гру...
Уже который день не могу влиться в этот поток. Обычный поток людей и событий нашей повседневной рутинности. Не могу. Не в ногу, не в струю, никак. Пока не выходит вклиниться и погнать вновь по бесконечному кругу.
Отсюда вывод: нельзя меня выпускать из этого замкнутого бега. Нельзя...
Сыплю побольше ложек. Заливаю водой…
Хочется курить… «грустить и грызть карандаш…любить… ничего не иметь…». Нет, это уже из другой оперы. Стряхнула пепел на пол. Как-то бессвязно. Короче, я вливаю в себя крепкий кофе и изливаю душу.
Раздражает. То, что получается бессвязно. Раньше я _умела_ писать… Теперь не знаю, как подступиться, чтобы дать понять, _как_. Кошка. Лезет, трётся об меня всеми частями тела. Шум на улице…
Шум на улице… шумна улице… шум…
Стоишь в Минске на остановке, уткнувшись в стену дождя, оглядываешься на пустые и безжизненные взгляды людей, на их силуэты - будто бестелесные тени, слышишь _ничего_ и становится _абсолютно_ пусто и одиноко и бессмысленно… всё бессмысленно… двигаться куда б это ни было бессмысленно… раствориться б в дожде на этом самом месте… всё… уже всё пережила и увидела… не надо ни мне, ни меня больше…
Вот бы скинуть у двери рюкзак, расставить софты, зажечь лампы и «колдовать»… всю ночь… весь день… и ещё двое суток после… Мне кажется, только это могло бы меня сейчас спасти - вытащить за утопающую в тягучем болоте депры макушку… Больше ничего не хочется. Ни слышать, ни видеть, ни знать, ни делать, ни быть… Ну, ещё одно - расплакаться у тебя на плече. Циничное Я: «мот и полегчало бы». Но ничего нет… Так и заснула в безмысленных мыслях на полу своей будущей фотостудии.
Это Голливуд, конечно. Это предел мечтаний. Это необъятное, непроизносимое, неизмеримое… Меня нельзя в такие места пускать. Ага. Потому что потом мне бывает плохо. СПАСИТЕ МЕНЯ КТО-НИБУДЬ!!! Вот как сейчас. *эти предложения стоило поменять местами* Нет, лучше никто не лезьте. Я только раздражаться буду.
Самое обидное то, что я не могу никому это показать. Потому что смотреть на это призваны другие люди. Но они видят это _всегда_, и им уже порядком поднадоело… зевают… постой… что? Что ты говоришь? Тебе и не надо? Не интересно? Ооо, как ты ошибаешься! Неинтересно до тех пор, пока ты не там! *кстати, я тоже думала, как ты* Пойду покурю на балконе.
Так вот, я говорю - зевают. Забавно: у одних - от восторга, у других - от скуки. Я имею в виду рты, открытые на полфизии. Ну, у первых ещё и глаза огромные и на лбу. «А Питер?» О, да... конечно… Но, понимаешь… это… классика. Да! Серые дворики, ржавые крыши (с одной из которых я чуть не ухнулась), узкие улочки, низкие арочки… Но! Понимаешь, это контрасты. Нет, я не имею в виду из того, что я назвала. Ты же понимаешь… Нет, ты не понимаешь! В смысле, ты понимаешь то, что я назвала привлекательные _для себя_ моменты, но не понимаешь, к чему я веду и на кой лях вообще всё это говорю. Так вот… о чём это я? Контрасты… Да, Питер - город контрастов. Причём здесь он? Но ты же сама первая о нём вспомнила! В общем-то, ни при чём. Только если не сказать, что ТО место - абсолютная противоположность Питеру. Там нет контрастов. Совсем. Абсолютно. В ноль. И даже белорусы в своих идиотских одноразмерных майках до колен - это не контраст.
ТАМ ВЕСЬ МИР. Подожди, не убегай! Вот ты хочешь сказать, что я слишком плохо тебя знаю, если думаю, что тебе там может понравиться. Но выслушай меня! Да, конечно. Это непроизносимое и неописуемое, ты права, но загляни в мои глаза - Я В ОТЧАЯНИИ… потому что я понимаю: никаких слов и жестов не хватит, чтобы передать тебе свои ощущения. Конечно, можно сказать: «в груди тесно» или «потрясает до щекотки», но даст ли это что-нибудь, не испытавшему подобное? Нет. Но…дай мне выйти из себя, окончательно уразумев, что мне не дано тебе _это_ показать.
