Болеслав Прус. Кукла.
«Панна Изабелла была на редкость хороша собой. Все в ней было необычно и совершенно. Рост выше среднего, удивительно стройная фигура, пышные белокурые волосы с пепельным отливом, прямой носик, полураскрытые губки, жемчужные зубы, ручки и ножки - образец изящества. Особенное впечатление производили ее глаза - то томные и мечтательные, то искрящиеся весельем, то светло-синие и холодные, как лед.
Поразительна была игра ее лица. Когда она говорила, то говорили не только ее губы, но и брови, ноздри, руки, все существо, а прежде всего глаза, из которых, казалось, душа так и рвалась навстречу слушателю. А когда слушала, казалось, будто она проникает в самую душу своего собеседника. Глаза ее умели голубить, ласкать, плакать без слез, жечь огнем и обдавать холодом. Иногда можно было подумать, что в порыве нежности она вот-вот обнимет счастливца и склонит голову ему на плечо; однако, когда тот уже таял от блаженства, она вдруг каким-то неуловимым движением давала понять, что поймать ее невозможно, что она выскользнет, или оттолкнет, или попросту велит лакею вытолкать поклонника за дверь…
Любопытное явление представляла собою душа панны Изабеллы.
Если бы кто-нибудь серьезно спросил ее: «Что такое мир и что такое она сама?» - несомненно, она ответила бы, что мир - это зачарованный сад со множеством волшебных дворцов, а она - нимфа или богиня, сошедшая на землю.
[Размышления над образом]
Панна Изабелла с колыбели жила в мире красоты, в мире не только необычном, но поистине - сверхъестественном. Спала она на пуху, одевалась в шелк и кружева, сидела на мягкой резной мебели из эбена или палисандра, пила из хрусталя, ела на серебре и фарфоре драгоценнее золота.
Для нее не существовало времен года, - была вечная весна, проникнутая мягким светом и благоуханием живых цветов. Не существовало поры дня, ибо она месяцами ложилась спать в восемь утра, а обедала в два часа ночи. Не существовало также географических различий, ибо в Париже, в Вене, в Риме, Берлине или в Лондоне ей встречались все те же люди, те же нравы, та же мебель и даже все те же блюда: супы из водорослей Тихого океана, устрицы из Северного моря, рыба из Атлантики или Средиземного моря, дичь всех стран, фрукты всех частей света. Даже силы тяжести для нее не существовало, ибо стулья ей пододвигали, тарелки подавали, ее самое по улице везли, на лестнице поддерживали, на горы поднимали на руках.
Вуаль защищала ее от ветра, карета - от дождя, соболя - от холода, зонтик и перчатки - от солнца. И так жила она изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, царя над людьми и даже над законами природы.
Дважды пережила она страшную бурю: в Альпах и на Средиземном море. Самые отважные робели, но панна Изабелла со смехом прислушивалась к грохоту дробящихся скал и к треску корабля, ни на минутку не допуская возможности несчастья. Попросту природа устроила для нее великолепное зрелище из молний, каменных глыб и морской пучины, как однажды уже показала ей лунный серп над Женевским озером, а в другой раз разорвала тучи над Рейнским водопадом и осветила его солнцем. Ведь то же самое устраивают ежедневно механики в театрах, и даже слабонервные дамы при этом ничуть не пугаются.»
«Изабелла живет в земном мире в идеальных условиях обеспеченной светской жизни.
Она никогда и никого не любила. Слушая откровения молодых дам-ровесниц, раньше нее вышедших замуж, Изабелла убеждается в том, что брак - это пошлость и стоячее болото:
«Благодаря их рассказам она прониклась отвращением к супружеской жизни, а мужчин стала слегка презирать.
Муж в халате, который зевает в присутствии жены, целует ее, не потрудившись выдохнуть дым сигары, и отвечает ей: «Оставь меня в покое», - или попросту: «Как ты глупа», муж, который поднимает скандал из-за новой шляпки, а сам швыряет деньги на экипажи для актрис, - это существо, отнюдь не привлекательное. И что хуже всего - каждый из них до свадьбы был горячим поклонником своей дамы, худел, если долго не виделся с ней, краснел при встрече, а иной раз даже клялся, что застрелится от любви.
