Крылья на вешалке (часть 1)
Олег уверенно шел по серым плиткам перрона. Утренний воздух холодил, но ясное небо намекало на жаркий день. Симферополь далеко от моря, но предвкушение и затянувшееся ожидание в духоте поезда поселяют в голове четкую уверенность, что даже здесь нос улавливает повсюду тонкий, мягкий привкус моря. Это чувство можно легко ощутить в любом приморском городе. Где бы ты ни находился: в маленьком переулке, в темном дворике или посреди широкого проспекта - ты везде ощущаешь запах и присутствие моря.
Первый троллейбус приходил в 8, поэтому он просто устроился на лавочке и стал наблюдать, как солнце медленно встает над деревьями и вокзальной площадью. Подступая, понемногу освещает зеленые листья и покатые бока выстроившихся рядами маршруток. Чуть раньше времени, покачивая рогами, подъехал троллейбус. Зашел в пустой салон, прошел среди сидений и уселся у окна. Троллейбус постоял и тронулся. Мимо поплыл спящий город в утренних лучах. У кольца троллейбус снова остановился. Зашипели, открываясь двери. Олег обернулся от окна. В салон зашел человек, которого он меньше всего ожидал увидеть. Карл сказал что-то приветливо водителю, улыбнулся, и прошел в салон. Увидев Олега, он замер. Удивление сменилось улыбкой. Широкой улыбкой лучшего врага. Категория скорее книжная, чем подходящая для реальной жизни, но на самом деле так оно и было.
- Какие люююди!
- Да, привет, привет. Какими судьбами? - Олег ответил спокойно, но давая понять, что не рад.
Карл уселся на сиденье напротив.
- Ты, видно, дуешься на меня за последний раз?
- Ну, что ты. С чего бы мне?
- Дуешься, дуешься. - Карл, казалось, развеселился не на шутку. Олег настроения не поддержал.
- Так что ты тут делаешь?
- Да вот, приехал отдохнуть недельку-две. Думаю, прошвырнусь по побережью, поем шашлычка, в море покупаюсь. А может наоборот: осяду в каком-нибудь миниатюрном городишке, просижу все время на пирсе с удочкой. Не решил пока. Ну а ты, Олежка, что? По работе или так?
Поморщился на «Олежку», но ответил:
- Да примерно то же, примерно так же. Отдохну немного.
- Дааа, - он протянул многозначительно, - отдыхать нужно. Работа выматывает. - И улыбнулся.
Олег чуть было не ударил его за эту улыбочку, но удержал себя - просто кивнул и отвернулся к окну.
Карл посидел в повисшей тишине.
- Ну, не буду тебе мешать. - Помедлил немного и, так и не услышав ничего в ответ, пересел ближе к водителю.
За окном проносились зеленые склоны, сменяясь иногда коричневой кладкой. Такую кладку можно встретить только здесь, в Крыму, и в Прибалтике. По соседней полосе навстречу проезжали иногда глазастые советские троллейбусы. Глядя на них, казалось, что здесь сухое ласковое тепло и морской воздух берегут их, и они словно застыли в нем, как в патоке, и думают, что они еще молоды, что вокруг 60-е и вся их проводная асфальтированная жизнь еще впереди. Так и ездят по горным дорогам среди зеленых склонов с расслабленной улыбкой и затуманенным взглядом круглых счастливых фар.
Они сделали еще один поворот, и из-за горы показалось море. Пока еще далекое, оно появилось золотым искрящимся облаком. Упираясь в небо с одной стороны, с другой оно будто вытекало из земли, зелени и маленьких домиков, которые плавились под лучами раннего солнца.
Гурзуф встретил сладким запахом цветов и деревьев. Море здесь ощущалось уже отчетливо. Став реальным, оно перестало быть просто синтетической идеей, призраком, навязанным органам чувств. Такая тоска и тяга могут, наверное, родиться у человека только в городах, что лежат вдалеке от любого из побережий. Но теперь оно стало настоящим запахом и шумом волн.
Сейчас, в начале июня, курортный город - это сплошная суета. Но даже эта суета была какой-то тягуче раскатистой и слегка оплавленной по краям южным теплом.
Нужный ему дом был четырехэтажным серым зданием, укрытым в зелени. Архитектор, кажется, так до конца проекта и не смог определиться, что же он хочет увидеть на выходе. И вот, стремясь от земли к покатой крыше, здание то расширялось, то сужалось, то выдавалось вперед неожиданной верандой на третьем этаже. Может, его проектировали несколько разных людей, а может строили в очень сжатые сроки. Совсем нетрудно себе представить, как все это проходило.
Получил ключи от полноватого, все время слегка взволнованного хозяина и поднялся к своей квартире на третьем этаже. Та оказалось вполне приятной. Замеченная на улице веранда досталась как раз ему. Комнаты просторные, и не набиты обычной кричащей цветностью и безумием курортных квартир. Вся начинка работает исправно. В зале тикают часы. Он бросил вещи, забрался в прохладный душ и несколько минут остывал. Потом вылез, сделал себе кофе, подошел к окну с видом на поблескивающее море. Задумался. Карл остался в троллейбусе и, вроде бы, поехал дальше - не остался в Гурзуфе. Но такие случайности - просто нелепица. Это ведь не кино, чтобы черте-где столкнуться с тем, с кем тебя столько всего связывает. Долгая вражда, столкновения. И много крови. Крови, на которой замешано все в их отношениях. В общем, совпадением это быть не могло. Значит, Карл приехал сюда за ним. Но зачем? И почему ничего не сделал при встрече? Чего он ждет?
Отхлебнул теплого кофе и вдохнул тяжелого воздуха за окном. Солено пахло горячим морем и летними листьями. А, гори он огнем вместе с его планами! Олег не станет из-за него уезжать. И вообще, ничего делать не станет. Когда возникнут проблемы - будет решать. А пока - в отпуске.
Допив кофе, он позволил захватить себя щекотному и почти детскому ажиотажу, который всегда появляется сразу по приезду к морю. «Окунуться!». Заплыть, покачаться на волнах впервые после долгой разлуки. Одевшись в одни только шорты и майку, шлепая пляжными тапками по каменным ступеням, спустился вниз. Вынырнул из подъезда в тень. Громко, с удовольствием вздохнул полной грудью и шумно выдохнул. Летний день пьянил.
Деревья покачивали зеленой листвой на ветру. В скверике гомонили какие-то замурзанные и абсолютно счастливые дети. Невдалеке, чинно восседая в тени, беседовали о чем-то бабушки. Они выполняли важнейшую миссию - привезли дитятко к морю. И сейчас ощущали всю значимость момента, а внутри - тихое счастье от того, что еще могут хоть что-то сделать для своих забеганых и затурканых детей. Мимо продефилировали несколько стройных загорелых девиц. Здесь, на курорте, они дышали жизнью и сексуальностью. Такая себе воплощенная счастливая юность. Вышел на дорогу вдоль дома. Покинув тень, окунулся в толщу солнца и жары. Здесь начиналось Лето. Шел через город по маленьким улочкам, потом через шумные суетливые базарчики в 5 столиков, мимо магазинчиков и приоткрытых ставень съемных квартир.
И вот - пляж. Место средоточия тел и ленивого сна под солнцем. Такие же счастливые дети в своем беспорядочном загаре даже в линии прибоя умудрялись выглядеть перепачканными. И, конечно, море! Не перестав блестеть, оно набрало объема, растянулось до горизонта. Почти ровное, в небольших волнах, пронзительно отсвечивая, лениво шлепает о берег мокрыми руками. Спустился, нашел маленький свободный квадратик гальки, сбросил одежду, тапки и направился к воде. Не останавливаясь, вошел по пояс и нырнул. Прохлада обожгла, вытряхнула судорожный вздох и приняла. После нагретого воздуха было хорошо. Плывя под водой у самого дна, совсем как в детстве, представил себя подводной лодкой и покосился, как его тень ломается, огибая и перепрыгивая камни на дне. Вынырнул.
Утолив первый голод, поплыл дальше, поглядывая по сторонам на силуэт берега. Маленькие домики наседали друг на дружку, громоздились вверх по склону; на пирсе разместились размашисто ленивые в движениях рыбаки. Пляжи по обе стороны от каждого мола засыпаны людьми. Катерок, отплывающий в море. Что-то длинное, плавательно-внушительное у самого горизонта. И чайки. Сотни чаек, парящих в небе, смешно переступающих по гальке, и ворующих еду.
Он плыл, пока не сдавило дыхание. Перевернулся на спину и расслабился. Помнится, лежать на спине он научился еще в детстве. И это всегда доставляло особое удовольствие. С возрастом это удовольствие никуда не девалось. Оно изменилось, обросло образами и новым смыслом, но оставалось таким же кайфом и самоцелью, как раньше. Сейчас, покачиваясь на волнах, глядя в чистое небо, слушал гул и перешептывания под толщей воды. Глубоко дышал. И думал. Отпустил размышления, и они - сначала вяло, а потом почуяв свободу - плыли в его голове. А он плыл, колыхаемый волнами и течением. Глубокий вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Он моргнул.
