрасом. Ходил он по комплексу гордо и свысока на всех поглядывал. У него был почему-то розовый ошейник от блох, хотя высоко поднятый хвост открывал всем нормального, некастрированного мужика. Такой ошейник также свидетельствовал о наличии хозяев.
В штатах все сидят по домам, по своим дворам, ну, и по машинам. Мало, кто просто ходит. «Не только лишь все» (с). Я выходила, ну разве что мусор вынести и к почтовым ящикам, расположенным на другой улице. Кота я всегда окликала, если встречала, говорила ему что-то вроде «Привет! Ну, что, обходишь территорию?». Он мельком посматривал на меня и также независимо проходил мимо.
Потом, спустя наверное год, я стала замечать, что в дождь он прячется у меня на крыльце под козырьком. Как долго это продолжалось, не знаю. Я смогла это увидеть, только, когда однажды дождливым днем бежала от машины к дому. Козырек был небольшой, но оставлял немного сухого места у крыльца. Кот вжимался в мои двери. Я подошла к двери и открыла ее. Кот посторонился. Я вошла, а он даже не пытался войти за мной, но так посмотрел, что все, я уже не могла о нем не думать. Ну, ему там сухо, говорила я себе, на улице тепло, и к тому же, у него вполне есть хозяева, и вот они-то и должны о нем позаботиться. Прошел дождь, и кот ушел. Потом, в следующий раз, когда пошел дождь, я уже специально выглядывала, прячется ли кот на моем крыльце и достаточно ли ему сухо.
Однажды вездесущая соседка, встретила меня и сказала:
- Этот кот... у него хозяев нет. Надо в Энимал Контрол звонить.
- Ты чего?? Во первых, хозяева есть, а во-вторых, ты что, не знаешь, что их там убивают через 3 дня??
- Ну, если без хозяина, то надо звонить. Такой порядок.
- Да, есть хоязяин!!
- Ты уверена?
- Да, знаю я точно!
- Ну, смотри. Если я узнаю, что хозяев нет, то позвоню.
Доносительство у них воспитывают с пеленок, и это у них не считается чем-то постыдным.
- Только попробуй. Если вдруг хозяев нет, а они есть, то я его себе возьму.
Эта была та самая Кани, с которой я сцепилась, когда она сдала свою хаски в Энимал Контрол. После этого она стала меня называть «эта сумашедшая русская».
- Ты знаешь этого здоровенного мраморного кота, - спросила я как-то сына, - он все время прячется от дождя на нашем крыльце.
- Кошки приходят туда, где их кормят, - глубокомысленно резюмировал сын, - не корми.
- Я и не кормлю. У него же хозяева есть.
- Нет у него никаких хозяев. Они уехали давно, а его бросили.
- Да ты что? А я на Кани набросилась, когда она заподозрила, что у него хозяев нет. Надо его быстро спасать, пока она в Энимал Контрол» не позвонила!
- Не вздумай его к нам тащить, - предупредил благоразумный сын, - хватит нам Флаффи.
- Нет, конечно, они же не поладят. Хотя и хотелось бы...
Сын посмотрел на меня как на безнадежно больную, фыркнул и ушел к себе. Он давно уже перестал притаскивать домой бездомных животных, задекларировав, что кто-то же должен быть умным в семье.
На следующий день разразилась гроза. Мой Флафф очень боялся грозы. Я тоже при грозе чувствовала себя неспокойно. У американцев нет громоотводов, потому что они все уверены, что молния ударит «вооон в то дерево». А дома там «картонные» и сгорают моментально. Кот мой при грозе забивался под кровать, откуда его невозможно было вытащить. Я всегда переживала, что если загорится дом, я Флаффу своего не смогу вытащить из-под кровати. Поэтому при самых первых раскатах, когда кот еще не успевал рвануть под кровать, я его хватала и утаскивала на первый этаж в туалет, который назывался «половиной ванной комнаты». Если в доме нет подвала, то ванная на первом этаже считается самым безопасным местом. Мне же, в случае пожара, легче было вытащить Флаффу из дома.