Поэтому панна Изабелла в восемнадцать лет терзала мужчин своей холодностью. Когда Виктор-Эммануил однажды поцеловал у нее руку, она упросила отца в тот же день уехать из Рима. В Париже ей сделал предложение один богатый французский граф - панна Изабелла сказала, что она полька и не выйдет за иностранца. Подольского магната она оттолкнула фразой: «Я отдам свою руку только человеку, которого полюблю, а об этом пока говорить не приходится», - а в ответ на предложение какого-то американского миллионера только звонко расхохоталась.»
Теперь переходим к Блоку:
Как бы ревнуя одинокого теурга к Заревой ясности, некто внезапно пересекает золотую нить зацветающих чудес; лезвие лучезарного меча меркнет и перестает чувствоваться в сердце. Миры, которые были пронизаны его золотым светом, теряют пурпурный оттенок; как сквозь прорванную плотину, врывается сине-лиловый мировой сумрак (лучшее изображение всех этих цветов - у Врубеля) при раздирающем аккомпанементе скрипок и напевов, подобных цыганским песням. Если бы я писал картину, я бы изобразил переживание этого момента так: в лиловом сумраке необъятного мира качается огромный белый катафалк, а на нем лежит мертвая кукла с лицом, смутно напоминающим то, которое сквозило среди небесных роз.
Вот так заканчивается существование Вечно женственного, несказанного. Нисходя с высот, совершенство становится куклой. «Но страшно мне - изменишь облик ты». Совершенство не может существовать в своём божественном виде в условиях земной жизни.
Вот и Пруст показывает свою героиню светской куклой, все прелести которой - морок, а на уме у нее все пустое. Все это так, да не так. Пруст большой художник. Его панна Изабелла вызвала очень сильное чувство в герое романа Вокульском. Ради нее он совершает массу поступков, ведущих к сближению. Наживает много денег и властно, но благородно входит в ее жизнь. Сближение с Изабеллой - его цель, на достижение которой он бросил все свои силы.
В конце его чувства разбиваются. Он становится свидетелем пошлой интрижки между Изабеллой и ее кузеном Старским. Старский - молодой нахал, игрок и повеса. Обществу с самого начала было понятно, что создать семейную пару эти кузены не смогут из-за недостатка средств, требующихся для положенного по статусу уровня жизни. Да и любви между ними особой нет. Остается возможность ни к чему не обязывающей любовной связи, и Старский не задумываясь, походя соблазняет Изабеллу. Почему она его не отталкивает? Видимо потому, что ей уже 26 лет, и ее грешная плоть требует реализации своих инстинктов. Она не мужчина и не может, как любой приличный человек сходить незаметно в бордель к проституткам. Одно прикосновение молодого нахала - и все заверте…
Изабелла держалась долго: она предавалась статуеложеству, что является по представлениям некоторых очень просвещенных в оккультизме людей довольно продвинутой практикой. Этому ее никто не учил, все эти состояния пришли к ней сами. Вот как автор их описывает:
«Однажды панна Изабелла увидела в картинной галерее статую Аполлона, которая произвела на нее столь сильное впечатление, что она купила превосходную копию и поставила ее в своем будуаре. Часами она глядела на Аполлона, думала о нем, и… кто знает, сколько поцелуев согревало руки и ноги мраморного божества? И вот свершилось чудо: под ласками влюбленной женщины камень ожил. Раз ночью, когда она уснула в слезах, бессмертный сошел со своего пьедестала и явился пред нею, с лавровым венком на челе, излучая мистическое сияние.
Он присел на край ее постели, долго глядел на нее взором, в котором таилась вечность, а потом, сжав ее в могучих объятиях, поцелуями белых уст осушал слезы и охлаждал ее жар.
С той поры он часто навещал ее, и когда она, тая в истоме, лежала в его объятиях, он, бог света, шептал ей о тайнах земли и неба, доселе не названных на языке смертных. Из любви к ней он сотворил еще большее чудо, являя в своем божественном облике облагороженные черты всех мужчин, которые когда-либо произвели на нее впечатление.
……..
Глаза панны Изабеллы обрели новое выражение - какой-то неземной задумчивости. Часто устремлялись они куда-то поверх людей, поверх всего мирского; а когда вдобавок ее пепельные волосы рассыпались по лбу так причудливо, словно их коснулось таинственное дуновение, окружающим казалось, будто перед ними ангел или святая.
В такую минуту увидел панну Изабеллу Вокульский. Это было год назад. С тех пор его сердце не знало покоя.»