Снег медленно падал, выныривая из серого зимнего неба. Большими хлопьями он опускался вниз на фоне готического собора и зданий старого центра. Сейчас воскресное утро и улицы почти пусты. Не холодно. Шел по улицам не спеша, вдыхал морозный воздух и рассматривал фасады старых зданий. Остановился на углу возле витого фонаря. С перекрестка вид открывался на площадь. Трамвайные пути отчасти засыпало снегом. Дороги уходили во все стороны, и падающий снег добавлял пространства. Было бы очень приятно просто постоять вот так еще. Но он здесь по делу. До Скольськой еще два квартала. Объект выйдет из дому приблизительно через полчаса. Значит, можно продолжить неспешным шагом. На душе с утра неуютное беспокойство. Причина проста: разговор предстоит непростой, а его неудачный исход крайне нежелателен. В первую очередь - для самого объекта. Вот только и сам Олег убивать его не хотел. Но понимал, что если убедить не сможет, то придется. Ему ясно дали понять приоритет и значимость этой поездки.
Он дошел до угла. Вот нужный дом. По времени до выхода еще минут 5. Подошел к витрине чайного магазинчика. Без внимания осмотрел выложенные коробочки и мешочки. Снег пошел гуще. Снежинок было теперь так много, что, глядя на них, можно было рисовать воображаемые узоры.
Звенел будильник. Звук пронизывал комнату, и, казалось, весь мир вообще. Алан Грубер нехотя перевернулся на другой бок. Будильник продолжал звонить. Алан открыл глаза. Его комнату неестественно высветлило серое небо и снег за окном. Все казалось очень холодным. Голова после снотворного гудела. Полежал еще немного, кутаясь в одеяло. Понемногу возвращался вчерашний день. Вчера случилось невероятное. Удалось закончить работу. Ну, то есть, он, конечно, надеялся, что рано или поздно закончит ее, но показатели, которые он воспроизвел вчера во втором часу, были странными. Алан вспомнил вчерашнюю ночь.
Он повторил опыт несколько раз со стабильным результатом. И удивительным. Налил себе кофе. Судорожно глотая, выпил его, снова просматривая сделанные записи. Все выкладки казались правильными. Покурил, обдумывая. Если все это правда, а не безумный бред уставшего мозга, то полученный препарат был если не революцией в медицине, то точно существенным прорывом. Докурив сигарету, он решил, несмотря на возбуждение, лечь в постель, а выкладки проверить на свежую голову. Выпил снотворного и забрался под одеяло. Мысли прыгали одна на другую. Постепенно снотворное начало действовать и они все тускнели, пока, наконец, он не заснул. За окном на ночную Прагу падал снег.
Умывшись и почистив зубы, Алан оделся потеплее, спустился по лестнице и вышел из парадного в морозный утренний воздух. Оттягивая момент истины, он вытащил себя на улицу - пройтись до небольшой кофеенки через квартал - перекусить и выпить первый за день кофе.
Ровно в назначенное время, объект вышел из своего парадного и направился вверх по улице. Олег посмотрел на его удаляющуюся спину, постоял еще немного, разглядывая снежинки, потом коротко выдохнул через зубы и пошел следом.
Набежавшая волна накрыла лицо, Олег открыл глаза. Небольшие облака все так же плыли по голубому небу. Оно покачивалось на волнах. Он перевернулся и неторопливо, ленивыми широкими гребками поплыл к берегу. Было приятно скользить по воде, играться скоростью и плавностью движения. Продолжая плыть, стал поворачивать голову влево и вправо, глядя на собственные руки, появляющиеся над водой. Голова немного кружится, а руки четко выделяются на фоне голубого с белым неба. Сюр.
Играясь: тяжело, грузно бухая руками о воду, вздыхая и фыркая, подплыл к пирсу. Вскинул руки, дав себе на мгновение погрузиться в зеленоватую воду. Толкнулся, уцепился за край пирса и подтянувшись выбрался на него. Потянулся и завалился на спину. Ноги свисали с пирса, и теплые волны продолжали их щекотать. Отдышавшись, сел и поглядел на берег. Пляж гомонил. Самый разгар дня. Жара и суетливый отдых. Всё застилали тела разной степени привлекательности. Есть что-то странное и даже немного извращенное в том, чтобы отдыхать вот так: на переполненном кусочке пляжа. Вокруг вперемешку: и красивые загорелые молодые тела, и одряхлевшие; и дети с мамашами, у которых тоска в глазах выдает поиск приключений. Ребенок в таком случае и повод, и прикрытие, и - при необходимости - причина отказа. Крики «Пахлава», сигаретные «бычки», закопанные между камней, чайки, доедающие в стороне что-то, что не доели другие, уже пьяненькие от холодного пива и жары ребята за игрой в карты, «красотки», делающие почти одинаковые по сути, цели и ракурсу фото в линии прибоя. Все это складывает такой цельный замасленный образ, который, по идее, должен отталкивать. Но снова и снова множество людей возвращается к нему каждый год, чтобы хотя бы вот так - натужно получая удовольствие среди всего этого бедлама - утолить свою тягу к морю.
На пляж по деревянной лесенке с набережной спустился человек с мартышкой на плече. В общем шуме моря и голосов его слов различить, конечно, нельзя. Но и без того ясно, что он предлагает фотографироваться. Обезьянка потерта и порядочно замучена. Движения вялые и очень уставшие. Она послушно и практически без движения сидит на плече, голове, руках отдыхающих. Не сопротивляется и когда ее довольно небрежно передают из рук в руки.
Возможно, ее били, чтобы достичь такого послушания. А может, не давали еды. По сути, это не имеет значения - просто неприятно смотреть на зверька, на владельца и на людей, что фотографируются с предметом, который предметом на самом деле не является. Почему такого ажиотажа не вызывают фотографии с чучелом или статуэткой? А потому, что не живая. Но так ли уж сильно каждый из желающих получить фото интересуется, жива ли обезьянка на самом деле? Или, может быть, это такое завуалированное проявление самолюбивого «человек - царь», «человек покорил», «человек подчинил»? Проявление желания власти и доминирования, которых так сильно, до дрожи, не достает среднему человечку. В любом случае, Олег в отпуске и может позволить себе некоторые вольности: он отвернулся от пляжа и посмотрел на тонкую линию горизонта. Владелец обезьянки неожиданно оступился и упал как раз когда передавал зверька полной женщине. Обезьянка вдруг дернулась и забилась. Женщина пронзительно взвизгнула и отпустила ее. Многие обернулись на крик, хозяин быстро вскочил, но грязновато-рыжий хвост уже мелькнул среди ног у деревянной лесенки. Олег улыбнулся.
Он шел по узеньким улочкам, ощущая приятную усталость после пляжа. Взбираясь по ступенькам, он то оказывался в жарких солнечных лучах, то снова нырял в прохладные озерца тени. Коты в этом городе были повсюду. Разноцветные, наглые и отъевшиеся или маленькие и задиристые. Они сидели в тени и грелись на солнышке. В общем - уйма котов. Но этот как-то сразу привлекал внимание. Он сидел возле небольшого куста на углу. Сидел, глядя, как Олег неторопливо приближается. Не сказать, что выжидающе - с кошачьим безразличием. Олег подошел и остановился рядом.
«Ждешь?» - Подумал он.
Кот утвердительно муркнул.
«А что, есть разговор какой?»
Кот не ответил, а просто встал, потянулся и скрылся за углом. Олег последовал за ним в маленький дворик. Там кот уже свернулся на столе под деревянным навесом. Олег присел. Кот, глядя в сторону и зажмурившись, урчал. Олег внимательно слушал.
«Искал говоришь? … А что, расспрашивал что-то? … А, просто приходил … Да понимаю, что не просто так. Опасный. … Ну мы все в каком-то смысле опасны ... Ладно, ладно - не злись, Гектор. Буду осторожен, спасибо ... Ты как сам? .. Нужно, может, что? .. Ок, ок - иду к черту, не сердись». Олег улыбнулся и осторожно погладил кота. Встал и вышел из двора.
Внимание Карла понятно. Сразу было ясно, что он объявится. Но все же это как-то напрягало. Неприятно засосало под ложечкой. Нужно встретиться с ним, пока он не сделал этого первым. Так можно выиграть хоть что-то. Впрочем, преимущество все равно сомнительное. В этот раз расклад совсем не в его пользу.
Вечер прошел очень мягко. Много гулял и смотрел на море. В темноте оно могло быть загадочным, но этим вечером интригу вроде как отпустили с работы домой пораньше и можно было посидеть в темноте на песке, просто слушая, как шумят волны.
Утро встретило серым небом. Температура все равно не опустилась низко, но солнце проглядывало через серое покрывало и оттого жарило не так сильно. Срывался дождь, но никак не мог пойти. Читал, сидя на набережной. Поставив в тексте мысленную точку с запятой, он оторвался от книги и посмотрел вокруг взглядом человека, который отходил ненадолго и вот, вернулся. Все небо застилали серые облака.
