Мой шторм
О, этот тёплый летний дождь, шелестящий на улице! Ласково барабанящий по родинкам на руках и лице, капли твои пенятся и застревают в скорбной скобке губ. Через какие-то несколько часов в этом городе наступит адЪ. Ураган, равного которому не знает нью-йоркская история, в самое ближайшее время захватит Манхеттен. Следующие сутки - ничего, кроме звона разбитых стёкол, кроме протяжного вопля резинового ветра, кроме порваных, как причинные связи, судеб, ничего, кроме скуластой гримасы из воздуха, перекошенной, как прозрачная вспышка над дымной, зыбкой и одышливой геометрией руин...
Они пытались порвать ураган атомными взрывами, но это лишь прибавило ему силы и согрело изнутри мечтательной и смертельной радиацией. Сквозь дождь сейчас видны огоньки сигарет патрулей на каждом перекрёстке оцепленного, великого, бывшего города.
Скоро тёплое лицо тропической бури завертится над домами, прорастёт распухающими ноздрями на каждой улице, замкнёт рот на нашем понимании происходящего. У телевизионных каналов кончится изображение, юристы познают последний закон, ветер подавит бизнес, на бирже пройдут завершающие торги, все индексы отыграют назад своё существование. Придержав свой голос на грохоте вдоха, вопьются ломаные сосуды молний в бетонную мякоть крыш. И тысячи торнадо обступят меня, словно трубы органа... Я изнемогаю... Скоро, скоро ветер, щедро загибая себя за горизонт, захлопнет наотмашь просторную память, и тогда развалится она тысячи мелких, спелых от ослепшего напряжения угольков...