Когда Вокульский вошел в ее жизнь, Изабелла отвела ему приличествующее статусу место:
«Мечтала она о том, что Вокульский продал свой магазин и купил большое имение, однако остался во главе торгового общества, приносящего огромные прибыли. Вся аристократия принимает его у себя, а она, панна Изабелла, сделала его своим наперсником. Он умножил их состояние и поднял его до прежнего великолепия; он исполнял все ее прихоти; он рисковал собою всякий раз когда требовалось. Наконец, он же нашел ей супруга, соответствующего величию дома Ленцких.
Все это он делал потому, что любил ее идеальной любовью, любил больше собственной жизни. И чувствовал себя совершенно счастливым, когда она дарила его улыбкой или ласковым взглядом или же, в награду за какую-нибудь исключительную заслугу, сердечно пожимала ему руку. Когда же господь послал ей детей, он подыскивал им гувернанток и учителей, увеличивал их состояние, и, наконец, когда она умерла (в этом месте слезы навернулись на прекрасные глаза панны Изабеллы), он застрелился на ее могиле… Нет, из деликатности, которая развилась в нем благодаря общению с ней, он застрелился не на ее могиле, а на соседней.»
Пруст как автор идеализирует Вокульского и с трудно скрываемым презрением описывает Изабеллу. Вот как раз совершенством ее он абсолютно не считает. В разгромной сцене, где ее интрижка с кузеном всплывает на чистую воду, очень много юмора. Вокульский - честь ему и хвала, - благороден и остроумен на грани самоубийства. Потерпев крушение своего идеала, он ложится на рельсы, но добрый человек из народа его спасает.
Вокульский исчезает со страниц романа, раздав наследство всем, кому считает нужным. Куда он делся, автор умалчивает.
Вокульский взрывает замок, где он поставил камень со словами Мицкевича
Все в тот же час, на том же самом месте,
Где мы в одной мечте стремились слиться.
Везде, всегда с тобой я буду вместе, -
Ведь там оставил я души частицу.
И динамитные заряды, подложенные Вокульским стирают камень с лица земли.
Его любовь разбилась. Его жизнь потерпела крах. Он не перенес встречи с подлинным СОВЕРШЕНСТВОМ.
Да, что стало с Изабеллой?
Ведь она приходила к этому камню, когда замок еще стоял. Он приезжала в это имение и часто сидела, созерцая камень. Думали, что она предавалась тоске по Вокульскому.
Мы так не думаем.
Поразительна была игра ее лица. Когда она говорила, то говорили не только ее губы, но и брови, ноздри, руки, все существо, а прежде всего глаза, из которых, казалось, душа так и рвалась навстречу слушателю. А когда слушала, казалось, будто она проникает в самую душу своего собеседника. Глаза ее умели голубить, ласкать, плакать без слез, жечь огнем и обдавать холодом. Иногда можно было подумать, что в порыве нежности она вот-вот обнимет счастливца и склонит голову ему на плечо; однако, когда тот уже таял от блаженства, она вдруг каким-то неуловимым движением давала понять, что поймать ее невозможно, что она выскользнет, или оттолкнет, или попросту велит лакею вытолкать поклонника за дверь…
Любопытное явление представляла собою душа панны Изабеллы.
Если бы кто-нибудь серьезно спросил ее: «Что такое мир и что такое она сама?» - несомненно, она ответила бы, что мир - это зачарованный сад со множеством волшебных дворцов, а она - нимфа или богиня, сошедшая на землю.
[Размышления над образом]
Панна Изабелла с колыбели жила в мире красоты, в мире не только необычном, но поистине - сверхъестественном. Спала она на пуху, одевалась в шелк и кружева, сидела на мягкой резной мебели из эбена или палисандра, пила из хрусталя, ела на серебре и фарфоре драгоценнее золота.
Для нее не существовало времен года, - была вечная весна, проникнутая мягким светом и благоуханием живых цветов. Не существовало поры дня, ибо она месяцами ложилась спать в восемь утра, а обедала в два часа ночи. Не существовало также географических различий, ибо в Париже, в Вене, в Риме, Берлине или в Лондоне ей встречались все те же люди, те же нравы, та же мебель и даже все те же блюда: супы из водорослей Тихого океана, устрицы из Северного моря, рыба из Атлантики или Средиземного моря, дичь всех стран, фрукты всех частей света. Даже силы тяжести для нее не существовало, ибо стулья ей пододвигали, тарелки подавали, ее самое по улице везли, на лестнице поддерживали, на горы поднимали на руках.