Все небо застилали серые облака. Они отражались на поверхности кофе в чашке. Там, за окном продолжал сыпаться снег, но здесь, в уютной маленькой кофейне, он был простым рисунком. Алан завтракал. По утрам он любил есть манную кашу. Эта его привычка постоянно вызывала шутки знакомых, но Алан был человеком довольно упрямым и не отказывал себе в удовольствии, несмотря на колкости. Сейчас же он пил кофе и все сдерживал себя, чтобы не возвратиться домой к работе. Так будет еще лучше. Пусть этот внутренний ажиотаж разгорится сильнее и результаты точно не окажутся ошибкой. Момент очень важный. А если все выводы неверные? Продолжить работу будет очень трудно. Все-таки жуть как надоело прозябать в этой крошечной лаборатории и работать «в стол». Отсюда - внутренний трепет и такое волнение. Но понимать это умом одно, а разом перебороть себя и отбросить все эти сантименты - совсем другое.
Звякнул колокольчик на двери. В кафе вошел высокий молодой человек в куртке и темных джинсах. Он подошел к стойке, что-то сказал бармену и показал на стол Алана. Бармен кивнул, и человек направился к столику. Это еще кто? Алан молча наблюдал, как он приближается. Никаких идей, что это за человек и что ему может быть нужно, не появилось. Человек подошел:
- Алан Грубер?
- Да, а в чем дело?
- Могу я присесть? Мне нужно поговорить с вами.
- А кто вы?
- Могу я присесть? - Снова спросил человек.
- Да, пожалуйста.
Он снял куртку, повесил ее на спинку стула и сел.
- Спасибо. Прошу прощения за вторжение, но мне действительно нужно с вами переговорить. Меня зовут Олег. Олег Корновски. Я интересуюсь исследованиями рака.
- Да? И что же привело вас ко мне?
- Я знаю вкратце о вашей работе, и она очень заинтересовала меня. Я захотел пообщаться с вами лично.
- О какой работе?
- О препарате для регенерации клеток рака.
- Но откуда у вас информация об этом исследовании? Я не публиковал никаких материалов.
- Понимаете, на самом деле ваше исследование имеет огромное значение. Настолько, что им заинтересовались те, у кого возможности несколько превосходят обычные.
- Вы что, говорите о мафии? - Алан отреагировал скорее агрессивно, чем испуганно.
- Нет, совсем нет. Мы можем поговорить где-нибудь в другом месте?
- Я не стану никуда идти с вами.
- Что ж, я попробую объяснить все здесь. - Все в кафе замерло. Официант, подносивший заказанный у бармена кофе, остановился в шаге и, нарушая всякие законы тяготения, завис в нереальной позе. Алан онемел, а Олег только улыбнулся.
- Алан, я понимаю, что то, что вы сейчас узнаете, будет казаться нереальным. Казаться безумием или бредом. Но постарайтесь отнестись к этому с некоторой лояльностью. По крайней мере, к самой идее. И тогда, возможно, я смогу предоставить вам столько доказательств моей искренности, сколько вы потребуете.
Алан молчал и Олег продолжил:
- Я перейду сразу к сути. Я - ангел. Я представляю здесь Силы Веры. То, что можно узнать о нас из религиозных источников - правильно только отчасти, но может дать представление о ситуации в целом. По крайней мере, можете быть уверены, как минимум, в том, что мы существуем.
Алан был шокирован. Он ожидал чего угодно, но только не религиозного бреда. Эта первая реакция даже побудила его открыть рот, чтобы остановить собеседника, но Олег сделал что-то еще. Окружающая картинка окрасилась в приглушенные, но отчетливые цвета. Предметы, стены, люди - все получили свой цвет и оттенок.
- Да, - подтвердил Олег догадку, - вы видите ауру. Алан, я не хочу и дальше играть в фокусника, удивляя вас всякими «чудесами». Ваши исследования очень важны для нас. И мы очень заинтересовались теми результатами, которых вы добились вчера ночью. Вы молодой и перспективный ученый, поэтому мы наблюдали за вами уже какое-то время и знали, что в ближайшее время в вашей работе случится прорыв. Не знали только точно, когда это произойдет.
Алана пробрал озноб. Он ни с кем не разговаривал со вчерашнего утра, не считая мимолетных «привет-пока» на улице. Никто не мог знать о том, что случилось в его лаборатории вчера ночью. Но не может же быть правдой то, что говорит этот парень.
- Нам нужно поговорить в более спокойном месте. Мы можем сделать это у вас?
Несмотря на дикость ситуации, угрозы от Олега не исходило, и Алан согласился. Кажется, он доверял ему каким-то естественным образом.
- Да. Хорошо, давайте пойдем ко мне.
Они встали. Кафе все еще находилось «на паузе». Алан неуверенно положил деньги за завтрак на стол и покосился на неподвижного официанта. Глаза того не двигались. Закрывая дверь кафе, Алан увидел, как всё снова зашевелилось, а официант озадаченно огляделся, стоя возле пустого стола.
Мимо промчался мальчик на велосипеде. Олег отложил книгу, которую так и не начал читать. Встал, потянулся, и какое-то время смотрел на море, снова прокручивая в голове события этой зимы. Стояла жара и море выглядело самым привлекательным местом. Олег спустился на пляж, разделся и забрался в воду. Сейчас она была теплой и приветливой. Нырнул и поплыл. Воздуха стало не хватать, но он продолжал плыть. В груди появилась боль. Олег все равно держался дна. Только когда голова начала кружиться, он расслабился и позволил себе всплыть на поверхность. Воздух показался особенно сладким. Медленно поплыл к берегу, снова нырнул. Под водой подплыл к темному силуэту пирса, вынырнул, подтянулся и оперся на руки. На пористом камне пирса лежала длинноногая девушка. Рыжие волосы собраны в хвост. И ровный мягкий загар цвета молочного шоколада. Такой бывает только у местных - у тех, кто проводит рядом с морем жизнь, а не только несколько месяцев в году. Она лежала с закрытыми глазами, подставив красивое тело солнечным лучам. Капельки воды на ней блестели. Словно почувствовав его взгляд, она приоткрыла один глаз и посмотрела на него. Олег улыбнулся. Она открыла глаза и села. Глаза красивые, немного раскосые. На улыбку она ответила. Светлые зубы приятно мелькнули на загорелом лице. Ничего не говоря, она отрицательно покачала головой, снова улыбнулась, грациозно поднялась на ноги и практически с места нырнула в воду по другую сторону пирса. Красивые ноги исчезли в зеленоватой воде. Олег криво усмехнулся, выбрался на пирс и лег на горячие камни там, где только что сидела она. Лежа на камне, он повернул голову и провожал взглядом рыжий хвост, пока он стал неразличим в бликах солнца на воде. Эти волосы, эти ноги и эти глаза он хорошо знал. В памяти всплыл летний вечер несколько лет назад. Он сидел, ожидая, на маленькой оградке среди деревьев и кипящей ночной жизни старого Иерусалима. Рядом звучал ласковый и трогательный в этом шуме блюзовый саксофон. Она подошла неторопливо и остановилась всего в шаге, дожидаясь, кажется, кого-то другого. Олег встал и жестом пригласил ее танцевать. Она улыбнулась немного удивленно и обаятельно. И согласилась. И вот они медленно кружатся, касаясь щеками и улыбаясь лицом и мышцами души. Тот танец с Удачей серьезно изменил весь ход операции в Израиле. Ее улыбка тогда спасла очень многих. Ну, а в этот раз … Удача не станет помогать. Олег прикрыл глаза, ощущая солнечные лучи на лице.
Порыв холодного ветра забрался под куртку. Они свернули с улицы и вошли в небольшой переулок. Снегопад почти прекратился и теперь редкие снежинки плавно опускались в тишине улицы. Снег под ногами хрустел. Когда они дошли до середины переулка, Олег вдруг ощутил некую тревогу - ощущение опасности. Он взял Алана за плечо, тот остановился и вопросительно обернулся.
- Я вкратце опишу вам ситуацию, пока мы будем идти.
Неясно, что вызвало чувство тревоги, но если что-то произойдет, то поговорить с Аланом нужно как можно быстрее.
- Препарат, который вы вчера смогли получить, действительно может быть произведен. Это реально и более того - после получения всех необходимых лицензий, существующие технологии позволят наладить его производство достаточно быстро. Через 5-6 лет он будет официально поставляться в большинство цивилизованных стран мира, а также нелегально ввозиться туда, куда не будет попадать по лицензии. Так или иначе, схема регенерации, которую вы смогли воспроизвести, станет толчком в исследованиях для сразу нескольких ученых в разных точках Земли, и еще через несколько лет все они получат более-менее аналогичные результаты в борьбе с другими болезнями.
В общем, если говорить коротко, то те записи, что сейчас лежат на вашем столе, с 85% вероятностью являются панацеей для большинства медицинских проблем человечества: рак, СПИД, генетические заболевания. Чрезвычайно высокая скорость формирования клеток и «дружественная природа» этого процесса сделают реальной чуть ли не полную замену клеток организма с абсолютной совместимостью и в очень короткие сроки. Это станет ключом ко всему остальному. Практически - это универсальное лекарство. Точнее первый шаг к нему.