И вот, когда разразилась гроза, я запихала Флаффу в «половину ванной комнаты» и позвала мраморного кота в дом. Он конечно же, прятался от грозы на моем крыльце. Кот зашел с благодарным мявом. Я говорю, вот, хочешь, поешь. Кухня была тут же, и большущая Флаффина тарелка (из маленьких он не ел) всегда была наполнена (из неполных он тоже не ел). Кот подошел к тарелке, начал есть, а я пошла в комнату. Это было открытое пространство, и комната от кухни отделялась половиной стены - каунтером. Кот тут же побежал за мной, как-то вопросительно мяукая. «Я не ухожу никуда, - сказала я ему, - давай, постою рядом, пока ты ешь». Я пошла на кухню, он бежал за мной как привязанный. И только, когда я остановилась у тарелки, начал есть. Было видно, какой он голодный, и я наблюдала за ним, ругая себя, что не выяснила ситуацию с его хозяевами раньше.
Потом мы пошли в комнату, я села на стул у компа, а он лег на пол и обхватил лапами мою ногу. Мое сердце поплыло, и я подумала: ну, что же мне делать? Как его теперь выставить? И оставить нельзя. Флафф не переносит других животных. А этот еще и лидер, и здоровый такой! Хватит с меня тех драк, которые были у Флаффы с Дашей. И я позвонила Клэр. Где-то я о ней рассказывала. Она была дочерью старого землевладельца, которому принадлежала почти вся земля в округе. Жили они недалеко от нас, и ее сын дружил с моим. К их дому вела отдельная дорога, которая была ответвлением от другой - длинной улицы, носящей имя отца Клэр. Этот короткий отрезок был заасфальтирован только до окончания их двора, потом дорога шла через лес и называлась, как и всякая незаасфальтированная дорога, «грязной». Я очень любила по ней ездить, потому что, если вести машину медленно, там всегда можно было встретить оленей, енотов, опоссумов или интересных птиц, вроде стервятников.
Семье Клэр принадлежало ранчо. Однажды Клэр поехала в «Энимал Контрол», чтобы взять там собачку. И взяла - красивенького йоркширского терьера. Правда, очень больного. Она потом его вылечила. А заодно забрала оттуда и еще одного, тоже йоркширского терьера, еще более больного. И тоже потом вылечила. А в тот день вернулась и взяла из «Энимал Контрол» всех, кто там был. Ее дом обрел нестерпимый запах собачьей шерсти, а во дворе был выстроен загон, где носились большие собаки. Все маленькие жили в доме. До этого у них был один большой кудрявый пес и три кота. Потом появился еще один. Красивый такой котенок, подросток. Мальчики нашли его в лесу, мяукающим на высокой сосне. Полез за ним, конечно, мой. Притащили вначале к нам, а потом отвезли к Кэрол. (Вот, только такая фотка сохранилась. Маленькая, из серии «найди кота». Это кот, которого котенком стащили с высокой сосны, уже повзрослевший у Кэрол на ранчо).
Вот ей я и решила позвонить, когда Мраморный обнимал мою ногу. Он попробовал взобраться ко мне на колени, но как и Флаффе, ему не хватало там места. Тогда я поставила рядом другой стул, как делала для своего кота, чтобы он мог поместиться частично на моих коленях, частично на стуле. Кот все понял, лег и обнял меня лапой. «Ни фига себе, - подумала я, - ну и как его отдавать?»
Я позвонила Кэрол, объяснила, что нужно спасать необыкновеннейшего кота, потому что моя вездесущая соседка не ровен час донесет на него.
- У нас гости сейчас, ты дня через четыре позвони, - ответила Клэр, и я начала отсчет дням.