Вуаль защищала ее от ветра, карета - от дождя, соболя - от холода, зонтик и перчатки - от солнца. И так жила она изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, царя над людьми и даже над законами природы.
Дважды пережила она страшную бурю: в Альпах и на Средиземном море. Самые отважные робели, но панна Изабелла со смехом прислушивалась к грохоту дробящихся скал и к треску корабля, ни на минутку не допуская возможности несчастья. Попросту природа устроила для нее великолепное зрелище из молний, каменных глыб и морской пучины, как однажды уже показала ей лунный серп над Женевским озером, а в другой раз разорвала тучи над Рейнским водопадом и осветила его солнцем. Ведь то же самое устраивают ежедневно механики в театрах, и даже слабонервные дамы при этом ничуть не пугаются.»
«Изабелла живет в земном мире в идеальных условиях обеспеченной светской жизни.
Она никогда и никого не любила. Слушая откровения молодых дам-ровесниц, раньше нее вышедших замуж, Изабелла убеждается в том, что брак - это пошлость и стоячее болото:
«Благодаря их рассказам она прониклась отвращением к супружеской жизни, а мужчин стала слегка презирать.
Муж в халате, который зевает в присутствии жены, целует ее, не потрудившись выдохнуть дым сигары, и отвечает ей: «Оставь меня в покое», - или попросту: «Как ты глупа», муж, который поднимает скандал из-за новой шляпки, а сам швыряет деньги на экипажи для актрис, - это существо, отнюдь не привлекательное. И что хуже всего - каждый из них до свадьбы был горячим поклонником своей дамы, худел, если долго не виделся с ней, краснел при встрече, а иной раз даже клялся, что застрелится от любви.
Поэтому панна Изабелла в восемнадцать лет терзала мужчин своей холодностью. Когда Виктор-Эммануил однажды поцеловал у нее руку, она упросила отца в тот же день уехать из Рима. В Париже ей сделал предложение один богатый французский граф - панна Изабелла сказала, что она полька и не выйдет за иностранца. Подольского магната она оттолкнула фразой: «Я отдам свою руку только человеку, которого полюблю, а об этом пока говорить не приходится», - а в ответ на предложение какого-то американского миллионера только звонко расхохоталась.»
Теперь переходим к Блоку:
Как бы ревнуя одинокого теурга к Заревой ясности, некто внезапно пересекает золотую нить зацветающих чудес; лезвие лучезарного меча меркнет и перестает чувствоваться в сердце. Миры, которые были пронизаны его золотым светом, теряют пурпурный оттенок; как сквозь прорванную плотину, врывается сине-лиловый мировой сумрак (лучшее изображение всех этих цветов - у Врубеля) при раздирающем аккомпанементе скрипок и напевов, подобных цыганским песням. Если бы я писал картину, я бы изобразил переживание этого момента так: в лиловом сумраке необъятного мира качается огромный белый катафалк, а на нем лежит мертвая кукла с лицом, смутно напоминающим то, которое сквозило среди небесных роз.
Вот так заканчивается существование Вечно женственного, несказанного. Нисходя с высот, совершенство становится куклой. «Но страшно мне - изменишь облик ты». Совершенство не может существовать в своём божественном виде в условиях земной жизни.
Вот и Пруст показывает свою героиню светской куклой, все прелести которой - морок, а на уме у нее все пустое. Все это так, да не так. Пруст большой художник. Его панна Изабелла вызвала очень сильное чувство в герое романа Вокульском. Ради нее он совершает массу поступков, ведущих к сближению. Наживает много денег и властно, но благородно входит в ее жизнь. Сближение с Изабеллой - его цель, на достижение которой он бросил все свои силы.