Они медленно шли по переулку. Алан слушал молча. Олег договорил, и теперь они шли в тишине, разбавляемой только хрустом снега под ногами. Наконец, Алан заговорил.
- То, что вы говорите, звучит как нечто невероятное. То есть это, конечно, было бы очень здорово: изобрести вот так вдруг лекарство от всех болезней, излечить всех страждущих, и прочее, но поймите меня правильно, мне очень трудно поверить вам. - Алан говорил немного взволновано и будто бы извиняясь за то, что не верит Олегу.
- Я понимаю. К сожалению, на данный момент, пока мы не достигнем с вами соглашения, я не могу показать вам ничего, что подтвердило бы точность нашего прогноза.
- Ну хорошо, давайте предположим, что я верю вам и мой препарат - действительно грядущее чудо в медицине, а вы - посланник божий. Но что требуется от меня? О каком соглашении мы говорим?
- Чтобы ответить на ваш вопрос, я должен сначала объяснить вам некоторые нюансы. Спасение человеческой души, перерождение, рай после смерти и само существование такого места как рай в той или иной форме - все это возможно. И для каждого человека есть способы и средства для осуществления любого из этих вариантов продолжения «жизни». Любого из этих, и во многом любого другого варианта вообще. Суть только в искренности веры, а предмет этой веры имеет лишь относительное значение. Искренность играет самую существенную роль.
- Так что же, любой, кто верит в какие-нибудь безумные бредни, получит после смерти именно эти безумные бредни, что бы они из себя не представляли?
- Не совсем так. Существует некоторая общая концепция. Ад, какую бы форму он ни принял, ужасен не внешними проявлениями и даже не сутью мук, а своей безысходностью. Так, например, в классическом земном христианском течении, мы говорим о вечных муках. Рано или поздно любые муки становятся чем-то обыденным и приемлемым. Рано или поздно подсознательно рождается вера в освобождение - в переход к новому кругу перерождения.
Точно так же и рай. В нем ищущим обретается абсолютное спокойствие. Ведь рай предоставляет собой полный достаток всего, чего желает человек. Времени как такового там нет. И опять-таки рано или поздно человек начинает искать способ к перерождению.
Олег сделал паузу, но Алан ничего не спросил, просто продолжал идти рядом. Олег продолжил.
- То, ради чего я рассказываю все это сейчас - понимание значимости веры. Вера является формирующей составляющей вселенной. И хотя ее исчезновение или ослабление не уничтожит существующие миры, именно она является определяющим фактором формы существования. Итак, важно, чтобы человек верил. Теперь зайдем к его вере со стороны самого человека. Неотъемлемой особенностью любой сущности, любого явления есть наличие некоей противоположной сущности и явления. Они существуют, как бы, в противовес. Так рождается баланс. В данном случае в точке по другую сторону маятника лежит сама человеческая природа. Реализуя через веру свои желания, человек теряет насущную жизненную необходимость в вере. Целью и смыслом становится само вновь обретенное благо. В целом, это тоже органично, потому что именно благодаря этому интересу к жизни, человек может воплотить свое предназначение.
- А, что, у каждого из нас действительно есть какое-то определенное предназначение?
Олег помедлил то ли сомневаясь, то ли подбирая слова.
- Не совсем так. Это не значит, что каждый человек рожден и живет, чтобы совершить какие-то заранее предопределенные для него поступки. Иначе в самом существовании не было бы смысла. Но каждый человек должен найти в своей жизни то, ради чего он живет. Найти и воплотить. И тогда его жизнь будет прожита не зря.
- А что становится с теми, кто все же прожил свою жизнь зря? Есть ведь и такие?
- Да, такие есть. Наверное, они просто переходят к перерождении быстрее других. Я не знаю на самом деле. Есть вещи, которые касаются только тех ангелов, которые работают с ними непосредственно. А остальные не должны или не могут о них знать.
- Это что же, у вас там, небось, и столы офисные с перегородками? - Алан криво усмехнулся. Олег почувствовал изменение в его настроении. Он тоже ощущает взволновавшую его опасность. И как бы защищаясь, грубит, но к разговору относится серьезно. Олег не ответил, просто немного укоризненно покачал головой и улыбнулся.
- Ну хорошо, и как все это касается меня? Зачем вы пришли?
Олег вздохнул.
- Это непростой разговор.
Алан молча ожидал.
- Как я говорил, когда человек имеет то, что хочет, когда он благополучен, вера его ослабевает. И наоборот, если в его жизни есть тяготы, то они усиливают его веру. Вы должны осознать масштаб последствий, которые вызовет ваше лекарство. Никаких болезней, никакой боли, никаких забот.
Олег сделал паузу.
- И никакой веры, - закончил за него Алан.
Олег кивнул.
- И никакой веры.
- Так это что же, вы хотите, чтобы я не делал свое лекарство? Чтобы не заканчивал исследование?
- К сожалению, это невозможно. Мы не можем запретить вам работать. Не можем и стереть вам память или сделать что-то еще из арсенала кинорежиссеров-фантастов. Реально у нас с вами есть только два варианта. Первый - вы вносите в окончательную формулу изменения.
- Что за изменения?
- Мы сможем вам помочь в этом. Конечным результатом будет боль. То есть препарат действительно будет излечивать практически все мыслимые болезни, но чтобы действие его возымело эффект, принимать его нужно будет до конца жизни. А это будет причинять боль. - Олег помедлил. - Очень сильную боль.
- Пфффф. - Алан тяжело выдохнул. - Ну хорошо, а каков второй вариант?
- Поймите, Алан, как я сказал, мы не можем стереть вам память или заставить не создавать лекарство. Это и есть то дело, которое вы выбрали как дело своей жизни и мы не можем изменять такие вещи. В такой ситуации мы можем действовать только .. ммм .. хирургическими методами. Вы понимаете, что я имею в виду?
- Вы что, угрожаете убить меня?!
Алан остановился и обернулся к Олегу.
- Я боюсь, что у нас просто нет другого варианта, если вы откажетесь от изменений в формуле.
- Олег, вы недоговариваете. Я не верю, что вы и ваши силы Веры преследуете исключительно гуманистические цели, пусть и в таком вот извращенном виде. Вы сами не меньше заинтересованы в том, чтобы люди верили. Вы хотите, чтобы люди страдали, веря в вас как во спасение и благо. Но я просто не могу этого сделать! Да, не скрою, я во много работаю не ради людей. Я ученый и меня интересует наука. Но я не могу обречь половину человечества на пожизненную боль.
- Алан…
- И не нужно мне ничего плести про перерождения и вечный цикл жизней.
- Алан…
Олег положил руку Алану на плечо.
- Да идите вы к черту! - он сбросил руку и резко развернулся, чтобы уйти.
Из-за угла в конце переулка вышел человек. Вышел быстро, очень уверенно. Олег узнал его. Резко толкнул Алана в спину. От неожиданности, тот споткнулся и начал падать. Олег ударил его под ноги, окончательно сбивая на снег. Горячая тяжелая волна удара накрыла Олега и отбросила. Темный атаковал снова, теперь более прицельно. Почти рефлекторно, защищая себя, Олег хлопнул руками. Продолжая движение ладоней, переулок схлопнулся. И распрямился обратно. Олег встал, кашляя и отряхиваясь. Снег растаял, только кое-где остались небольшие сугробы. Мусорные баки выглядели пожеванными. Возле стен лежали осколки вылетевших стекол. Часть кирпичей раскалилась и теперь, на зимнем морозе, от них валил пар. Демонический противник погиб. Но Алан тоже был мертв.
Дьявол! Дьявол! Адовы дети! Чтоб он вас самих же и побрал!
Олег с силой ударил ногой по мусорному баку, и металл звонко отозвался в пустом переулке. В повисшей после него тишине слышно было, как капает на землю растаявший снег.
Гнев и неприятное ощущение ошибки. Темный агент не собирался убивать Алана. Наоборот, он пришел чтоб помешать Олегу устранить или переубедить его. Кроме того, он был явно слабее Олега. Можно было все сделать аккуратнее, оставить Алана в живых. Олег ведь мог еще уговорить его. Он терпеть не мог убивать людей. Но самое неприятное, что винить его никто не станет. Такой исход руководство вполне устроит. Нормальный рабочий выход из рядовой миссии. Хвалить, конечно, тоже не будут, но и взыскания не назначат … Вот только Олег устал.
Картинки мест сменяли друг друга, отчетливо отщелкивая в голове. Не глядя на то, что видит, Олег перебирал уголки и улочки, скалы, дворики, полянки в неизвестно где растущем лесу. Замер только на зимнем берегу. Море шумело. Серые, массивные волны накатывались на берег с упрямой убежденностью и в своем праве, и в своей возможности измываться над понурым берегом. Олег медленно шел по гальке вдоль воды. Белые с серым барашки накатывались и уходили обратно. Остановился, позволив очередной волне накрыть обувь. Холодная вода сразу проникла внутрь, облизнула. Он зашел глубже и уселся в холодную неспокойную воду. Волны приходили и уходили. Ветер неприятно холодил мокрое тело под налипшими штанами. Злоба не исчезла. Разочарование, неприязнь к себе. Неприязнь к тому, какую работу он выполняет в течении своей вечности. У него ведь уже все крылья в крови. Тучи в небе громоздились плотно, без просветов. Но снег над зимним морем все никак не начинал идти.