Когда закончилась гроза, из «полуванной» стал доноситься настойчивый скреб, а потом из-под двери начала высовываться красивая лапа в «белых носочках». Лапа поддевала когтищами дверь и пыталась таким образом ее открыть, хотя дверь открывалась в другую сторону. Мраморный абсолютно равнодушно посматривал на манипуляции черно-белой лапы с дверью и всячески старался обнять любую часть моего тела, попавшую под его собственные лапы. Как могли бросить хозяева такого кота, не представляю.
Пора было выпускать Флаффу из «полуванной». Я решила выйти на улицу, зная уже, что Мраморный выйдет со мной, не отлипая от моей ноги. Черно-белая лапа уже высовывалась во всю свою длину, постукивала по полу, переворачивалась, пытаясь чего-то поймать в воздухе, уползала внутрь, цепляя дверь когтищами и снова высовывалась во всю свою длину. По пути к выходу я открыла дверь в «полуванную», а мы с Мраморным вышли на улицу.
- Пошли, погуляем, - сказала я коту, и мы пошли к почтовым ящикам. На обратном пути, устав от моих «Эх, че ж делать-то, а?», кот остановился, посмотрел на меня, как бы говоря: «Да, не переживай ты так, я все понимаю» и ушел по своим делам. Гордый был кот. Ничего ни у кого не просил, не мякал ни под чьей дверью, сам где-то по помойкам добывал еду. И потом, когда я открыла ему дверь, он думал, я не просто в дом его впустила, а в свое сердце, и теперь у него будет свой Человек, и он в ответ распахнул свое настежь и просто затопил любовью с этими «лапными» объятьями. Может это и не так, но мне показалось тогда, что он понял, что по какой-то причине я не могу его взять в дом и переживаю по этому поводу. Потому и остановился, посмотрел и пошел по своим делам, чтобы не пришлось мне закрывать дверь перед его носом, хотя я, честно говоря, обдумывала варианты с расселением котов по этажам. А кот, видимо подумал, что раз нельзя почему-то жить все время в доме, то ничего, буду жить просто у крыльца, и в последующие три дня там и сидел, даже не пытаясь проникнуть в дом. Я же то и дело выскакивала на улицу, чтобы убедиться, что кот никуда не делся, кормила его, уверяла, что еще чуть-чуть, и все будет хорошо и просто оставалась посидеть с ним на крылечке.
Кэрол я позвонила через три дня, сказав, что привезу кота.
- Давай, - согласилась Кэрол, - гости только уехали.
Я поместила Мраморного во Флаффину переноску. Для своего кота мы использовали собачью, потому что в кошачью он не помещался. С трудом подняв ее, я поставила переноску со смирно сидящим в ней котом на заднее сиденье машины и поехала на ранчо. Там отдала кота Кэрол, рассказав, какой он человеко-ориентированный, умный и вообще распрекрасный и что надо найти ему людей, которые такое сокровище заслуживают. Погладила и поприжимала к себе распрекрасного кота и уехала, попросив разрешения его навещать. Еле выдержав для приличия один день, на второй я уже вернулась посмотреть, как там кот.
Сын Кэрол уже рассказал моему, что кота назвали Томасом, и никому пока не отдали.
Когда я приехала, кот был во дворе, я бросилась к нему со всякими уси-пусями, а он, вместо того, чтобы дико обрадоваться, скользнул по мне взглядом и удалился. «Фигасе, подумала я, вот это да...». Такая ошарашенная и пошла за Кэрол, в ее кабинет. Кэрол, напротив, выглядела довольной.
- Я решила оставить его себе, - сказала она, усаживаясь в кресло, - да, я - собачница и кошек не так люблю, как собак, но этот кот.... он просто украл мое сердце. Он такой ласковый... нет, я не смогла его никому отдать. Даже не предлагала. Пусть живет у меня.
- Да, - говорю, - он необыкновенно ласковый... Странно, что не отреагировал на меня, не мог же не узнать...
- Ну, - Кэрол пожала плечами, - ты сама его отдала. Он это запомнил.