Они идут. Этот короткий путь - от распахнутой перед ними дверки лимузина до дверей Дворца, они идут. Их шаги вымерены, их лица вылощены. Для этих, в среднем, тридцати шагов над ними трудились лучшие стилисты, визажисты, парикмахеры, модельеры… Вот поэтому они безупречны! Они сияют голливудскими улыбками в объективы десятков камер, выстроившихся вдоль и слепящих вспышками неослепимое, - сотни щелчков в шаг сливаются в одно сплошное звуко-свето представление! Здесь нет ни одного лишнего человека, поэтому нет ни лишних телодвижений, ни слов, каждый знает своё место и предназначение: они идут, фотографы снимают. Всё! И это потрясающе!!!
Идём дальше. Огромный зал. ОГРОМНЕЙШИЙ. Самая большая площадь Минска меньше, чем он. Десять тысяч улыбок и двадцать тысяч _живых_ взглядов помещается в нём на раз! Помнишь, остановку? Ту, что в самом начале была… Помнишь взгляды людей? Так вот, здесь в каждом из них - целеустремлённость, заинтересованность, неравнодушие, словом, _жизнь_, а там, т.е. тут, где мы _всегда_… ну, ты сама знаешь… Впрочем, давай я лучше продолжу рассказ про «там».
Мистерия! Звук, окружающий тебя со всех сторон и выбивающий пол из-под ног. Шоу, завораживающее и обездвиживающее, приковывающее взгляд - рокеры, классики и попсовики на одной, бесконечно трансформирующейся, разно уровневой стеклянной сцене в одном танце и одном звуке, вобравшем в себя и выплеснувшим наружу все стили и направления сразу. Думаешь, безвкусная мазня? Как же ты заблуждаешься!
Десятки телекамер и сотни работников телевидения в прямом эфире демонстрируют верх профессионализма в съёмке и сиюминутном монтаже. Они умеют моментально и беззвучно координировать деятельность друг друга для получения наилучшего результата (невольно вспоминаются наши строители с их незабываемой жестикуляцией, мимикой и удивительно богатой на экспрессивные выражения лексикой). Там никому ничего объяснять не надо: они не обсуждают, они действуют. И я преклоняюсь перед ними! Хрупкий мальчик-оператор вбегает на сцену, прижимая семидесятикилограммовую камеру к животу. Он двигается по-кошачьи, очень плавно и мягко, поэтому и картинка у него получается удивительно ровная (кстати, она транслируется на весь мир, не дай Бог ему ошибиться хоть в одном вздохе!). Он делает невозможное: ТАК С РУК НЕ СНИМАЮТ!!! Так снять - невозможно! Ни малейшего намёка на дрожание изображения! Он ступает, как в танце, на одни носочки, удивительно пластично переставляя при этом ноги… Обходит исполнителя с одной стороны, со спины, с другой, опять с лица и вот начинает ускоряться - к его пластилиновым движениям прибавляется ровно вымеренный темп, никаких скачков, он очень ритмично, но также плавно разгоняется и вот «взлетает», убегая назад и приподнимая камеру на уровень груди, а потом и выше собственной головы. Он бежит задом, но при этом он задевает ни один провод и не вписывается ни в одну стену! Я восхищаюсь его работой!
Люди. Они собрались здесь со всего мира. Все они смотрят вокруг с любопытством, изучают тебя и излучают доброжелательность. Ты для них - иностранец, и они все для тебя - тоже. Здесь нет ни намёка на злость, зависть, малодушие (хоть все друг другу и конкуренты!), народ повсеместно братается, обнимается да и просто одаривает _каждого_ проходящего улыбкой. Тут, уж в отличие от дождливой остановки, людям почему-то интересно, кто ты, откуда и куда направляешься, _здесь им есть дело не только до себя самого_. И всё это не фальшиво, не поддельно… просто-напросто ЭТО ПРАЗДНИК ЖИЗНИ, на котором хочется лишь радоваться и уж никак не враждовать.
---
Ночью, на обратном пути, в автобусе парни затянули песню. Любэ. «Конь». Было очень удивительно *так чисто и слажено пели, особенно учитывая количество выпитого перед этим спиртного… да и вообще, странный выбор… я ожидала от них в лучшем случае Ленинград услышать* и ещё более - трогательно. Конечно, и грустно, и сопливо… но вместе с этим настолько ПРЕКРАСНО… ехать глубокой ночью по территории чужой страны, через леса и поля, кидая на них лишь мимолётный взгляд фар, неслышно шуршать шинами по шоссе и слышать приглушенный почти шёпот любимой песни…
А потом начался дождь и на мне оказались наушники с музыкой Тиерсена из Амели… Небо обливало слезами окна, фары мимоходом оглядывались на остающуюся позади жизнь, пальцы нежно и едва слышно перебирали клавиши, а сердце сжималось и билось, не умещаясь в груди, от всего этого - необъятного, непроизносимого, неизмеримого… и незабываемого.