Холодная вода лизнула ноги. Олег открыл глаза.
Продолжения хотите ? ..
Первый троллейбус приходил в 8, поэтому он просто устроился на лавочке и стал наблюдать, как солнце медленно встает над деревьями и вокзальной площадью. Подступая, понемногу освещает зеленые листья и покатые бока выстроившихся рядами маршруток. Чуть раньше времени, покачивая рогами, подъехал троллейбус. Зашел в пустой салон, прошел среди сидений и уселся у окна. Троллейбус постоял и тронулся. Мимо поплыл спящий город в утренних лучах. У кольца троллейбус снова остановился. Зашипели, открываясь двери. Олег обернулся от окна. В салон зашел человек, которого он меньше всего ожидал увидеть. Карл сказал что-то приветливо водителю, улыбнулся, и прошел в салон. Увидев Олега, он замер. Удивление сменилось улыбкой. Широкой улыбкой лучшего врага. Категория скорее книжная, чем подходящая для реальной жизни, но на самом деле так оно и было.
- Какие люююди!
- Да, привет, привет. Какими судьбами? - Олег ответил спокойно, но давая понять, что не рад.
Карл уселся на сиденье напротив.
- Ты, видно, дуешься на меня за последний раз?
- Ну, что ты. С чего бы мне?
- Дуешься, дуешься. - Карл, казалось, развеселился не на шутку. Олег настроения не поддержал.
- Так что ты тут делаешь?
- Да вот, приехал отдохнуть недельку-две. Думаю, прошвырнусь по побережью, поем шашлычка, в море покупаюсь. А может наоборот: осяду в каком-нибудь миниатюрном городишке, просижу все время на пирсе с удочкой. Не решил пока. Ну а ты, Олежка, что? По работе или так?
Поморщился на «Олежку», но ответил:
- Да примерно то же, примерно так же. Отдохну немного.
- Дааа, - он протянул многозначительно, - отдыхать нужно. Работа выматывает. - И улыбнулся.
Олег чуть было не ударил его за эту улыбочку, но удержал себя - просто кивнул и отвернулся к окну.
Карл посидел в повисшей тишине.
- Ну, не буду тебе мешать. - Помедлил немного и, так и не услышав ничего в ответ, пересел ближе к водителю.
За окном проносились зеленые склоны, сменяясь иногда коричневой кладкой. Такую кладку можно встретить только здесь, в Крыму, и в Прибалтике. По соседней полосе навстречу проезжали иногда глазастые советские троллейбусы. Глядя на них, казалось, что здесь сухое ласковое тепло и морской воздух берегут их, и они словно застыли в нем, как в патоке, и думают, что они еще молоды, что вокруг 60-е и вся их проводная асфальтированная жизнь еще впереди. Так и ездят по горным дорогам среди зеленых склонов с расслабленной улыбкой и затуманенным взглядом круглых счастливых фар.
Они сделали еще один поворот, и из-за горы показалось море. Пока еще далекое, оно появилось золотым искрящимся облаком. Упираясь в небо с одной стороны, с другой оно будто вытекало из земли, зелени и маленьких домиков, которые плавились под лучами раннего солнца.
Гурзуф встретил сладким запахом цветов и деревьев. Море здесь ощущалось уже отчетливо. Став реальным, оно перестало быть просто синтетической идеей, призраком, навязанным органам чувств. Такая тоска и тяга могут, наверное, родиться у человека только в городах, что лежат вдалеке от любого из побережий. Но теперь оно стало настоящим запахом и шумом волн.
Сейчас, в начале июня, курортный город - это сплошная суета. Но даже эта суета была какой-то тягуче раскатистой и слегка оплавленной по краям южным теплом.
Нужный ему дом был четырехэтажным серым зданием, укрытым в зелени. Архитектор, кажется, так до конца проекта и не смог определиться, что же он хочет увидеть на выходе. И вот, стремясь от земли к покатой крыше, здание то расширялось, то сужалось, то выдавалось вперед неожиданной верандой на третьем этаже. Может, его проектировали несколько разных людей, а может строили в очень сжатые сроки. Совсем нетрудно себе представить, как все это проходило.
Получил ключи от полноватого, все время слегка взволнованного хозяина и поднялся к своей квартире на третьем этаже. Та оказалось вполне приятной. Замеченная на улице веранда досталась как раз ему. Комнаты просторные, и не набиты обычной кричащей цветностью и безумием курортных квартир. Вся начинка работает исправно. В зале тикают часы. Он бросил вещи, забрался в прохладный душ и несколько минут остывал. Потом вылез, сделал себе кофе, подошел к окну с видом на поблескивающее море. Задумался. Карл остался в троллейбусе и, вроде бы, поехал дальше - не остался в Гурзуфе. Но такие случайности - просто нелепица. Это ведь не кино, чтобы черте-где столкнуться с тем, с кем тебя столько всего связывает. Долгая вражда, столкновения. И много крови. Крови, на которой замешано все в их отношениях. В общем, совпадением это быть не могло. Значит, Карл приехал сюда за ним. Но зачем? И почему ничего не сделал при встрече? Чего он ждет?
Отхлебнул теплого кофе и вдохнул тяжелого воздуха за окном. Солено пахло горячим морем и летними листьями. А, гори он огнем вместе с его планами! Олег не станет из-за него уезжать. И вообще, ничего делать не станет. Когда возникнут проблемы - будет решать. А пока - в отпуске.
Допив кофе, он позволил захватить себя щекотному и почти детскому ажиотажу, который всегда появляется сразу по приезду к морю. «Окунуться!». Заплыть, покачаться на волнах впервые после долгой разлуки. Одевшись в одни только шорты и майку, шлепая пляжными тапками по каменным ступеням, спустился вниз. Вынырнул из подъезда в тень. Громко, с удовольствием вздохнул полной грудью и шумно выдохнул. Летний день пьянил.
Деревья покачивали зеленой листвой на ветру. В скверике гомонили какие-то замурзанные и абсолютно счастливые дети. Невдалеке, чинно восседая в тени, беседовали о чем-то бабушки. Они выполняли важнейшую миссию - привезли дитятко к морю. И сейчас ощущали всю значимость момента, а внутри - тихое счастье от того, что еще могут хоть что-то сделать для своих забеганых и затурканых детей. Мимо продефилировали несколько стройных загорелых девиц. Здесь, на курорте, они дышали жизнью и сексуальностью. Такая себе воплощенная счастливая юность. Вышел на дорогу вдоль дома. Покинув тень, окунулся в толщу солнца и жары. Здесь начиналось Лето. Шел через город по маленьким улочкам, потом через шумные суетливые базарчики в 5 столиков, мимо магазинчиков и приоткрытых ставень съемных квартир.
И вот - пляж. Место средоточия тел и ленивого сна под солнцем. Такие же счастливые дети в своем беспорядочном загаре даже в линии прибоя умудрялись выглядеть перепачканными. И, конечно, море! Не перестав блестеть, оно набрало объема, растянулось до горизонта. Почти ровное, в небольших волнах, пронзительно отсвечивая, лениво шлепает о берег мокрыми руками. Спустился, нашел маленький свободный квадратик гальки, сбросил одежду, тапки и направился к воде. Не останавливаясь, вошел по пояс и нырнул. Прохлада обожгла, вытряхнула судорожный вздох и приняла. После нагретого воздуха было хорошо. Плывя под водой у самого дна, совсем как в детстве, представил себя подводной лодкой и покосился, как его тень ломается, огибая и перепрыгивая камни на дне. Вынырнул.
Утолив первый голод, поплыл дальше, поглядывая по сторонам на силуэт берега. Маленькие домики наседали друг на дружку, громоздились вверх по склону; на пирсе разместились размашисто ленивые в движениях рыбаки. Пляжи по обе стороны от каждого мола засыпаны людьми. Катерок, отплывающий в море. Что-то длинное, плавательно-внушительное у самого горизонта. И чайки. Сотни чаек, парящих в небе, смешно переступающих по гальке, и ворующих еду.
Он плыл, пока не сдавило дыхание. Перевернулся на спину и расслабился. Помнится, лежать на спине он научился еще в детстве. И это всегда доставляло особое удовольствие. С возрастом это удовольствие никуда не девалось. Оно изменилось, обросло образами и новым смыслом, но оставалось таким же кайфом и самоцелью, как раньше. Сейчас, покачиваясь на волнах, глядя в чистое небо, слушал гул и перешептывания под толщей воды. Глубоко дышал. И думал. Отпустил размышления, и они - сначала вяло, а потом почуяв свободу - плыли в его голове. А он плыл, колыхаемый волнами и течением. Глубокий вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Он моргнул.