- И не простил... Ну, да... А как я могла иначе? У нас Флаффа, и он некастрированный. Они же начнут биться.
Кэрол опять пожала плечами, как бы говоря: «Ну, ты сделала свой выбор, так что ты хочешь?»
И тут в комнату вошел кот. Он прошел мимо Кэрол, миновал меня, игнорируя мои «кис-кисы» и запрыгнул на стул перед стеллажом, закрывающим окно. Он поставл передние лапы на полку, вытянувшись всем своим прекрасным длинным телом, и уставился в окно. Он мог подойти к другому окну, которое ничто не загораживало и куда впоследствии любил подходить, но тогда подошел к тому, которое было прямо за моей спиной. Я развернулась к коту, а Кэрол вышла. Хоть она как-то уж очень по-женски реагировала, мол, этот мужик теперь мой, но деликатно оставила нас вдвоем, понимая, что кот не зря пришел в кабинет и встал на стул, стоящий рядом со мной.
Я повернулась к коту, протянула руку, надеясь, что вот он просунет под нее свою голову и замурчит изо всех сил, но кот не сдвинулся с места, продолжая как бы вглядываться вдаль. Я начала рассказывать коту, что не могла его оставить, что начались бы драки с Флаффой, что ему здесь будет хорошо, что это - очень богатый дом, и можно быть уверенным, что его будущее будет стабильным, а со мной... у меня то взлеты, то падения. И попал он к Кэрол, она не обидит ни одно живое существо, и вообще, ему повезло просто, и это лучшее, что можно было для него сделать.
Я встала, все же желая его погладить, но кот, такой обычно ласковый, увернулся из-под моей руки и, спрыгнув со стула, пошел к выходу. У двери он оглянулся и посмотрел на меня. Долго смотрел. Я тоже молча стояла и смотрела на него. Все тогда поняла. Что все мои оклики: «Привет, что, территорию обходишь?», он замечал и отмечал, хотя, казалось, что просто скользил по мне взглядом. И когда его бросили, то приходил прятаться на мое крыльцо, потому что доверял, потому что если говоришь с кем-то ласково, то он тебе верит. Это у нас, у взрослых людей - сказал и забыл, а животные, они как дети: если улыбаешься ему, то он думает, ты хороший. В его взгляде было и то, как нам было здорово в тот день, когда он не выпускал меня из своих лап, боясь потерять, и наша с ним прогулка, и последующие посиделки на крылечке в течение 3-х дней. Этот удивительный кот пришел проститься, хотя мог бы этого не делать. Но он был благодарен и показал это, а потом показал и то, что раз я сама его отдала, то теперь вычеркнута из его сердца и стала просто частью большой массы людей, ничего для него незначащей. Это собаки прощают, а кошки - нет. Но такой любви, какую дают собаки, человек вообще не заслуживает.
Кот вышел, а я села на стул в полной растерянности. В комнату вошла Кэрол и сказала:
- Ну, вот, он и простился с тобой.
- Навещать его нет смысла, - сказала я, - это уже не «мой» кот. Он мне только что дал это понять.
- Ну, это был твой выбор, - безжалостно подвела итог Кэрол.
Я кивнула, чувствуя себя предательницей. И опять сказала про Флаффу, про то, что оба некастрированные, что у Флаффы FIV. Кэрол усмехнулась и ничего не ответила.
- Я рада, что ты его никому не отдала. Это - необыкновенный кот. Он заслуживает самого лучшего.
- Да, это так, - просто согласилась Кэрол. Она такие вещи понимала. В ее жизни было много боли и разочарований. И цену любви и преданности она давно знала.
Я ехала домой и думала, что, вот, я нашла этому коту такой хороший дом и спасла от Энимал Контрола и вообще, сделала, что могла, а на душе у меня реально хреново.
Дома, как обычно у порога, меня встретило мое черно-белое счастье. Я его обняла и сказала: «Эх, Флаффа, если б ты только знал...»