Млин, как же было круто!!!
Отсюда вывод: нельзя меня выпускать из этого замкнутого бега. Нельзя...
Сыплю побольше ложек. Заливаю водой…
Хочется курить… «грустить и грызть карандаш…любить… ничего не иметь…». Нет, это уже из другой оперы. Стряхнула пепел на пол. Как-то бессвязно. Короче, я вливаю в себя крепкий кофе и изливаю душу.
Раздражает. То, что получается бессвязно. Раньше я _умела_ писать… Теперь не знаю, как подступиться, чтобы дать понять, _как_. Кошка. Лезет, трётся об меня всеми частями тела. Шум на улице…
Шум на улице… шумна улице… шум…
Стоишь в Минске на остановке, уткнувшись в стену дождя, оглядываешься на пустые и безжизненные взгляды людей, на их силуэты - будто бестелесные тени, слышишь _ничего_ и становится _абсолютно_ пусто и одиноко и бессмысленно… всё бессмысленно… двигаться куда б это ни было бессмысленно… раствориться б в дожде на этом самом месте… всё… уже всё пережила и увидела… не надо ни мне, ни меня больше…
Вот бы скинуть у двери рюкзак, расставить софты, зажечь лампы и «колдовать»… всю ночь… весь день… и ещё двое суток после… Мне кажется, только это могло бы меня сейчас спасти - вытащить за утопающую в тягучем болоте депры макушку… Больше ничего не хочется. Ни слышать, ни видеть, ни знать, ни делать, ни быть… Ну, ещё одно - расплакаться у тебя на плече. Циничное Я: «мот и полегчало бы». Но ничего нет… Так и заснула в безмысленных мыслях на полу своей будущей фотостудии.
Это Голливуд, конечно. Это предел мечтаний. Это необъятное, непроизносимое, неизмеримое… Меня нельзя в такие места пускать. Ага. Потому что потом мне бывает плохо. СПАСИТЕ МЕНЯ КТО-НИБУДЬ!!! Вот как сейчас. *эти предложения стоило поменять местами* Нет, лучше никто не лезьте. Я только раздражаться буду.
Самое обидное то, что я не могу никому это показать. Потому что смотреть на это призваны другие люди. Но они видят это _всегда_, и им уже порядком поднадоело… зевают… постой… что? Что ты говоришь? Тебе и не надо? Не интересно? Ооо, как ты ошибаешься! Неинтересно до тех пор, пока ты не там! *кстати, я тоже думала, как ты* Пойду покурю на балконе.
Так вот, я говорю - зевают. Забавно: у одних - от восторга, у других - от скуки. Я имею в виду рты, открытые на полфизии. Ну, у первых ещё и глаза огромные и на лбу. «А Питер?» О, да... конечно… Но, понимаешь… это… классика. Да! Серые дворики, ржавые крыши (с одной из которых я чуть не ухнулась), узкие улочки, низкие арочки… Но! Понимаешь, это контрасты. Нет, я не имею в виду из того, что я назвала. Ты же понимаешь… Нет, ты не понимаешь! В смысле, ты понимаешь то, что я назвала привлекательные _для себя_ моменты, но не понимаешь, к чему я веду и на кой лях вообще всё это говорю. Так вот… о чём это я? Контрасты… Да, Питер - город контрастов. Причём здесь он? Но ты же сама первая о нём вспомнила! В общем-то, ни при чём. Только если не сказать, что ТО место - абсолютная противоположность Питеру. Там нет контрастов. Совсем. Абсолютно. В ноль. И даже белорусы в своих идиотских одноразмерных майках до колен - это не контраст.
ТАМ ВЕСЬ МИР. Подожди, не убегай! Вот ты хочешь сказать, что я слишком плохо тебя знаю, если думаю, что тебе там может понравиться. Но выслушай меня! Да, конечно. Это непроизносимое и неописуемое, ты права, но загляни в мои глаза - Я В ОТЧАЯНИИ… потому что я понимаю: никаких слов и жестов не хватит, чтобы передать тебе свои ощущения. Конечно, можно сказать: «в груди тесно» или «потрясает до щекотки», но даст ли это что-нибудь, не испытавшему подобное? Нет. Но…дай мне выйти из себя, окончательно уразумев, что мне не дано тебе _это_ показать.