Снег медленно падал, выныривая из серого зимнего неба. Большими хлопьями он опускался вниз на фоне готического собора и зданий старого центра. Сейчас воскресное утро и улицы почти пусты. Не холодно. Шел по улицам не спеша, вдыхал морозный воздух и рассматривал фасады старых зданий. Остановился на углу возле витого фонаря. С перекрестка вид открывался на площадь. Трамвайные пути отчасти засыпало снегом. Дороги уходили во все стороны, и падающий снег добавлял пространства. Было бы очень приятно просто постоять вот так еще. Но он здесь по делу. До Скольськой еще два квартала. Объект выйдет из дому приблизительно через полчаса. Значит, можно продолжить неспешным шагом. На душе с утра неуютное беспокойство. Причина проста: разговор предстоит непростой, а его неудачный исход крайне нежелателен. В первую очередь - для самого объекта. Вот только и сам Олег убивать его не хотел. Но понимал, что если убедить не сможет, то придется. Ему ясно дали понять приоритет и значимость этой поездки.
Он дошел до угла. Вот нужный дом. По времени до выхода еще минут 5. Подошел к витрине чайного магазинчика. Без внимания осмотрел выложенные коробочки и мешочки. Снег пошел гуще. Снежинок было теперь так много, что, глядя на них, можно было рисовать воображаемые узоры.
Звенел будильник. Звук пронизывал комнату, и, казалось, весь мир вообще. Алан Грубер нехотя перевернулся на другой бок. Будильник продолжал звонить. Алан открыл глаза. Его комнату неестественно высветлило серое небо и снег за окном. Все казалось очень холодным. Голова после снотворного гудела. Полежал еще немного, кутаясь в одеяло. Понемногу возвращался вчерашний день. Вчера случилось невероятное. Удалось закончить работу. Ну, то есть, он, конечно, надеялся, что рано или поздно закончит ее, но показатели, которые он воспроизвел вчера во втором часу, были странными. Алан вспомнил вчерашнюю ночь.
Он повторил опыт несколько раз со стабильным результатом. И удивительным. Налил себе кофе. Судорожно глотая, выпил его, снова просматривая сделанные записи. Все выкладки казались правильными. Покурил, обдумывая. Если все это правда, а не безумный бред уставшего мозга, то полученный препарат был если не революцией в медицине, то точно существенным прорывом. Докурив сигарету, он решил, несмотря на возбуждение, лечь в постель, а выкладки проверить на свежую голову. Выпил снотворного и забрался под одеяло. Мысли прыгали одна на другую. Постепенно снотворное начало действовать и они все тускнели, пока, наконец, он не заснул. За окном на ночную Прагу падал снег.
Умывшись и почистив зубы, Алан оделся потеплее, спустился по лестнице и вышел из парадного в морозный утренний воздух. Оттягивая момент истины, он вытащил себя на улицу - пройтись до небольшой кофеенки через квартал - перекусить и выпить первый за день кофе.
Ровно в назначенное время, объект вышел из своего парадного и направился вверх по улице. Олег посмотрел на его удаляющуюся спину, постоял еще немного, разглядывая снежинки, потом коротко выдохнул через зубы и пошел следом.
Набежавшая волна накрыла лицо, Олег открыл глаза. Небольшие облака все так же плыли по голубому небу. Оно покачивалось на волнах. Он перевернулся и неторопливо, ленивыми широкими гребками поплыл к берегу. Было приятно скользить по воде, играться скоростью и плавностью движения. Продолжая плыть, стал поворачивать голову влево и вправо, глядя на собственные руки, появляющиеся над водой. Голова немного кружится, а руки четко выделяются на фоне голубого с белым неба. Сюр.
Играясь: тяжело, грузно бухая руками о воду, вздыхая и фыркая, подплыл к пирсу. Вскинул руки, дав себе на мгновение погрузиться в зеленоватую воду. Толкнулся, уцепился за край пирса и подтянувшись выбрался на него. Потянулся и завалился на спину. Ноги свисали с пирса, и теплые волны продолжали их щекотать. Отдышавшись, сел и поглядел на берег. Пляж гомонил. Самый разгар дня. Жара и суетливый отдых. Всё застилали тела разной степени привлекательности. Есть что-то странное и даже немного извращенное в том, чтобы отдыхать вот так: на переполненном кусочке пляжа. Вокруг вперемешку: и красивые загорелые молодые тела, и одряхлевшие; и дети с мамашами, у которых тоска в глазах выдает поиск приключений. Ребенок в таком случае и повод, и прикрытие, и - при необходимости - причина отказа. Крики «Пахлава», сигаретные «бычки», закопанные между камней, чайки, доедающие в стороне что-то, что не доели другие, уже пьяненькие от холодного пива и жары ребята за игрой в карты, «красотки», делающие почти одинаковые по сути, цели и ракурсу фото в линии прибоя. Все это складывает такой цельный замасленный образ, который, по идее, должен отталкивать. Но снова и снова множество людей возвращается к нему каждый год, чтобы хотя бы вот так - натужно получая удовольствие среди всего этого бедлама - утолить свою тягу к морю.
На пляж по деревянной лесенке с набережной спустился человек с мартышкой на плече. В общем шуме моря и голосов его слов различить, конечно, нельзя. Но и без того ясно, что он предлагает фотографироваться. Обезьянка потерта и порядочно замучена. Движения вялые и очень уставшие. Она послушно и практически без движения сидит на плече, голове, руках отдыхающих. Не сопротивляется и когда ее довольно небрежно передают из рук в руки.
Возможно, ее били, чтобы достичь такого послушания. А может, не давали еды. По сути, это не имеет значения - просто неприятно смотреть на зверька, на владельца и на людей, что фотографируются с предметом, который предметом на самом деле не является. Почему такого ажиотажа не вызывают фотографии с чучелом или статуэткой? А потому, что не живая. Но так ли уж сильно каждый из желающих получить фото интересуется, жива ли обезьянка на самом деле? Или, может быть, это такое завуалированное проявление самолюбивого «человек - царь», «человек покорил», «человек подчинил»? Проявление желания власти и доминирования, которых так сильно, до дрожи, не достает среднему человечку. В любом случае, Олег в отпуске и может позволить себе некоторые вольности: он отвернулся от пляжа и посмотрел на тонкую линию горизонта. Владелец обезьянки неожиданно оступился и упал как раз когда передавал зверька полной женщине. Обезьянка вдруг дернулась и забилась. Женщина пронзительно взвизгнула и отпустила ее. Многие обернулись на крик, хозяин быстро вскочил, но грязновато-рыжий хвост уже мелькнул среди ног у деревянной лесенки. Олег улыбнулся.
Он шел по узеньким улочкам, ощущая приятную усталость после пляжа. Взбираясь по ступенькам, он то оказывался в жарких солнечных лучах, то снова нырял в прохладные озерца тени. Коты в этом городе были повсюду. Разноцветные, наглые и отъевшиеся или маленькие и задиристые. Они сидели в тени и грелись на солнышке. В общем - уйма котов. Но этот как-то сразу привлекал внимание. Он сидел возле небольшого куста на углу. Сидел, глядя, как Олег неторопливо приближается. Не сказать, что выжидающе - с кошачьим безразличием. Олег подошел и остановился рядом.
«Ждешь?» - Подумал он.
Кот утвердительно муркнул.
«А что, есть разговор какой?»
Кот не ответил, а просто встал, потянулся и скрылся за углом. Олег последовал за ним в маленький дворик. Там кот уже свернулся на столе под деревянным навесом. Олег присел. Кот, глядя в сторону и зажмурившись, урчал. Олег внимательно слушал.
«Искал говоришь? … А что, расспрашивал что-то? … А, просто приходил … Да понимаю, что не просто так. Опасный. … Ну мы все в каком-то смысле опасны ... Ладно, ладно - не злись, Гектор. Буду осторожен, спасибо ... Ты как сам? .. Нужно, может, что? .. Ок, ок - иду к черту, не сердись». Олег улыбнулся и осторожно погладил кота. Встал и вышел из двора.
Внимание Карла понятно. Сразу было ясно, что он объявится. Но все же это как-то напрягало. Неприятно засосало под ложечкой. Нужно встретиться с ним, пока он не сделал этого первым. Так можно выиграть хоть что-то. Впрочем, преимущество все равно сомнительное. В этот раз расклад совсем не в его пользу.
Вечер прошел очень мягко. Много гулял и смотрел на море. В темноте оно могло быть загадочным, но этим вечером интригу вроде как отпустили с работы домой пораньше и можно было посидеть в темноте на песке, просто слушая, как шумят волны.
Утро встретило серым небом. Температура все равно не опустилась низко, но солнце проглядывало через серое покрывало и оттого жарило не так сильно. Срывался дождь, но никак не мог пойти. Читал, сидя на набережной. Поставив в тексте мысленную точку с запятой, он оторвался от книги и посмотрел вокруг взглядом человека, который отходил ненадолго и вот, вернулся. Все небо застилали серые облака.
