Братец Октябрь
Юная ведьма Ирина смотрела в воду, пытаясь увидеть дорогих ее сердцу людей. Первым вынырнул и заколыхался в отблесках света знакомый художник Евгений - в костюме кота в сапогах: бархатном камзоле с прицепленной сбоку золотой шпагой и зеленой плюшевой шляпе, тронутой временем. Потом он поправил шляпу с пером и так глянул из воды на Ирину, что она выплеснула таз в окошко. Брызги воды промелькнули прозрачными искрами и пропали в траве газона…
Скучая, вытаскивала фотографии из пачки: кому бы сегодня навредить? Но вместо фотокарточки знакомого попалась ей антикварная открытка на толстой серой бумаге: женская головка с причудливо переплетенными волосами, портрет-модель, прошлый век, Сызрань, фотография Суйковскаго.
Интересно, если ее булавками проткнуть, здесь и сейчас случится хоть что-нибудь? Из-под первой же воткнутой булавки показалась красная капля. За окном что-то прогрохотало, треснули и поползли петли на вязаной белой ажурной салфеточке. Из-под второй, третьей булавки выступает кровь. А если ткнуть булавкой в глаз? В раненом глазу дрогнуло что-то черное. Теперь в шею ее, в шею! Вот это иглоукалывание!
Возникло чувство присутствия за спиной. Обернулась Ирина - а там она, та, что на фотографии. В синем платье с кружевным воротником и манжетами, в туфлях на французских каблуках-рюмочках и с кровью, стекающей струйками по лицу.
- Здравствуй, меня зовут Вчера!
Вынула булавки Ирина из фотографии, вмиг зажило лицо незнакомки. Вновь Ирина налила воду в таз, и сели они вдвоем смотреть на дорогих их сердцу людей.
Глянь: а там знакомый художник Евгений в медных с золотом латах, в золотом шлеме с забралом, и смотрит куда-то в сторону...
* * *
Молодая ведьма Ирина положила в карман свою гостью из прошлого, вылила воду из таза и пошла встречаться с дорогими ее сердцу людьми. Она шла по осенним бульварам, и клены - молодые генералы в новом обмундировании отдавали ей честь и бросали к ее ногам сотни писем любовных в красных и желтых конвертах.
Воздушный поцелуй паутины касался лиц прогуливающихся девочек, кокетливо снимая дар осеннего тепла. Девочки прятались за деревьями, они подтягивали сползающие колготки, наступая на шнурки от развязавшихся кроссовок и полностью освобождаясь от викторианской манерности.
Мальчишки качались на тарзанках и, начитавшись Войнич и Экзюпери, совершали прыжки затяжные в мягкий строительный мусор.
А солнце, с широкой улыбкой подростка, хмыкая, напяливало рыжий парик и садилось за красные гулкие барабаны барабанить до вечера: «Мишель, Естидей, Ай нид ю.»
Молодая ведьма Ирина взяла Александру за руку, провела сухой травинкой по ее подбородку: проверить, хорошо ли та заколдована. Они говорили долго, и ностальгия была сильнее любви, сильнее разума, но они не понимали этого. Что-то было в их речах от бесценных дней школы, от бесцветных дней школы, от аквариума в кабинете биологии и мутно-зеркальных дверей продленки.
* * *
А вечером Женя-Евгений - знакомый художник гостеприимно распахнул им двери своего дворца. Был он словно бы в латах, словно бы в сапогах со шпорами, был он с кнопкой волшебной на животе Казановы: три переключения: кот в сапогах; людоед; марсианский шизоид «Лап Тибидохти».
- Мы его задурим, подруга - шепнула ведьма Ирина. - Мы с ним потягаемся волшебной силой! Ты мой достойный соперник. Кто победит в астральном каратэ?
Они танцевали, танцевали щекой к щеке с девочкой Александрой. Хмурые друзья в джинсах и черных майках врубались в гитарные запилы и пассажи. Лунные шаги потянулись по крыше. Провода стонали с вибрирующим многоголосьем уходящих сентябрьских дней, музыка гремела уже где-то далеко внизу, а они были на крыше, и он говорил ей, что бас-гитара - это совсем не его, но что он все равно споет «Love me do», и он использовал все свои три переключения: с хитростью, с любовью, с танцами и девушкой, верящей в его Завтра.
Летят над крышей в лунных лучах две фигуры. Развевается шаль, словно крылья - крылья осени и мечты.
- Смотри - она заколдовала его там, на крыше, - слышится сбоку тихий голос. Смотри - с ними неведомая прозрачная тень, тень прошлого, он играет на гитаре, а тень поет романс, смотри!
А в городе хохочет молодая ведьма Ирина, глядя в свой таз, она подносит зажженную черную спичку прямо туда, где в потемках рисованного готического замка неторопливо ходит он - беспечный зальбуржец - заложив руки за спину парчового сюртука - Казанова, Мальчик-с-Пальчик, Кот в сапогах.