Они идут. Этот короткий путь - от распахнутой перед ними дверки лимузина до дверей Дворца, они идут. Их шаги вымерены, их лица вылощены. Для этих, в среднем, тридцати шагов над ними трудились лучшие стилисты, визажисты, парикмахеры, модельеры… Вот поэтому они безупречны! Они сияют голливудскими улыбками в объективы десятков камер, выстроившихся вдоль и слепящих вспышками неослепимое, - сотни щелчков в шаг сливаются в одно сплошное звуко-свето представление! Здесь нет ни одного лишнего человека, поэтому нет ни лишних телодвижений, ни слов, каждый знает своё место и предназначение: они идут, фотографы снимают. Всё! И это потрясающе!!!
Идём дальше. Огромный зал. ОГРОМНЕЙШИЙ. Самая большая площадь Минска меньше, чем он. Десять тысяч улыбок и двадцать тысяч _живых_ взглядов помещается в нём на раз! Помнишь, остановку? Ту, что в самом начале была… Помнишь взгляды людей? Так вот, здесь в каждом из них - целеустремлённость, заинтересованность, неравнодушие, словом, _жизнь_, а там, т.е. тут, где мы _всегда_… ну, ты сама знаешь… Впрочем, давай я лучше продолжу рассказ про «там».
Мистерия! Звук, окружающий тебя со всех сторон и выбивающий пол из-под ног. Шоу, завораживающее и обездвиживающее, приковывающее взгляд - рокеры, классики и попсовики на одной, бесконечно трансформирующейся, разно уровневой стеклянной сцене в одном танце и одном звуке, вобравшем в себя и выплеснувшим наружу все стили и направления сразу. Думаешь, безвкусная мазня? Как же ты заблуждаешься!
Десятки телекамер и сотни работников телевидения в прямом эфире демонстрируют верх профессионализма в съёмке и сиюминутном монтаже. Они умеют моментально и беззвучно координировать деятельность друг друга для получения наилучшего результата (невольно вспоминаются наши строители с их незабываемой жестикуляцией, мимикой и удивительно богатой на экспрессивные выражения лексикой). Там никому ничего объяснять не надо: они не обсуждают, они действуют. И я преклоняюсь перед ними! Хрупкий мальчик-оператор вбегает на сцену, прижимая семидесятикилограммовую камеру к животу. Он двигается по-кошачьи, очень плавно и мягко, поэтому и картинка у него получается удивительно ровная (кстати, она транслируется на весь мир, не дай Бог ему ошибиться хоть в одном вздохе!). Он делает невозможное: ТАК С РУК НЕ СНИМАЮТ!!! Так снять - невозможно! Ни малейшего намёка на дрожание изображения! Он ступает, как в танце, на одни носочки, удивительно пластично переставляя при этом ноги… Обходит исполнителя с одной стороны, со спины, с другой, опять с лица и вот начинает ускоряться - к его пластилиновым движениям прибавляется ровно вымеренный темп, никаких скачков, он очень ритмично, но также плавно разгоняется и вот «взлетает», убегая назад и приподнимая камеру на уровень груди, а потом и выше собственной головы. Он бежит задом, но при этом он задевает ни один провод и не вписывается ни в одну стену! Я восхищаюсь его работой!
Люди. Они собрались здесь со всего мира. Все они смотрят вокруг с любопытством, изучают тебя и излучают доброжелательность. Ты для них - иностранец, и они все для тебя - тоже. Здесь нет ни намёка на злость, зависть, малодушие (хоть все друг другу и конкуренты!), народ повсеместно братается, обнимается да и просто одаривает _каждого_ проходящего улыбкой. Тут, уж в отличие от дождливой остановки, людям почему-то интересно, кто ты, откуда и куда направляешься, _здесь им есть дело не только до себя самого_. И всё это не фальшиво, не поддельно… просто-напросто ЭТО ПРАЗДНИК ЖИЗНИ, на котором хочется лишь радоваться и уж никак не враждовать.
---
Ночью, на обратном пути, в автобусе парни затянули песню. Любэ. «Конь». Было очень удивительно *так чисто и слажено пели, особенно учитывая количество выпитого перед этим спиртного… да и вообще, странный выбор… я ожидала от них в лучшем случае Ленинград услышать* и ещё более - трогательно. Конечно, и грустно, и сопливо… но вместе с этим настолько ПРЕКРАСНО… ехать глубокой ночью по территории чужой страны, через леса и поля, кидая на них лишь мимолётный взгляд фар, неслышно шуршать шинами по шоссе и слышать приглушенный почти шёпот любимой песни…
А потом начался дождь и на мне оказались наушники с музыкой Тиерсена из Амели… Небо обливало слезами окна, фары мимоходом оглядывались на остающуюся позади жизнь, пальцы нежно и едва слышно перебирали клавиши, а сердце сжималось и билось, не умещаясь в груди, от всего этого - необъятного, непроизносимого, неизмеримого… и незабываемого.
Млин, как же было круто!!!