Все небо застилали серые облака. Они отражались на поверхности кофе в чашке. Там, за окном продолжал сыпаться снег, но здесь, в уютной маленькой кофейне, он был простым рисунком. Алан завтракал. По утрам он любил есть манную кашу. Эта его привычка постоянно вызывала шутки знакомых, но Алан был человеком довольно упрямым и не отказывал себе в удовольствии, несмотря на колкости. Сейчас же он пил кофе и все сдерживал себя, чтобы не возвратиться домой к работе. Так будет еще лучше. Пусть этот внутренний ажиотаж разгорится сильнее и результаты точно не окажутся ошибкой. Момент очень важный. А если все выводы неверные? Продолжить работу будет очень трудно. Все-таки жуть как надоело прозябать в этой крошечной лаборатории и работать «в стол». Отсюда - внутренний трепет и такое волнение. Но понимать это умом одно, а разом перебороть себя и отбросить все эти сантименты - совсем другое.
Звякнул колокольчик на двери. В кафе вошел высокий молодой человек в куртке и темных джинсах. Он подошел к стойке, что-то сказал бармену и показал на стол Алана. Бармен кивнул, и человек направился к столику. Это еще кто? Алан молча наблюдал, как он приближается. Никаких идей, что это за человек и что ему может быть нужно, не появилось. Человек подошел:
- Алан Грубер?
- Да, а в чем дело?
- Могу я присесть? Мне нужно поговорить с вами.
- А кто вы?
- Могу я присесть? - Снова спросил человек.
- Да, пожалуйста.
Он снял куртку, повесил ее на спинку стула и сел.
- Спасибо. Прошу прощения за вторжение, но мне действительно нужно с вами переговорить. Меня зовут Олег. Олег Корновски. Я интересуюсь исследованиями рака.
- Да? И что же привело вас ко мне?
- Я знаю вкратце о вашей работе, и она очень заинтересовала меня. Я захотел пообщаться с вами лично.
- О какой работе?
- О препарате для регенерации клеток рака.
- Но откуда у вас информация об этом исследовании? Я не публиковал никаких материалов.
- Понимаете, на самом деле ваше исследование имеет огромное значение. Настолько, что им заинтересовались те, у кого возможности несколько превосходят обычные.
- Вы что, говорите о мафии? - Алан отреагировал скорее агрессивно, чем испуганно.
- Нет, совсем нет. Мы можем поговорить где-нибудь в другом месте?
- Я не стану никуда идти с вами.
- Что ж, я попробую объяснить все здесь. - Все в кафе замерло. Официант, подносивший заказанный у бармена кофе, остановился в шаге и, нарушая всякие законы тяготения, завис в нереальной позе. Алан онемел, а Олег только улыбнулся.
- Алан, я понимаю, что то, что вы сейчас узнаете, будет казаться нереальным. Казаться безумием или бредом. Но постарайтесь отнестись к этому с некоторой лояльностью. По крайней мере, к самой идее. И тогда, возможно, я смогу предоставить вам столько доказательств моей искренности, сколько вы потребуете.
Алан молчал и Олег продолжил:
- Я перейду сразу к сути. Я - ангел. Я представляю здесь Силы Веры. То, что можно узнать о нас из религиозных источников - правильно только отчасти, но может дать представление о ситуации в целом. По крайней мере, можете быть уверены, как минимум, в том, что мы существуем.
Алан был шокирован. Он ожидал чего угодно, но только не религиозного бреда. Эта первая реакция даже побудила его открыть рот, чтобы остановить собеседника, но Олег сделал что-то еще. Окружающая картинка окрасилась в приглушенные, но отчетливые цвета. Предметы, стены, люди - все получили свой цвет и оттенок.
- Да, - подтвердил Олег догадку, - вы видите ауру. Алан, я не хочу и дальше играть в фокусника, удивляя вас всякими «чудесами». Ваши исследования очень важны для нас. И мы очень заинтересовались теми результатами, которых вы добились вчера ночью. Вы молодой и перспективный ученый, поэтому мы наблюдали за вами уже какое-то время и знали, что в ближайшее время в вашей работе случится прорыв. Не знали только точно, когда это произойдет.
Алана пробрал озноб. Он ни с кем не разговаривал со вчерашнего утра, не считая мимолетных «привет-пока» на улице. Никто не мог знать о том, что случилось в его лаборатории вчера ночью. Но не может же быть правдой то, что говорит этот парень.
- Нам нужно поговорить в более спокойном месте. Мы можем сделать это у вас?
Несмотря на дикость ситуации, угрозы от Олега не исходило, и Алан согласился. Кажется, он доверял ему каким-то естественным образом.
- Да. Хорошо, давайте пойдем ко мне.
Они встали. Кафе все еще находилось «на паузе». Алан неуверенно положил деньги за завтрак на стол и покосился на неподвижного официанта. Глаза того не двигались. Закрывая дверь кафе, Алан увидел, как всё снова зашевелилось, а официант озадаченно огляделся, стоя возле пустого стола.
Мимо промчался мальчик на велосипеде. Олег отложил книгу, которую так и не начал читать. Встал, потянулся, и какое-то время смотрел на море, снова прокручивая в голове события этой зимы. Стояла жара и море выглядело самым привлекательным местом. Олег спустился на пляж, разделся и забрался в воду. Сейчас она была теплой и приветливой. Нырнул и поплыл. Воздуха стало не хватать, но он продолжал плыть. В груди появилась боль. Олег все равно держался дна. Только когда голова начала кружиться, он расслабился и позволил себе всплыть на поверхность. Воздух показался особенно сладким. Медленно поплыл к берегу, снова нырнул. Под водой подплыл к темному силуэту пирса, вынырнул, подтянулся и оперся на руки. На пористом камне пирса лежала длинноногая девушка. Рыжие волосы собраны в хвост. И ровный мягкий загар цвета молочного шоколада. Такой бывает только у местных - у тех, кто проводит рядом с морем жизнь, а не только несколько месяцев в году. Она лежала с закрытыми глазами, подставив красивое тело солнечным лучам. Капельки воды на ней блестели. Словно почувствовав его взгляд, она приоткрыла один глаз и посмотрела на него. Олег улыбнулся. Она открыла глаза и села. Глаза красивые, немного раскосые. На улыбку она ответила. Светлые зубы приятно мелькнули на загорелом лице. Ничего не говоря, она отрицательно покачала головой, снова улыбнулась, грациозно поднялась на ноги и практически с места нырнула в воду по другую сторону пирса. Красивые ноги исчезли в зеленоватой воде. Олег криво усмехнулся, выбрался на пирс и лег на горячие камни там, где только что сидела она. Лежа на камне, он повернул голову и провожал взглядом рыжий хвост, пока он стал неразличим в бликах солнца на воде. Эти волосы, эти ноги и эти глаза он хорошо знал. В памяти всплыл летний вечер несколько лет назад. Он сидел, ожидая, на маленькой оградке среди деревьев и кипящей ночной жизни старого Иерусалима. Рядом звучал ласковый и трогательный в этом шуме блюзовый саксофон. Она подошла неторопливо и остановилась всего в шаге, дожидаясь, кажется, кого-то другого. Олег встал и жестом пригласил ее танцевать. Она улыбнулась немного удивленно и обаятельно. И согласилась. И вот они медленно кружатся, касаясь щеками и улыбаясь лицом и мышцами души. Тот танец с Удачей серьезно изменил весь ход операции в Израиле. Ее улыбка тогда спасла очень многих. Ну, а в этот раз … Удача не станет помогать. Олег прикрыл глаза, ощущая солнечные лучи на лице.
Порыв холодного ветра забрался под куртку. Они свернули с улицы и вошли в небольшой переулок. Снегопад почти прекратился и теперь редкие снежинки плавно опускались в тишине улицы. Снег под ногами хрустел. Когда они дошли до середины переулка, Олег вдруг ощутил некую тревогу - ощущение опасности. Он взял Алана за плечо, тот остановился и вопросительно обернулся.
- Я вкратце опишу вам ситуацию, пока мы будем идти.
Неясно, что вызвало чувство тревоги, но если что-то произойдет, то поговорить с Аланом нужно как можно быстрее.
- Препарат, который вы вчера смогли получить, действительно может быть произведен. Это реально и более того - после получения всех необходимых лицензий, существующие технологии позволят наладить его производство достаточно быстро. Через 5-6 лет он будет официально поставляться в большинство цивилизованных стран мира, а также нелегально ввозиться туда, куда не будет попадать по лицензии. Так или иначе, схема регенерации, которую вы смогли воспроизвести, станет толчком в исследованиях для сразу нескольких ученых в разных точках Земли, и еще через несколько лет все они получат более-менее аналогичные результаты в борьбе с другими болезнями.
В общем, если говорить коротко, то те записи, что сейчас лежат на вашем столе, с 85% вероятностью являются панацеей для большинства медицинских проблем человечества: рак, СПИД, генетические заболевания. Чрезвычайно высокая скорость формирования клеток и «дружественная природа» этого процесса сделают реальной чуть ли не полную замену клеток организма с абсолютной совместимостью и в очень короткие сроки. Это станет ключом ко всему остальному. Практически - это универсальное лекарство. Точнее первый шаг к нему.
Они медленно шли по переулку. Алан слушал молча. Олег договорил, и теперь они шли в тишине, разбавляемой только хрустом снега под ногами. Наконец, Алан заговорил.