И там, где рука его шарит в поисках сердца, там теперь красным огнем полыхает ожог - ожог осени.
1998-2011
Скучая, вытаскивала фотографии из пачки: кому бы сегодня навредить? Но вместо фотокарточки знакомого попалась ей антикварная открытка на толстой серой бумаге: женская головка с причудливо переплетенными волосами, портрет-модель, прошлый век, Сызрань, фотография Суйковскаго.
Интересно, если ее булавками проткнуть, здесь и сейчас случится хоть что-нибудь? Из-под первой же воткнутой булавки показалась красная капля. За окном что-то прогрохотало, треснули и поползли петли на вязаной белой ажурной салфеточке. Из-под второй, третьей булавки выступает кровь. А если ткнуть булавкой в глаз? В раненом глазу дрогнуло что-то черное. Теперь в шею ее, в шею! Вот это иглоукалывание!
Возникло чувство присутствия за спиной. Обернулась Ирина - а там она, та, что на фотографии. В синем платье с кружевным воротником и манжетами, в туфлях на французских каблуках-рюмочках и с кровью, стекающей струйками по лицу.
- Здравствуй, меня зовут Вчера!
Вынула булавки Ирина из фотографии, вмиг зажило лицо незнакомки. Вновь Ирина налила воду в таз, и сели они вдвоем смотреть на дорогих их сердцу людей.
Глянь: а там знакомый художник Евгений в медных с золотом латах, в золотом шлеме с забралом, и смотрит куда-то в сторону...
* * *
Молодая ведьма Ирина положила в карман свою гостью из прошлого, вылила воду из таза и пошла встречаться с дорогими ее сердцу людьми. Она шла по осенним бульварам, и клены - молодые генералы в новом обмундировании отдавали ей честь и бросали к ее ногам сотни писем любовных в красных и желтых конвертах.
Воздушный поцелуй паутины касался лиц прогуливающихся девочек, кокетливо снимая дар осеннего тепла. Девочки прятались за деревьями, они подтягивали сползающие колготки, наступая на шнурки от развязавшихся кроссовок и полностью освобождаясь от викторианской манерности.
Мальчишки качались на тарзанках и, начитавшись Войнич и Экзюпери, совершали прыжки затяжные в мягкий строительный мусор.
А солнце, с широкой улыбкой подростка, хмыкая, напяливало рыжий парик и садилось за красные гулкие барабаны барабанить до вечера: «Мишель, Естидей, Ай нид ю.»
Молодая ведьма Ирина взяла Александру за руку, провела сухой травинкой по ее подбородку: проверить, хорошо ли та заколдована. Они говорили долго, и ностальгия была сильнее любви, сильнее разума, но они не понимали этого. Что-то было в их речах от бесценных дней школы, от бесцветных дней школы, от аквариума в кабинете биологии и мутно-зеркальных дверей продленки.
* * *
А вечером Женя-Евгений - знакомый художник гостеприимно распахнул им двери своего дворца. Был он словно бы в латах, словно бы в сапогах со шпорами, был он с кнопкой волшебной на животе Казановы: три переключения: кот в сапогах; людоед; марсианский шизоид «Лап Тибидохти».
- Мы его задурим, подруга - шепнула ведьма Ирина. - Мы с ним потягаемся волшебной силой! Ты мой достойный соперник. Кто победит в астральном каратэ?
Они танцевали, танцевали щекой к щеке с девочкой Александрой. Хмурые друзья в джинсах и черных майках врубались в гитарные запилы и пассажи. Лунные шаги потянулись по крыше. Провода стонали с вибрирующим многоголосьем уходящих сентябрьских дней, музыка гремела уже где-то далеко внизу, а они были на крыше, и он говорил ей, что бас-гитара - это совсем не его, но что он все равно споет «Love me do», и он использовал все свои три переключения: с хитростью, с любовью, с танцами и девушкой, верящей в его Завтра.
Летят над крышей в лунных лучах две фигуры. Развевается шаль, словно крылья - крылья осени и мечты.
- Смотри - она заколдовала его там, на крыше, - слышится сбоку тихий голос. Смотри - с ними неведомая прозрачная тень, тень прошлого, он играет на гитаре, а тень поет романс, смотри!
А в городе хохочет молодая ведьма Ирина, глядя в свой таз, она подносит зажженную черную спичку прямо туда, где в потемках рисованного готического замка неторопливо ходит он - беспечный зальбуржец - заложив руки за спину парчового сюртука - Казанова, Мальчик-с-Пальчик, Кот в сапогах.
И там, где рука его шарит в поисках сердца, там теперь красным огнем полыхает ожог - ожог осени.
1998-2011