В конце его чувства разбиваются. Он становится свидетелем пошлой интрижки между Изабеллой и ее кузеном Старским. Старский - молодой нахал, игрок и повеса. Обществу с самого начала было понятно, что создать семейную пару эти кузены не смогут из-за недостатка средств, требующихся для положенного по статусу уровня жизни. Да и любви между ними особой нет. Остается возможность ни к чему не обязывающей любовной связи, и Старский не задумываясь, походя соблазняет Изабеллу. Почему она его не отталкивает? Видимо потому, что ей уже 26 лет, и ее грешная плоть требует реализации своих инстинктов. Она не мужчина и не может, как любой приличный человек сходить незаметно в бордель к проституткам. Одно прикосновение молодого нахала - и все заверте…
Изабелла держалась долго: она предавалась статуеложеству, что является по представлениям некоторых очень просвещенных в оккультизме людей довольно продвинутой практикой. Этому ее никто не учил, все эти состояния пришли к ней сами. Вот как автор их описывает:
«Однажды панна Изабелла увидела в картинной галерее статую Аполлона, которая произвела на нее столь сильное впечатление, что она купила превосходную копию и поставила ее в своем будуаре. Часами она глядела на Аполлона, думала о нем, и… кто знает, сколько поцелуев согревало руки и ноги мраморного божества? И вот свершилось чудо: под ласками влюбленной женщины камень ожил. Раз ночью, когда она уснула в слезах, бессмертный сошел со своего пьедестала и явился пред нею, с лавровым венком на челе, излучая мистическое сияние.
Он присел на край ее постели, долго глядел на нее взором, в котором таилась вечность, а потом, сжав ее в могучих объятиях, поцелуями белых уст осушал слезы и охлаждал ее жар.
С той поры он часто навещал ее, и когда она, тая в истоме, лежала в его объятиях, он, бог света, шептал ей о тайнах земли и неба, доселе не названных на языке смертных. Из любви к ней он сотворил еще большее чудо, являя в своем божественном облике облагороженные черты всех мужчин, которые когда-либо произвели на нее впечатление.
……..
Глаза панны Изабеллы обрели новое выражение - какой-то неземной задумчивости. Часто устремлялись они куда-то поверх людей, поверх всего мирского; а когда вдобавок ее пепельные волосы рассыпались по лбу так причудливо, словно их коснулось таинственное дуновение, окружающим казалось, будто перед ними ангел или святая.
В такую минуту увидел панну Изабеллу Вокульский. Это было год назад. С тех пор его сердце не знало покоя.»
Когда Вокульский вошел в ее жизнь, Изабелла отвела ему приличествующее статусу место:
«Мечтала она о том, что Вокульский продал свой магазин и купил большое имение, однако остался во главе торгового общества, приносящего огромные прибыли. Вся аристократия принимает его у себя, а она, панна Изабелла, сделала его своим наперсником. Он умножил их состояние и поднял его до прежнего великолепия; он исполнял все ее прихоти; он рисковал собою всякий раз когда требовалось. Наконец, он же нашел ей супруга, соответствующего величию дома Ленцких.
Все это он делал потому, что любил ее идеальной любовью, любил больше собственной жизни. И чувствовал себя совершенно счастливым, когда она дарила его улыбкой или ласковым взглядом или же, в награду за какую-нибудь исключительную заслугу, сердечно пожимала ему руку. Когда же господь послал ей детей, он подыскивал им гувернанток и учителей, увеличивал их состояние, и, наконец, когда она умерла (в этом месте слезы навернулись на прекрасные глаза панны Изабеллы), он застрелился на ее могиле… Нет, из деликатности, которая развилась в нем благодаря общению с ней, он застрелился не на ее могиле, а на соседней.»
Пруст как автор идеализирует Вокульского и с трудно скрываемым презрением описывает Изабеллу. Вот как раз совершенством ее он абсолютно не считает. В разгромной сцене, где ее интрижка с кузеном всплывает на чистую воду, очень много юмора. Вокульский - честь ему и хвала, - благороден и остроумен на грани самоубийства. Потерпев крушение своего идеала, он ложится на рельсы, но добрый человек из народа его спасает.
Вокульский исчезает со страниц романа, раздав наследство всем, кому считает нужным. Куда он делся, автор умалчивает.
Вокульский взрывает замок, где он поставил камень со словами Мицкевича
Все в тот же час, на том же самом месте,
Где мы в одной мечте стремились слиться.
Везде, всегда с тобой я буду вместе, -
Ведь там оставил я души частицу.
И динамитные заряды, подложенные Вокульским стирают камень с лица земли.
Его любовь разбилась. Его жизнь потерпела крах. Он не перенес встречи с подлинным СОВЕРШЕНСТВОМ.
Да, что стало с Изабеллой?
Ведь она приходила к этому камню, когда замок еще стоял. Он приезжала в это имение и часто сидела, созерцая камень. Думали, что она предавалась тоске по Вокульскому.
Мы так не думаем.