- То, что вы говорите, звучит как нечто невероятное. То есть это, конечно, было бы очень здорово: изобрести вот так вдруг лекарство от всех болезней, излечить всех страждущих, и прочее, но поймите меня правильно, мне очень трудно поверить вам. - Алан говорил немного взволновано и будто бы извиняясь за то, что не верит Олегу.
- Я понимаю. К сожалению, на данный момент, пока мы не достигнем с вами соглашения, я не могу показать вам ничего, что подтвердило бы точность нашего прогноза.
- Ну хорошо, давайте предположим, что я верю вам и мой препарат - действительно грядущее чудо в медицине, а вы - посланник божий. Но что требуется от меня? О каком соглашении мы говорим?
- Чтобы ответить на ваш вопрос, я должен сначала объяснить вам некоторые нюансы. Спасение человеческой души, перерождение, рай после смерти и само существование такого места как рай в той или иной форме - все это возможно. И для каждого человека есть способы и средства для осуществления любого из этих вариантов продолжения «жизни». Любого из этих, и во многом любого другого варианта вообще. Суть только в искренности веры, а предмет этой веры имеет лишь относительное значение. Искренность играет самую существенную роль.
- Так что же, любой, кто верит в какие-нибудь безумные бредни, получит после смерти именно эти безумные бредни, что бы они из себя не представляли?
- Не совсем так. Существует некоторая общая концепция. Ад, какую бы форму он ни принял, ужасен не внешними проявлениями и даже не сутью мук, а своей безысходностью. Так, например, в классическом земном христианском течении, мы говорим о вечных муках. Рано или поздно любые муки становятся чем-то обыденным и приемлемым. Рано или поздно подсознательно рождается вера в освобождение - в переход к новому кругу перерождения.
Точно так же и рай. В нем ищущим обретается абсолютное спокойствие. Ведь рай предоставляет собой полный достаток всего, чего желает человек. Времени как такового там нет. И опять-таки рано или поздно человек начинает искать способ к перерождению.
Олег сделал паузу, но Алан ничего не спросил, просто продолжал идти рядом. Олег продолжил.
- То, ради чего я рассказываю все это сейчас - понимание значимости веры. Вера является формирующей составляющей вселенной. И хотя ее исчезновение или ослабление не уничтожит существующие миры, именно она является определяющим фактором формы существования. Итак, важно, чтобы человек верил. Теперь зайдем к его вере со стороны самого человека. Неотъемлемой особенностью любой сущности, любого явления есть наличие некоей противоположной сущности и явления. Они существуют, как бы, в противовес. Так рождается баланс. В данном случае в точке по другую сторону маятника лежит сама человеческая природа. Реализуя через веру свои желания, человек теряет насущную жизненную необходимость в вере. Целью и смыслом становится само вновь обретенное благо. В целом, это тоже органично, потому что именно благодаря этому интересу к жизни, человек может воплотить свое предназначение.
- А, что, у каждого из нас действительно есть какое-то определенное предназначение?
Олег помедлил то ли сомневаясь, то ли подбирая слова.
- Не совсем так. Это не значит, что каждый человек рожден и живет, чтобы совершить какие-то заранее предопределенные для него поступки. Иначе в самом существовании не было бы смысла. Но каждый человек должен найти в своей жизни то, ради чего он живет. Найти и воплотить. И тогда его жизнь будет прожита не зря.
- А что становится с теми, кто все же прожил свою жизнь зря? Есть ведь и такие?
- Да, такие есть. Наверное, они просто переходят к перерождении быстрее других. Я не знаю на самом деле. Есть вещи, которые касаются только тех ангелов, которые работают с ними непосредственно. А остальные не должны или не могут о них знать.
- Это что же, у вас там, небось, и столы офисные с перегородками? - Алан криво усмехнулся. Олег почувствовал изменение в его настроении. Он тоже ощущает взволновавшую его опасность. И как бы защищаясь, грубит, но к разговору относится серьезно. Олег не ответил, просто немного укоризненно покачал головой и улыбнулся.
- Ну хорошо, и как все это касается меня? Зачем вы пришли?
Олег вздохнул.
- Это непростой разговор.
Алан молча ожидал.
- Как я говорил, когда человек имеет то, что хочет, когда он благополучен, вера его ослабевает. И наоборот, если в его жизни есть тяготы, то они усиливают его веру. Вы должны осознать масштаб последствий, которые вызовет ваше лекарство. Никаких болезней, никакой боли, никаких забот.
Олег сделал паузу.
- И никакой веры, - закончил за него Алан.
Олег кивнул.
- И никакой веры.
- Так это что же, вы хотите, чтобы я не делал свое лекарство? Чтобы не заканчивал исследование?
- К сожалению, это невозможно. Мы не можем запретить вам работать. Не можем и стереть вам память или сделать что-то еще из арсенала кинорежиссеров-фантастов. Реально у нас с вами есть только два варианта. Первый - вы вносите в окончательную формулу изменения.
- Что за изменения?
- Мы сможем вам помочь в этом. Конечным результатом будет боль. То есть препарат действительно будет излечивать практически все мыслимые болезни, но чтобы действие его возымело эффект, принимать его нужно будет до конца жизни. А это будет причинять боль. - Олег помедлил. - Очень сильную боль.
- Пфффф. - Алан тяжело выдохнул. - Ну хорошо, а каков второй вариант?
- Поймите, Алан, как я сказал, мы не можем стереть вам память или заставить не создавать лекарство. Это и есть то дело, которое вы выбрали как дело своей жизни и мы не можем изменять такие вещи. В такой ситуации мы можем действовать только .. ммм .. хирургическими методами. Вы понимаете, что я имею в виду?
- Вы что, угрожаете убить меня?!
Алан остановился и обернулся к Олегу.
- Я боюсь, что у нас просто нет другого варианта, если вы откажетесь от изменений в формуле.
- Олег, вы недоговариваете. Я не верю, что вы и ваши силы Веры преследуете исключительно гуманистические цели, пусть и в таком вот извращенном виде. Вы сами не меньше заинтересованы в том, чтобы люди верили. Вы хотите, чтобы люди страдали, веря в вас как во спасение и благо. Но я просто не могу этого сделать! Да, не скрою, я во много работаю не ради людей. Я ученый и меня интересует наука. Но я не могу обречь половину человечества на пожизненную боль.
- Алан…
- И не нужно мне ничего плести про перерождения и вечный цикл жизней.
- Алан…
Олег положил руку Алану на плечо.
- Да идите вы к черту! - он сбросил руку и резко развернулся, чтобы уйти.
Из-за угла в конце переулка вышел человек. Вышел быстро, очень уверенно. Олег узнал его. Резко толкнул Алана в спину. От неожиданности, тот споткнулся и начал падать. Олег ударил его под ноги, окончательно сбивая на снег. Горячая тяжелая волна удара накрыла Олега и отбросила. Темный атаковал снова, теперь более прицельно. Почти рефлекторно, защищая себя, Олег хлопнул руками. Продолжая движение ладоней, переулок схлопнулся. И распрямился обратно. Олег встал, кашляя и отряхиваясь. Снег растаял, только кое-где остались небольшие сугробы. Мусорные баки выглядели пожеванными. Возле стен лежали осколки вылетевших стекол. Часть кирпичей раскалилась и теперь, на зимнем морозе, от них валил пар. Демонический противник погиб. Но Алан тоже был мертв.
Дьявол! Дьявол! Адовы дети! Чтоб он вас самих же и побрал!
Олег с силой ударил ногой по мусорному баку, и металл звонко отозвался в пустом переулке. В повисшей после него тишине слышно было, как капает на землю растаявший снег.
Гнев и неприятное ощущение ошибки. Темный агент не собирался убивать Алана. Наоборот, он пришел чтоб помешать Олегу устранить или переубедить его. Кроме того, он был явно слабее Олега. Можно было все сделать аккуратнее, оставить Алана в живых. Олег ведь мог еще уговорить его. Он терпеть не мог убивать людей. Но самое неприятное, что винить его никто не станет. Такой исход руководство вполне устроит. Нормальный рабочий выход из рядовой миссии. Хвалить, конечно, тоже не будут, но и взыскания не назначат … Вот только Олег устал.
Картинки мест сменяли друг друга, отчетливо отщелкивая в голове. Не глядя на то, что видит, Олег перебирал уголки и улочки, скалы, дворики, полянки в неизвестно где растущем лесу. Замер только на зимнем берегу. Море шумело. Серые, массивные волны накатывались на берег с упрямой убежденностью и в своем праве, и в своей возможности измываться над понурым берегом. Олег медленно шел по гальке вдоль воды. Белые с серым барашки накатывались и уходили обратно. Остановился, позволив очередной волне накрыть обувь. Холодная вода сразу проникла внутрь, облизнула. Он зашел глубже и уселся в холодную неспокойную воду. Волны приходили и уходили. Ветер неприятно холодил мокрое тело под налипшими штанами. Злоба не исчезла. Разочарование, неприязнь к себе. Неприязнь к тому, какую работу он выполняет в течении своей вечности. У него ведь уже все крылья в крови. Тучи в небе громоздились плотно, без просветов. Но снег над зимним морем все никак не начинал идти.
Холодная вода лизнула ноги. Олег открыл глаза.
Продолжения хотите ? ..